Он сразу же поймал себя на мысли, что не понимает, почему его сестра так пренебрежительно отозвалась о внешности Малинкиной секретарши. «Неприметности» и «невзрачности» не было и в помине — более того, в своем небесно-голубом узком платье, с великолепными украшениями мадемуазель Ласкэ казалась настоящей красавицей, равной которой Роман в своей жизни ещё не встречал. Её овальное, точёное лицо, обнажённые шея и руки были покрыты тонким загаром, придававшим упругой коже прелестный топазовый оттенок, а зрачки продолговатых глаз были настолько синими, что хотелось смотреть и смотреть в них без конца. Роман с трудом преодолел почти гипнотическое их воздействие, но только затем, чтобы попасть под аналогичное влияние удивительно ярких, пухлых губ. Пытаясь хоть как-то отвлечься от столь губительной красоты, он обратил внимание на редкую причёску Ольды — свои длинные льняные волосы она заплетала в толстую косу, переброшенную через правое плечо. Пушистый кончик косы дразняще размещался за вырезом платья. Успокоиться не удалось; когда же взгляд сына Командора сам собой переместился на тонкий девичий стан, стало ясно, что смятения чувств не избежать. В некоторой растерянности он глянул вправо, желая увидеть отца и получить от него необходимую поддержку. Он её немедленно и получил в виде очень довольного, ухмыляющегося Командора, который выставил перед собою два кулака с оттопыренными большими пальцами. При этом на его физиономии было написано: «Давай и дальше в том же духе, мой мальчик, всё нормалёк!»
Подобная оценка действий сына как добротный профессионализм оказалась весьма кстати, своевременно напомнив о работе. Роман снова оглянулся — на сей раз в сторону Младшей Королевны, опасаясь, что та имеет о его поведении мнение, совершенно отличное от папиного. Однако Малинка пока ничего не замечала — она ехала в сторонке от всех и уже длительное время находилась в состоянии глубокой задумчивости. Её возвращение (почти одновременное с появлением всласть нагулявшейся Ольды) было встречено естественными вопросами, на которые девушка рассеянно ответила и сразу же замкнулась в себе. На свою самостоятельную секретаршу она глянула лишь мельком и ничего ей не сказала, а Роман усмехнулся про себя, представив в подобной ситуации свою Эльзу и почти явственно услышав её надменный возглас: «Интересно, милочка, где это ты изволила шляться, пока я одна занимаюсь делами?!» Командор тоже неодобрительно покачал головою, но это его движение относилось к услышанному сообщению, что всё в порядке — если так, то почему не вернулся Мстислав? Ах, решил отдохнуть от трудов ратных? Ну-ну…
Роман ещё раз покосился на Малинку — та по-прежнему шествовала чуть впереди, опустив подбородок на грудь и неподвижно глядя в одну точку. Что-то у неё с Мстиславом всё-таки произошло, но об этом после, а пока… Он решительно повернулся к Ольде и широко улыбнулся.
Это было сделано как раз вовремя, так как на хорошеньком девичьем лице промелькнуло выражение некоторой озабоченности из-за невнятного поведения вроде бы уже очарованного кавалера. Увидев, что кавалер наконец-то придвинулся к ней почти вплотную, Ольда удовлетворённо стрельнула в него глазками, а на её губах расцвела ответная улыбка, в которой, однако, было слишком много обыкновенной женской гордости за свою красоту. Да, подумал Роман, Малинка улыбается куда приятнее и не так самодовольно… Что ж, стоит и нам подчеркнуть кое-какие свои мужские достоинства — достаточно обозначить движением мускулов рельеф груди и как следует расправить плечи. Будем надеяться, что непременно оценят и крепкую шею, и приятные, строгие черты лица — особенно идеально ровный, тонкий нос, предмет постоянной зависти Эльзы, которая частенько донимала родителей назойливыми вопросами относительно неудачной формы её собственного природного украшения. Впрочем, о пластической операции она не помышляла и настояла, чтобы ей оставили естественный облик, когда после тяжелейшего ранения в самом начале офицерской карьеры потребовалось экстренное вмешательство и хирургов, и косметологов. Её требование было почти выполнено — удалось сохранить всё, кроме зубов и кожи…
Действительно, Роман очень скоро убедился, что мадемуазель Ласкэ, маскируясь своей рекламной улыбкой, снова обсмотрела его самым внимательным образом и, похоже, осталась под впечатлением; во всяком случае, её глаза принялись источать потоки синего света с частотой и методичностью морского прилива. Сыну Командора это очень понравилось и, залюбовавшись, он не сразу заметил, что ему протягивают маленькую плоскую коробочку, на которой был изображен одногорбый верблюд на фоне пальм и пирамид. Это был слабый наркотик, достаточно распространённый в населённых мирах Галактики, однако его публичное употребление считалось несколько вызывающим — особенно для женщин.
