— Бедный пленник, — тихо заметил Рейм. — Смотри, как он рвется из клетки. Ему хочется вернуться в горы, к своим…

Но Сигурд не слышал последних слов Рейма. Он вскочил как ужаленный и начал рвать на себе одежду.

— Что с тобой? Ты ведешь себя, как будто на тебя собирается напасть медведь, — засмеялся Рейм.

— Какой там медведь! Хуже!

Сигурд вопил, корчился и просил Рейма почесать ему спину. Спина у него оказалась усыпанной красными точками. Его угораздило сесть в муравейник.

— Только вода мне поможет! Айда купаться!

Рейм колебался.

— Мне пора к овцам…

Но Сигурд тянул его за собой.

— Ничего, мы только разок окунемся!

Они помчались вниз, задыхаясь от быстрого бега, солнце, сверкавшее сквозь листву, слепило глаза. На бегу они скинули с себя одежду и с ликующими воплями бросились в серебристую воду.

Мальчики плавали и ныряли, пока не посинели и не покрылись гусиной кожей. Тогда они вылезли на берег и оделись.

Они уже хотели бежать домой, как вдруг заметили незнакомый дракар, скользивший по неподвижной поверхности фьорда. Казалось, дракон, украшавший его штевень, вытянул шею и что-то высматривает поверх прибрежного тростника. Следом за первым показался второй корабль, потом третий. Видно, они до поры укрывались за островом.

Мальчики припустили вверх по склону — Сигурд в легких башмаках из телячьей кожи, Рейм — босиком. Вскоре они добрались до укромного места, где их не могли увидеть с кораблей.

Незнакомые суда лежали перед ними как на ладони. Теперь дракары ускорили ход. На каждом было по четырнадцать пар весел. Черно-золотые щиты сверкали на солнце. Грозно поблескивали боевые топоры в руках у воинов.

— Иллуги! — прошептал Сигурд. — Видишь человека, который стоит первым? Это Оттар Иллуги, он убил моего старшего брата. Сразу за ним стоит Торд, его сын. Мой отец хочет, чтобы мы убили Торда, сына Иллуги, и таким образом отомстили за смерть моего брата.

— В него сейчас нетрудно попасть, — заметил Рейм.

Сигурд поднял лук и прицелился. Красный плащ Торда был хорошо виден.

Но выстрелить Сигурд не смог — у него дрожали руки. Так он и стоял, пока корабли не скрылись за мысом.

Сигурд не рассказал о случившемся Орму Викингу. Он всегда немного робел перед этим человеком. Походы и сражения наложили свой отпечаток на лицо Орма, его глаза были непроницаемы, как камни. Сигурд знал, что перед каждым походом Орм посылал старую Кумбу в чащу леса собирать какие-то грибы белого цвета. Их варили в глиняном горшке. Перед сражением Орм сквозь зубы цедил горький отвар. Лицо его вдруг менялось. Зрачки расширялись, на губах выступала пена. Он первым кидался в сражение и громче всех издавал боевой клич.

— Теперь-то никто не скажет, что я плохо обучал сына ярла, — приговаривал Орм Викинг, следуя за Сигурдом на луг. — Помни, с сына ярла спрашивается больше, чем с любого другого. Держи топор обеими руками и поверни лезвие другой стороной. Ведь ты не собираешься отрубить себе ноги.

Сигурд посмотрел на лужайку, где ветер колыхал мягкую траву. Там сидела Тир, держа на руках маленькую дочь ярла. Тир нанизала на стебелек землянику и плела венок из лютиков, который надела потом девочке на головку. Рейма поблизости не было. Он пас овец высоко в Злых Горах.

— Чего медлишь, сын ярла! Обнажи меч и покажи, как умеет кусаться сталь. — Орм Викинг негромко рассмеялся. — Ярл мог бы дать нам двух рабов, чтобы упражняться на них. Тогда бы наше учение пошло быстрее.

