Крупный успех был достигнут также на Кавказе. В 1791 году русские войска штурмом взяли Анапу, служившую в эту войну центром сосредоточения турецких десантов. Отсюда турки угрожали Крыму и Кавказу.

Потерпев поражение на суше и на море, Юзуф-паша поспешил подписать 31 июня в Галаце предварительные условия мирного договора. Переговоры начались в октябре 1791 года и продолжались до конца декабря. Со стороны России их вел сначала Г. Потемкин, а затем Безбородко. Со стороны Турции — реис-эфенди Абдула-эфенди, Ибрагим Исмет-бей и Мехмет-эфенди.

Сражение у мыса Калиакрия

Во время переговоров турецкие представители попытались предъявить свои требования, но они были решительно отвергнуты Безбородко. Лишенная надежды получить поддержку Англии и Пруссии, занятых подготовкой войны с Францией, Турция подписала 29 декабря 1791 года договор, по которому она отдавала Очаков, подтверждала условия Кючук-Кайнарджийского мира и признавала присоединение Крыма к России. Новая граница России на западе проходила по Днестру, а на востоке по Кубани. Турция отказалась от притязаний на Грузию и обязалась соблюдать условия Кючук-Кайнарджийского мира в отношении дунайских княжеств.

Ясский мир закрепил за Россией ее исконные земли на Черноморском побережье и тем самым окончательно разрешил жизненно важную для России черноморскую проблему. Ясский мир имел большое значение для Украины. «В результате этих побед были освобождены от владычества Турции Крым и южные украинские земли, что сыграло огромную положительную роль в развитии производительных сил всей страны, получившей ранее недоступный для нее выход к морю»[1447].

Война 1787–1791 гг. явилась новым крупным шагом в развитии русского военного искусства.

В этой войне в области стратегии утвердились принципы генерального сражения. Крупнейшим мастером решительного маневра показал себя А. В. Суворов. Его действия явились примером влияния отдельных сражений на общий ход войны. Своими победами Суворов создавал благоприятную для русской армии стратегическую обстановку. Таковы его действия в период Кинбурн-Очаковской обороны. Разгром турок у Кинбурна и взятие Очакова сорвали план турок и изменили соотношение сил в пользу России. Вследствие этого весь район был очищен от турок. Еще большее значение имели победы Суворова в 1789 году под Фокшанами и Рымником и победы Ушакова на море. Разгром главных сил турецкой армии и флота в корне изменил обстановку, и война была бы закончена, если бы Потемкин перешел в общее наступление, как предлагал Суворов. Новые победы Суворова у Измаила и Ушакова у Калиакрии поставили Турцию на край гибели и предрешили успешное окончание войны.

Позднее, обобщая стратегический опыт этой войны, Суворов разработал новый план борьбы. В этом плане он предусматривал развитие разработанного им способа борьбы, главным содержанием которого был разгром войск противника в генеральном сражении. Основные положения плана сводились к следующему:

а) «надо начать кампанию своевременно, до того, как они (турки. — Л. Б.), собрав свои войска, двинутся к Дунаю»;

б) нужно обеспечить взаимодействие армии и флота. Следует разбить флот противника, чтобы облегчить действия войск. «Адмирал Ушаков доказал бы возможность уничтожения подобной вражеской эскадры после своего последнего морского боя»;

в) не терять времени на осаду крепости, «итти навстречу туркам, атаковать их и, разбив, преследовать по возможности…

Такой способ действий должен быть всегда соблюдаем нашими войсками, и, насколько возможно, они должны следовать правилу разбить врага в поле, прежде чем предпринимать осаду»;

г) обеспечить возможность нанесения нарастающих ударов и, «если позволит время года и все препятствия будут преодолены, нужно покончить с самим Константинополем…

Строго соблюдайте правила нанесения мощных ударов по турецким войскам, чтобы ослабить их, насколько возможно, и не бросайтесь на столицу с риском»;

д) нанести удар по Константинополю с суши и с моря, «тогда можно было бы начать действия против самой столицы путем блокады», предоставив ее жителям возможность переправиться через Босфор;

е) «будучи хорошо снабженными и хорошо подготовленными не только для обороны, но и для наступательных действий, нам нечего опасаться их проектов»;

ж) «расчет времени есть главное правило ведения войны». Войну закончить в две кампании»[1448].