— Большое спасибо, но я не курю, — пробормотал Роман, на всякий случай извиняюще разведя руками. Ольда очень мило передразнила его жест, сопроводив свои действия кокетливой гримаской разочарования. Затем она приоткрыла крышку коробочки, откуда тотчас выползла длинная сигарета, поднесла её к губам и резко сжала у основания фильтра — на противоположном конце сразу вспыхнул маленький огонёк. Сильно затянувшись, девушка запрокинула голову и выдохнула дым, после чего посмотрела на Романа с некоторой иронией.
— Наконец-то и со мной заговорили, — произнесла она певучим, мелодичным голоском, чуть искусственно удлиняя окончания слов. — Неужели вы решались на этот подвиг в течение пяти с лишним часов?
Вопрос прозвучал с интонацией лёгкого укора, и Роман постарался ответить универсальной фразой, от которой удавалось кружить по всем направлениям. Внимательно выслушав длинное сложноподчинённое предложение с придаточными времени, места и образа действия, Ольда выпятила губки с видом сомнения. Затем она улыбнулась:
— Значит, меня поставили в очередь после ваших Очень важных дел и Малинки?
— Ну-уу… она всё же Младшая Королевна, — мягко уточнил Роман. — И потом…
— Да бросьте! — Ольда легко рассмеялась и выронила из тонких пальцев сигарету с наросшим длинным столбиком пепла. — Я её знаю так давно, что общаюсь запросто, без титулов. Как и почти все остальные. Она не обижается, наверное, всё понимает.
— Вполне возможно, — (Роман машинально обернулся), — но не очень понимаю я!
— В самом деле? — протянула Ольда — А мне всегда казалось, что это улавливается с первого взгляда. Или, в крайнем случае, со второго — если вы рассеянны или страдаете близорукостью…
— Я же из другого мира, забыли? — Роман решил пока балансировать на грани игры и серьёзного разговора. — Откуда мне знать о королевских особах!
— Неужели у мужчин совсем нет интуиции? — Ольда с невинным видом округлила глаза. — Какая она Королевна! Так, обычная милая девочка, неглупая, допустим, но порой излишне простоватая. Частенько используется Старшей Королевной в качестве своей служанки…
Неожиданно почувствовав обиду за Малинку, Роман решился на укол:
— Вы рассуждаете так, словно имеете, как минимум, равное положение с Династией!
— А слова «как минимум» можно отбросить. Предположительную интонацию тоже…
Услышав это, сын Командора недоверчиво откинул голову, а затем склонился с седла, придвинувшись к девушке очень близко. Мадемуазель Ласкэ не отстранилась, и какое-то время молодые люди пристально глядели друг другу в глаза, соревнуясь в стойкости. Скоро Роман понял, что преимущество отнюдь не на его стороне. Ольда чуть приоткрыла алый рот, блеснув белоснежными острыми зубками, и лёгким движением ресниц ослабила яркость взгляда. К властной, покоряющей синеве неожиданно добавилась такая чувственность, что Роман испугался всерьёз, не в силах контролировать своё влечение. Он медленно, буквально по сантиметру, отодвинулся от роковой обольстительницы, едва не свалившись при этом с коня. И только выпрямившись и немного успокоив дыхание, сын Командора сообразил, что и сейчас, и во время нежных переглядок пальцы левой руки Ольды выбивали на её бедре спокойный, размеренный танцевальный ритм: «Раз-два-три, раз-два-три…»
— Дайте, пожалуйста, сигарету, — хрипловатым голосом попросил Роман и нервно откашлялся.
— А стоит ли? — осведомилась Ольда, без малейшего удивления доставая свой «Кэмел». — Курить вот так, с большими перерывами, вредно для здоровья!
«Близкое общение с тобою — тоже», — фон Хётцен-младший еле сдержался, чтобы не брякнуть это вслух. В самом деле, выделилось столько адреналина, а куда его растрачивать?
Он осторожно затянулся, подумав, что не баловался табаком со студенческой поры. Ольда наблюдала за ним с явным удовлетворением.
— Почему вы изменили своё решение? — поинтересовалась она. — Это ведь очень ответственный поступок!
— Да нет, чисто импульсивный, — ответил Роман. — Поступок, основанный на мгновенном желании… Кстати, любопытно: откуда у вас «верблюдик»?
— Откуда и всё остальное — питание, одежда, лекарства… У нас имеется несколько моделей синтезаторов — от пищевых до универсальных. Не таких совершенных, как на вашей Станции, но вполне надёжных! Они удовлетворяют почти все наши житейские потребности. Примерно такое же оборудование есть и у богатырей, и у некоего не слишком молодого нахала по имени Серж, по которому ваша Малинка одно время весьма активно сохла, — (последнее замечание было высказано Ольдой небрежно, вскользь). — Неужели вы думаете, что мы ведём дикарский образ жизни?
— Если судить по внешнему облику ваших спутников, — усмехнулся Роман, — то цивилизованностью от них не пахнет. Запашок имеется, но несколько иного толка… Лишь Мстислав может претендовать на исключение, но и ему не мешало бы почаще мыться!