У Сигурда тревожно сжалось сердце.

— Сыграй мне на своей флейте, — попросил он вечером Ховарда.

Прижавшись к старому викингу, Сигурд слушал, как звуки растворяются в теплой синей ночи.

Однажды вечером усадьбу ярла облетела страшная весть. На горных пастбищах снова появился матерый медведь, повсюду оставляя свои кровавые следы. Он зарезал четырнадцать ягнят и четырех маток.

Сигурд выбежал из дома. Во дворе он увидел плачущую Тир. Сигурд кинулся к ней.

— Кто пас это стадо? Рейм? — с трудом спросил он.

Тир кивнула и закрыла лицо руками.

— Рейм… — прошептал Сигурд.

Его кидало то в жар, то в холод, сердце громко стучало.

Уже не раз случалось, что дети рабов погибали в горах. Сигурд знал много таких историй. В Злых Горах водились разные хищники, ничего удивительного, что каждый год там погибало несколько человек. Ребенок-раб стоил недорого — другое дело, добрая корова или лошадь.

Сигурд кинул быстрый взгляд на клетку, где томился молодой медведь. С таким зверем шутки плохи. Он бился о решетку, скаля зубы и разевая красную пасть.

Со всех ног Сигурд побежал навстречу людям, которые возвращались с пастбища. Но никто из них не знал, куда подевался Рейм. В горах нашли окровавленную рубаху, может, она принадлежала Рейму.

У Сигурда замерло сердце. Он бежал по лесу, точно слепой. Наконец остановился и перевел дыхание. В висках у него стучало.

На лесистом склоне стояло несколько бедных дворов. Скоро их окутает тьма. Выше всех, на самой вершине, виднелось Воронье гнездо — жалкая лачуга из бревен и камней. Туда Сигурд идти не решился. Ободрав колени и руки, он добрался до ближних дворов. Навстречу ему попались дети, которые собирали шишки и хворост на опушке леса.

— Вы здесь не видели раба? — Сигурд почти кричал. — Рейма здесь не было? — слезы душили его.

Но дети, узнав сына ярла, бросились врассыпную и скрылись в лесу. Дети бедняков всегда убегали от него.

Тьма сгустилась, и Сигурду пришлось бежать бегом, чтобы попасть домой.

Неожиданно у него на пути встала Ворона. Сигурд вздрогнул и хотел пробежать мимо. Но она окликнула его.

— Рейм нашелся.

Сигурд сразу обернулся, забыв о своем страхе.

— Он жив?

— Жив.

Сигурд просиял.

— Благодарю всех богов Вальгаллы…

— Не спеши с благодарностью, — перебила его Ворона. — Сейчас им занялся Орм Викинг, посмотрим, на что он будет способен после этого.

— Рейм, ты меня слышишь?

Спящий Рейм распластался на соломенной подстилке. Спина у него вздулась и побагровела от ударов, на лице виднелись потеки слез. Он не отзывался.

Сигурд впервые зашел в лачугу рабов. Ему, сыну ярла, нечего было здесь делать. В сумраке он почти ничего не видел.

— Рейм, — снова позвал он. — Это я, Сигурд.

В приоткрытую дверь тянуло холодом. В каменном доме было сыро. Глиняные горшки и деревянные миски стояли прямо на полу. Из углов пахло плесенью и гнилой соломой.

Рейм открыл глаза.

— Уходи, — прошептал он.

— Я хочу помочь тебе, Рейм. Понимаешь? — Сигурд заплакал. — Смотри, что я принес. Белый хлеб и мед. Настоящий мед!

Тут только он заметил, что Рейма вырвало.

Сигурд нагнулся и прошептал ему на ухо:

— Когда-нибудь ты будешь у меня первым человеком. Клянусь тебе, Рейм.

На пол легла чья-то тень. В дверях стояла старая Кумба.

