Летом 1788 года Густав III, не считаясь с конституцией, по которой он должен был получить согласие на объявление войны от всех сословий; представленных в риксдаге, пошел на дипломатическую авантюру в надежде, что она неизбежно повлечет за собой начало военных действий.

Сделавшийся «своим собственным министром иностранных дел», Густав III предъявил русскому послу в Стокгольме Разумовскому ноту, содержавшую такие требования, которые Россия не могла принять: Швеция потребовала возвратить ей часть Финляндии, уступленную России по Ништадтскому и Абовскому договорам, а также прекратить войну с Турцией и возвратить ей Крым. Кроме того, было предъявлено требование разоружить Балтийский флот. Требования Густава III были отвергнуты. Вслед за этим русский посол Разумовский был выслан из Стокгольма, а шведский флот вышел в море к русским берегам. Екатерина назвала этот ультиматум «образцом произведенной нелепости и горячечного бреда»[1454]. Шведский посол Нолкен также был выслан из Петербурга, вслед за этим русское правительство опубликовало манифест, в котором подчеркивались захватнические цели шведов[1455].

О реваншистских планах Густава III писали и шведские историки. «Вероятнее всего, — писал Гилленгронст, — короля Густава III уже давно занимал план, как бы Швеции снова померяться силами с грозным своим восточным соседом». При этом он считал, что Густав III хотел использовать внешнеполитические успехи «для увеличения своей власти»[1456].

Силы и планы сторон. Швеция начала готовиться к войне против России с 1772–1773 года. За 15 лет она модернизировала свой флот и укрепила армию[1457]. К началу войны в составе шведского флота имелось 26 линейных кораблей, 14 фрегатов и до 140 гребных судов[1458]. Численность армии была доведена до 50 тыс. человек (в это число не вошла финляндская милиция — примерно 15–18 тысяч человек). План шведского командования состоял в том, чтобы начать широкие военные действия на юге Финляндии и нанести одновременно сокрушительный удар по русскому флоту у Кронштадта, с тем чтобы обеспечить высадку 20-тысячному корпусу у Петербурга.

В случае захвата Петербурга Густав III надеялся принудить Россию к миру на продиктованных им условиях.

Россия не была готова к новой войне. Балтийский флот, насчитывавший в своем составе 48 линейных кораблей и 26 фрегатов, не мог быть весь использован в боевых действиях. Многие корабли находились в таком состоянии, что на них опасно было выходить в море. Не лучше было состояние гребного флота, насчитывавшего около 30 судов. Лучшая часть Балтийского флота в начале русско-турецкой войны была сведена в отдельную эскадру под командованием адмирала Грейга для посылки в Архипелаг. В эту эскадру предполагалось включить годных для плавания 17 линейных кораблей, 6 фрегатов, 2 бомбардирских корабля и несколько транспортных судов. Передовой отряд этой эскадры в составе трех линейных кораблей, двух фрегатов и пяти транспортных судов под командованием вице-адмирала В. П. Фондезина направился к Зунду и с 24 июня ожидал подхода главных сил в Копенгаген[1459].

Шведы пропустили этот отряд и дали ему возможность соединиться с датскими судами. Это была ошибка Густава III, который решил начать военные действия против России еще в апреле 1788 года. Упрек Гилленгронста в неоправданной нерешительности Густава III, имевшего возможность уничтожить часть русского флота, не лишен основания, ибо все равно для шведского короля не существовали нормы международного права. «Каковы бы ни были побудительные причины к этой войне, но если она была уже решена, то не следовало обращать внимание ни на какие предубеждения, а пользоваться всеми предоставляющимися обстоятельствами, чтобы с самого начала повредить могущественной державе, против которой намерены были сражаться»[1460], — писал Гилленгронст.

Одновременно Грейг выслал разведывательный отряд из трех фрегатов для наблюдения за шведами у Свеаборга и на выходе из Финского залива. Остальная часть эскадры стояла у Кронштадта и ожидала только приказа о выходе в море. Но поход был отменен, так как посланные на разведку фрегаты донесли о появлении в Финском заливе крупной шведской эскадры в 16 линейных кораблей и 7 фрегатов[1461].

Для обороны Петербурга и Прибалтики, а также для отражения возможного выступления Пруссии были сосредоточены довольно крупные силы.

Русский план 1788 года предусматривал отражение шведских сил в случае нападения их на Петербург и нанесение контрудара по Гельсингфорсу и Гетеборгу. Для этой цели генерал-поручик Мусин-Пушкин располагал полевой армией в 19 508 человек. Кроме того, в Петербургском гарнизоне и гвардии насчитывалось около 10–11 тыс. человек.

Кампания 1788 года.Сражение у о. Гогланд. 26 июня адмирал Грейг получил приказ о выходе в море с целью найти неприятельский флот и атаковать его.

