— Хватит валяться, а не то вас прикончат во сне! — громко крикнул он спавшим воинам.

Все мгновенно вскочили, натянули рубахи из бычьей кожи, схватили луки, копья и топоры и вырвались из дома, словно рой растревоженных пчел.

— Торарин! — закричал Сигурд, колотя в дверь к резчику.

Высунув косматую голову, Торарин быстро уразумел, что надо одеться и браться за копье. По двору метались люди. Каждый искал наиболее выгодное место для предстоявшего боя: кто притаился за углом дома, кто — в тени гридницы. Некоторые залезли на дерновые крыши и приготовились стрелять из луков. Тем временем Эдда разбудила мать Сигурда. Жена ярла и другие женщины вооружились ножами на случай, если враги ворвутся в дом. Сестренка Сигурда, напуганная всеобщим смятением, громко заплакала, и Эдда пыталась ее успокоить.

«Тир и Рейм… — вспомнил Сигурд. Пот струился у него по лицу. — Я должен их спрятать. Люди Иллуги охотятся за молодыми, здоровыми рабами и угоняют их к себе. Они могут похитить Тир и Рейма, и я больше никогда их не увижу… Впрочем, дом рабов стоит на отшибе, может, они и не пойдут туда».

— Бери оружие, Сигурд! — крикнул Орм Викинг. — Теперь тебе пригодится моя наука!

Сигурд успел схватить свой лук прежде, чем затрубили в рог, возвещая начало битвы.

Ватага всадников выехала из леса. Засвистели стрелы, и несколько дружинников, из тех, что охраняли спальные покои, упали замертво. Орм Викинг отдал краткое приказание, и воины ярла с громкими криками устремились на врага. Сам же Орм Викинг с другими людьми поднялся на гребень холма, чтобы враг не зашел с тыла. Стрелы, которые в них пустили враги, они отразили щитами. Орму удалось отстоять гридницу. Бьёрн Скальд и Торарин Резчик ждали у дверей, готовые рубить каждого, кто попытается ворваться внутрь.

Все плыло и мешалось у Сигурда перед глазами. Он стрелял наугад в самую гущу врагов, но попал всего один раз — в толстого воина, который бежал не так быстро, как остальные. Стрела Сигурда угодила ему в колено, он взвыл от боли и злости и заковылял обратно к лесу.

Во двор, сверкая обнаженными мечами, ворвался новый отряд врагов. Подняв мечи и копья, Орм Викинг с дружинниками бросились им навстречу. Окрестность огласилась нечеловеческим ревом и звоном стали.

Некоторое время никто не мог взять верх, но людей Иллуги было больше, и вскоре перевес оказался на их стороне.

С торжествующими криками навалились они на Орма Викинга и потащили его к лесу. Страшными проклятьям и и бранью осыпал Орм недругов. Призывал на помощь Одина и других богов, но уже никто не мог ему помочь.

Сигурд не на шутку испугался. Ведь в плен попал сильнейший дружинник ярла. Возле спальных покоев темнели силуэты сражающихся воинов, с глухим стоном падали на землю раненые. Сигурд укрылся за бревенчатой стекой и дрожащими руками попытался натянуть тетиву. Пальцы его ослабели, и дрожь в руках не унималась. Жена ярла опустилась в гриднице на скамью и, всхлипывая, молила Одина и Тора послать им победу.

Вдруг неистовый крик Эдды огласил гридницу:

— Глядите, огонь! Все небо в огне!

В распахнутую дверь смоляные факелы, горевшие на дворе, казались яркими звездами. Вражеские воины подобрались к амбару с продовольствием, и тут же пламя поползло по сухой траве крыши. Огонь трещал, разгораясь все ярче, и вот уже подоспевший ветер взметнул в небо огненные языки. Вскоре весь амбар был охвачен огнем. Жар оттеснил воинов. Сигурд замер от страха. Еще немного, и запылает вся усадьба. Воины метались среди домов. Слышались крики и вопли.

Вдруг Сигурд заметил рослого человека, бежавшего вдоль стены. Несмотря на клубы дыма, скрывавшие бегущего, Сигурд узнал его. Дигральде! Могучий раб держал над головой боевой топор.

В дыму и огне Дигральде казался призраком. Раб пробежал мимо дружинников ярла. Он спешил к клетке с медведем. Пламя уже лизало клетку, несчастный зверь бился о решетку и рычал в смертельном страхе. Одним ударом Дигральде разрубил замок. Медведь вырвался из клетки и бросился к лесу, где сидели в засаде воины Иллуги. Послышались испуганные крики. Но медведь не обращал внимания ни на воинов, ни на их оружие. Он бежал вверх по склону и вскоре исчез среди кустов и деревьев.

На мгновение воины Иллуги смешались. Бьёрн Скальд воспользовался этим.

— Боги на нашей стороне! — крикнул он дружинникам. — Вперед, и Один даст нам победу!

И, будто повинуясь чьей-то неземной воле, ветер переменился. Пламя перекинулось к лесу. Огонь тронул ближайшие деревья и пополз по траве. Красные горячие языки шипели и извивались. Иллуги с дружиной пришлось отступить. Вот уже они мчались по лугу, преследуемые по пятам. До черных скал во Фьорде Троллей, где были спрятаны вражеские корабли, гнали воины ярла Иллуги с его дружиной.

Сигурд остался на дворе один.

Странное оцепенение сковало его. Ему казалось, что все это сон и, как это бывает во сне, не в его власти изменить ход событий.