Еще больше нового эта война дала в области тактики. В русско-турецкой войне 1768–1774 гг. процесс складывания новых тактических форм только начался: Румянцев решительно порвал с линейными построениями и ввел расчлененный боевой порядок (дивизионные и полковые каре), а Суворов, применив батальонные и ротные каре, с резервом внутри каре, свел их к колоннам. В войне 1787 1791 гг. суворовские расчлененные боевые порядки окончательно утвердились. У Кинбурна Суворов строит войска в две линии колонн, создавая необходимую упругость и ударную силу. Питание боя из глубины специально выделенными резервами и наращивание свежих сил позволяли выдержать удары противника, измотать его и нанести сокрушительный контрудар.

У Рымника Суворов маневрирует боевым порядком. Он смело разделяет свою армию, наносит ряд последовательных ударов, затем перестраивает ее в две линии каре и обрушивает решающий удар. Под Измаилом он мастерски сочетает действия стрелков с колоннами и действует концентрическими ударами.

Весь этот богатейший опыт Суворов обобщил в «Науке побеждать» — величайшем достижении русской тактической мысли второй половины XVIII века.

Бой в расчлененных боевых порядках требовал строгого расчета во времени и движениях по рубежам. Действия в соответствии с обстановкой, строгий расчет и стремительность давали Суворову основание для безошибочного выбора направления главного удара. Управление боем на основе приказания, предоставление инициативы частным начальникам, наконец, создание своими действиями благоприятной обстановки — вот характерные черты «нападательной тактики» Суворова в этой войне.

Едва начались военные действия на юге России, как Швеция стала энергично готовиться к войне против России. Для этого у Густава III, представлявшего реакционные круги шведского дворянства, имелись свои основания. Главным основанием были внутренние неурядицы в самой Швеции. Когда в 1771–1772 гг. в Швеции возникла революционная ситуация, то шведская аристократия решила покончить с «периодом свободы» и укрепить монархию. Государственный переворот 1772 года привел к тому, что король получил безраздельное право управлять государством, а Совет при нем только советовать, но не управлять[1449].

Переворот не снял социальных противоречий, а, наоборот, обострил их. Внутриполитические осложнения в стране особенно усилились к 1786 году. Правящие круги считали, что устранить все эти противоречия можно будет главным образом путем достижения успехов на международной арене. Правительство Густава III резко повернуло внешнеполитический курс и нарушило этим традицию сотрудничества с Данией и Россией в деле защиты торговых интересов в Европе. Учтя международную ситуацию, Густав III стал проводить политику, направленную против России и ее союзницы Дании.

В 1787 году он попытался поссорить Данию с Россией и ездил с этой целью в Копенгаген. Однако эта попытка окончилась неудачно. В датской столице не поверили в искренность заверений Густава III сохранить мир в Прибалтике, так как эти заверения не увязывались с его предложениями порвать союзный договор Дании с Россией. Датское правительство, обеспокоенное военными приготовлениями Швеции и Пруссии, сообщило собранные сведения в Петербург. Эти сведения, а также донесения русских послов дали основание Безбородко доложить в Совете о возможности нападения со стороны Пруссии и Швеции и о необходимости принятия оборонительных мер[1450].

Тем временем Густав III разработал план нападения на Россию. В Швеции считали, что Россия, занятая войной против Турции, не сможет оказать серьезного сопротивления шведским вооруженным силам.

Реваншистская идея Густава III встретила горячую поддержку у Турции. Турецкое правительство предложило Швеции крупную субсидию в случае, если она открыто выступит против России. Шведский король, отмечалось в журнале военных действий, «вероятно… знатную сумму взял с Порты с тем, чтобы флота российского не пропускать в океан»[1451]. За спиной Швеции стояли Англия и Пруссия, которые пообещали Густаву III оказать ей поддержку в целях ограничения русского влияния в Европе. Французский посол Сегюр записал: «Лондонский кабинет возбуждал шведского короля к войне»[1452].

Начавшиеся военные приготовления в Англии и Пруссии окончательно толкнули Густава III на решение развязать войну с Россией. Правительство России не желало этой войны. В Петербурге довольно долго надеялись на то, что антирусские выступления Густава III являются только средством агитации во внутриполитических целях. «Мне кажется, — писала Екатерина, — они не задерут, а останутся при демонстрациях»[1453].

Русское правительство несколько раз заявляло о своем желании сохранить мир даже после того, как шведская военщина попыталась спровоцировать пограничные инциденты в Финляндии.

В 1788 году Россия объявила, что она не желает войны, но готова дать отпор любому нападению на ее границы. Все эти заявления русского правительства были восприняты в Стокгольме как проявление военной слабости, и шведское командование стало энергично готовиться к нападению на Россию.