Балтийская эскадра в составе 17 линейных кораблей вышла из Кронштадта. Грейг приложил все старания к тому, чтобы подготовить личный состав к предстоящим боям. «Произвожу пушечную и ружейную экзерцицию»[1462], — доносил он в Петербург. Обучение стрельбе производилось во время специально проводимых маневров. 5 июля эскадра Грейга подошла к острову Гогланду, куда направлялась также шведская эскадра в составе 16 линейных кораблей, 7 фрегатов и 8 мелких судов под командованием герцога Зюдерманландского.

Сражение у о. Гогланд

Силы противников в численном отношении были почти равны, но шведский флот имел лучшее артиллерийское вооружение. 1400 шведских орудий могли дать залп в 720 пудов, а 1220 русских орудий — только в 460 пудов.

Шведский флот медленно шел с подветренной стороны, ожидая подхода русской эскадры, которая шла под всеми парусами. В приказе Густава III по флоту предлагалось произвести маневр, чтобы «прорезать русский флот», так как «прорезанием неприятельской линии вернее всего решается участь сражения»[1463]. Практически этот маневр не был осуществлен.

В авангарде русской эскадры шли корабли отряда контр-адмирала Козлянинова и адмиральский корабль Грейга. В то время как авангард и центр подошли к шведской эскадре, арьергард несколько отстал. Несмотря на это, Грейг решительно атаковал генерал-адмиральский корабль, а Козлянинов стал наносить удары по шведским передовым кораблям. Не выдержав огня, адмиральский корабль шведской эскадры вскоре вынужден был выйти из боя, вслед за ним вышли из боя еще два корабля. Удар по авангарду привел шведскую эскадру в замешательство, и в 6 час. 30 мин. шведы стали уходить с поля боя.

Установив это, Грейг приказал прибавить паруса и догнать шведов. В 9 часов в бой включилась вся русская эскадра. Русские корабли подошли к шведам и открыли огонь с левого борта. Но вскоре бой прекратился, так как наступил полный штиль. Около 10 часов вечера флагман Грейга «Ростислав» подошел к шведскому вице-адмиральскому кораблю «Принц Густав» и принудил его сдаться в плен. Но русский флот потерял также один корабль. «Владислав» оказался среди шведских судов и под угрозой уничтожения вынужден был сдаться.

Ночью шведские корабли, воспользовавшись ветром, поспешили уйти к Свеаборгу. Русская эскадра, получившая серьезные повреждения, не могла поспешно преследовать уходившего противника.

Донося о результатах сражения, Грейг писал: «Сражение было жестокое с обеих сторон и продолжалось до 10 часов вечера в беспрерывном огне… Я должен объявить мое удовольствие об отменной храбрости, проворстве и неустрашимости офицеров, особливо нижних чинов служителей, между которыми, хотя большая половина рекрут, но отправляла свою должность у пушек сверх моих чаяний и чем долее сражение продолжалось, тем проворнее заряжали и палили пушки»[1464].

Победа у о. Гогланд имела стратегическое значение. План Густава III был сорван. Шведский флот находился в Свеаборге, и теперь Петербургу не угрожала опасность высадки шведского десанта. Но в тактическом отношении сражение у Гогланда дало мало нового. Последователь английской школы Грейг действовал на основе линейной тактики. Он разбросал свои силы и поэтому не добился решительной победы. Впрочем этому помешало странное поведение арьергарда контр-адмирала М. П. Фондезина, не спешившего участвовать в сражении. Грейг отдал под суд капитанов тех кораблей, по вине которых «Владислав» был захвачен шведами. Эти капитаны (Коковцев, Баранов и Вальронд) были разжалованы в матросы, а контр-адмирал Мартин Фондезин отстранен от командования.

Густав III, хотя и понимал, что его план захвата Петербурга рухнул, но для поддержания духа приказал дать в Гельсингфорсе салют в честь «Гогландской победы»[1465].

Грейг, не удовлетворенный результатом сражения, немедленно организовал блокаду шведского флота в Свеаборге. Вслед за этим он направил в Петербург план захвата в Свеаборге заблокированного шведского флота и просил дать ему всего 10 тыс. пехоты для высадки десанта и штурма Свеаборга с суши. Однако Екатерина II не утвердила этот план. Она рассчитывала на выступление против Густава III финского дворянства, для поддержки которого стояли наготове войска. «Мы не можем еще отделить 6 или 8 тысяч войска из Финляндии, которое долженствует поддерживать там начавшуюся революцию»[1466], — писала Грейгу Екатерина II.

И все же Грейг решил продолжать блокаду Свеаборга. Чтобы лишить противника возможности иметь морскую связь между Свеаборгом и базами в Швеции, он направил к мысу Гангеуду отряд в составе одного линейного корабля и трех фрегатов. В конце августа в Копенгаген прибыла из Архангельска эскадра контр-адмирала Повалишина. Здесь она соединилась с судами эскадры вице-адмирала В. П. Фондезина. Сводная эскадра Фондезина имела теперь семь линейных кораблей, три фрегата, два коттера и четыре транспорта. Дания в свою очередь придала этой эскадре три линейных корабля и один фрегат[1467].