Повернувшись, он смотрел на узкий пролив. Выплывшая из-за тучи луна озарила лес и рощу, спускавшуюся к воде; Сигурд увидел согнутую фигуру Дигральде, который, словно ночной зверь, крался среди деревьев и кустарника и вел за собой людей.

У Сигурда екнуло сердце. Он вспомнил слышанные однажды слова: когда знатные люди сражаются, рабы под шумок убегают.

«Сын ярла не должен плакать!» — внушал себе Сигурд.

Но от одиночества у него больно щемило в груди.

Не скоро удалось отстроить заново сгоревшие на усадьбе дома. Матери Сигурда пришлось попросить помощи у соседнего хёвдинга. Она проклинала своих сбежавших рабов. Но ее утешало сознание, что долго им не протянуть — зимой всем придет конец.

Однако вскоре до нее дошел слух, будто рабов взял корабль, шедший в Исландию. Уна и Дигральде захватили с собой и свою дочку, которую прятали в надежном месте.

Жена ярла еще надеялась, что вернется Орм Викинг. Но и тут се постигло разочарование. Кто-то из родичей сообщил ей, что Орма Викинга увезли далеко на север и продали в рабство тамошнему хёвдингу. Немало серебра потребовалось бы на то, чтобы освободить его.

Обитатели усадьбы не могли припомнить такой суровой зимы. В день зимнего жертвоприношения над землей от мороза клубился белый туман. Бонды просили у Одина победы в бою, а у Фрейра[65] — чтобы в их замерзший край снова пришла весна и корабли смогли бы отправиться в поход. Ночью они зарезали лошадь. Воины ели конину и пили свежую кровь, дающую силу и ловкость. И до утра пели хриплыми голосами протяжные, заунывные песни. Наконец огонь угас, и люди, дрожа от холода, теснее прижались друг к другу.

Наверно, богов умилостивила принесенная им жертва, потому что солнце начало потихоньку отогревать промерзшую землю. Багровым шаром висело оно на бледном небосклоне.

Однажды на дороге к усадьбе показался большой отряд всадников. По двору пронесся крик:

— Запирайте двери! Зовите людей! Пусть вооружаются копьями и топорами!

На дворе поднялась суматоха. Оставшиеся рабы бросились врассыпную из своего дома в поисках какого-нибудь убежища. Натянув луки, воины не спускали глаз с всадников, которые поднимались по склону к усадьбе.

Они с удивлением увидели, что у человека, ехавшего во главе отряда, нет никакого оружия. На нем был просторный синий плащ, на груди сверкали дорогие украшения, на руках — серебряные запястья.

— Оттар Иллуги! — воскликнула жена ярла. — Низкий подлец!

Иллуги спешился. Попросив своих людей подождать его, он направился к гриднице.

— Впустите его! — крикнула жена ярла.

Зазвенели ключи. Щелкнул замок. И вот Оттар Иллуги уже стоит посреди гридницы. Пламя очага осветило суровое лицо воина с узкими глазами и жестко очерченным ртом. Иллуги учтиво приветствовал хозяйку. Она заговорила первой:

— Я вижу, ты уже сменил свою кровавую одежду, Оттар!

— Я пришел предложить тебе мир, хозяйка, — ответил Иллуги. — Не упрямься же. — Он оглядел гридницу. — Красиво тут у вас, — с улыбкой заметил он.

— Другого такого дома нет, — сказала жена ярла. Она гордо выпрямилась и поправила платок на голове.

— Тебе, наверное, трудно одной управляться с хозяйством? — спросил Иллуги. Подняв ковш с медом, он залпом осушил его.

— Не настолько, чтобы это было мне не под силу, — отрезала жена ярла. — К тому же у меня есть сын, скоро он станет взрослым. Ему уже тринадцать зим.

— О нем-то я и хотел поговорить, — сказал Иллуги.

Он поднял позолоченный ларец, который стоял на столе, и повертел его в руках. Потом погладил искусно вытканные ковры, висевшие на стене, и наконец внимательно оглядел сундуки, выстроившиеся в ряд.

— Я приехал, чтобы положить конец нашей вражде, — снова сказал он с хитрой улыбкой. — У меня есть дочь, ей скоро исполнится двадцать зим. Если твой сын женится на ней, мы соединим наши усадьбы…

Жена ярла шагнула вперед, глядя Иллуги прямо в глаза.

— Не бывать этому! — сказала она. — Не бывать! А теперь оставь мой дом!

Иллуги весь подобрался, губы скривила усмешка. Быстрым шагом он покинул гридницу, и тут же раздался топот копыт.

Жена ярла опустилась на лавку. Лицо у нее стало землистое.

— Может, тогда в наших землях наступил бы мир? — проговорила она. — Но такой судьбы, Сигурд, я тебе не желаю! На ночь удвойте стражу, — приказала она дружинникам. — Не хочу, чтобы мне снились дурные сны.

Сына она предупредила:

— Иллуги снова нападет на нас. Нашим родам еще предстоит решающая схватка.

Наступила весна, и мать Сигурда собралась ехать на тинг. Ей, вдове знатного ярла, необходимо было уладить некоторые дела.

Во дворе уезжавших ждали резвые холеные кони. Утреннее солнце играло на их позванивавшей сбруе. Тридцать воинов должны были сопровождать хозяйку в этой поездке.

— Надеюсь, в мое отсутствие ничего не случится, — сказала жена ярла. — Залив охраняют три корабля с вооруженными воинами.