Сигурд вскочил и протиснулся мимо нее.

— Видишь, — прошамкала она, — видишь, как расправляются с несчастными рабами.

Сигурд убежал от нее.

Всю ночь он метался в постели.

«Я пойду к дружинникам отца, — думал он. — Пойду к Орму Викингу и другим воинам, скажу, что я запрещаю бить рабов…»

Но при воспоминании об Орме Викинге и жестоких лицах воинов Сигурд остыл. Так он и не осмелился встать на защиту рабов. Всю жизнь его учили: надо быть сильным. Не заботиться о слабых. Слезы — удел рабов и старых женщин. Однако при воспоминании об окровавленной спине Рейма соленая влага орошала его лицо, и он ничего не мог с собой поделать. Он думал и об Уне. Воины заподозрили, что рабыня спрятала своего ребенка. И когда она прокралась в кладовую, чтобы раздобыть кое-какой еды, ее жестоко наказали за это.

— Что ты приуныл, Сигурд? — спросила мать на другой день, вбежав в его спальные покои. Она была радостная и взволнованная. — Корабли вернулись! Надо готовить пир!

Первым на берег ступил раб Дигральде. Он тащил огромный позолоченный крест. Викинги добыли его в далекой западной земле. Осеннее солнце играло на позолоте. Сигурд видел, как великан побежал к Уне и поднял ее над землей.

— Ярл обещал мне свободу, Уна! Как только вернется! — Вдруг Дигральде побледнел и откинул волосы своей подруги. — Что они с тобой сделали? — в ужасе вскричал он.

Уна расплакалась.

— Того, кто крадет еду для ребенка, жестоко карают, — всхлипнула она. — Закон требует, чтобы рабыне, пойманной на воровстве, отрубали ухо.

— А что с нашей дочкой? — прошептал Дигральде. — Где она?

— В надежном месте, — шепотом ответила Уна. — Она в безопасности.

Наконец на берег сошли и воины, таща тяжелые сундуки, набитые золотыми и серебряными украшениями.

Сигурд переводил взгляд с одного корабля на другой. Но «Дракона» среди них не было. На обратном пути корабли попали в бурю, объяснили ему, и потеряли друг друга из виду. Должно быть, скоро вернется и «Дракон».

Сигурд ждал. Сидя на Белогривом, он день за днем вглядывался в холодную зеленоватую гладь фьорда. За пазухой у него был спрятан маленький деревянный корабль. Он сам его вырезал и хотел показать отцу, как только тот вернется.

Однажды он заметил, что кто-то наблюдает за ним, прячась за деревом.

— Рейм! Ты?

— Орм Викинг куда-то уехал, — шепотом ответил Рейм. — Вот я и пришел.

Сигурд спрыгнул на землю.

— Я давно не видел тебя. Думал, что ты теперь меня и знать не захочешь.

Рейм опустил голову.

— Я ненавижу воинов ярла. И его самого. Раньше я был свободным человеком, сыном бонда. А теперь за меня и побитой собаки не дадут.

Они направились через лес к поляне. Ветер раскачивал ветки и осыпал землю красными и желтыми листьями.

— Когда я стану ярлом, — сказал Сигурд, — ты получишь свободу. И ты, и твоя сестра. Ты будешь моим главным помощником, Рейм, клянусь тебе.

Рейм пожал плечами.

— Я хочу вернуться домой, в Ирландию, — сказал он, сжав кулаки. — Здесь я не останусь.

Сигурд накинул свой плащ на плечи Рейму. Пустив Белогривого на луг, они уселись в дупле старого дуба.

— Знаешь, — сказал Рейм, — в Ирландии я дружил с соседскими мальчишками. Чуть не каждый день мы играли в лучников в лесу за нашей усадьбой. Как жалко, что тебя с нами не было! Когда я забываю, что ты сын ярла, ты мне нравишься больше всех моих прежних друзей.