— А повод?

Последовала недолгая пауза, а затем странный ответ:

— Либо то, что люди держат свое обещание, либо разочарование.

— Чего? — Я непонимающе отвлекаюсь от дороги, чтобы посмотреть на Рэя, и тут же спотыкаюсь из-за своей невнимательности. Любимый ловит меня почти у земли: еще чуть-чуть и я бы носом черканула по асфальту. Я смущенно бормочу, поправляя одежду:

— Ноги, как у кузнечика…

— Хорошо, что мы на метлах не умеем летать, а то у меня был бы инфаркт, глядя на твои полеты.

Я прыскаю со смеха и легонько ударяю его по плечу, делая вид, что обиделась. Неожиданно на дорожке появляется Клаусснер. Он, громко восклицая и жестикулируя, как итальянцы, спешит к нам:

— Вот они! Оденкирк, пошли! Уже позвонили и нас ждут!

Я вижу, как Рэй внезапно бледнеет. Он сжат, как пружина, и смотрит на меня, будто видит незнакомку.

— Вы куда? — Я обращаюсь к Клаусснеру, так как мне кажется, что из Рэя сейчас слова не вытянешь. Стоит, будто окаменел.

— Коротышкам знать не положено!

— Эй! Я не коротышка! — Я возмущенно перевожу взгляд с Рэя на Стефана. Но пока один глумится, второй превратился в статую имени себя. Стеф ёрничает, прикладывая к уху ладонь и щурясь по-стариковски:

— А? Что? Ты, когда говоришь, подпрыгивай! Я так лучше буду слышать!

Я моментально плету вязь заряда и посылаю в Клаусснера. Но тот ловко изворачивается и, щелкнув пальцами, делает неизвестное мне заклинание — будто вспышка фотоаппарата сверкнула. У меня тут же поплыли солнечные зайчики перед глазами.

— Ой! Что это?

— Это, скажи "спасибо" твоему другу Бассу. Он обучил!

— Стеф, Мел, прекратите.

Я пытаюсь проморгаться и одновременно рассмотреть выражение лица Оденкирка: уж больно странно прозвучал его голос — сдавленно и беспокойно. Меня накрывает тревога.

— Вы куда собираетесь? — Я снова обращаюсь к Клаусснеру, закрыв глаза и нажимая на переносицу.

— Я же сказал, коротышкам знать не положено.

— Рэй! — Я рассерженно цыкаю на любимого, чтобы приструнил Клаусснера. Но в ответ слышу сдержанное: "По делам".

— Это опасно?

— Ну… как тебе сказать… — Начал таинственно тянуть Стефан, но его тут же грубо прервал Рэйнольд.

— Клаусснер, заткнись! Мел, — он обернулся ко мне и хотел что-то сказать, но передумал. Лишь сухо произнес: — Всё будет хорошо. Поверь. Это не опасно.

— Точно?

Он кивает. Я же выпрашиваю для себя гарантии его безопасности.

— Поклянись! Поклянись, как Инициированный, что тебе не угрожает опасность!

Почему-то моя просьба встречается смешками мужчин. Но Рэйнольд, пытаясь сохранить серьезное лицо, произносит клятву:

— Я, Рэйнольд Оденкирк, клянусь, что то, что я планирую, безопасно для меня.

Я вижу, как он еле сдерживает смех. На ум сразу пришли строчки из Гарри Поттера: «Клянусь только шалость и ничего кроме шалости!»

Странно… Что же это такое планируется, что он так волнуется, но смеется над моей тревогой? Но не успеваю я задуматься над этим, как меня отвлекает прошедший, еле ощутимый зов к Стефану.

— Всё, пошли! Нас ждут.

Час дня. Плотно отобедав дома, мы теперь брели с Варей и Миа по улицам… не-пойми-какого города. Мы только что прошли третий портал, выйдя из штата Колорадо США, а перед ним я не поняла, где были — то ли улочка Латвии, то ли Эстонии.

— Ты сегодня к Кевину?

— Угу…

— Поэтому ты такая замкнутая?

— Почти…

— А еще что?

— Скоро узнаешь.

Я злюсь, но смиряюсь. Стефан утащил Рэя, меня же и сестру Миа попросила помочь с транспортировкой двух больших, но легких пакетов.

— Сколько нам еще идти?

— Всё. Последний портал — и мы на месте. — Чеканит Миа.

— А страна, хотя бы, какая? Я уж не спрашиваю, куда мы идем.

— Великобритания.

Я громко обреченно вздыхаю. Варька идет рядом и ест вторую по счету шоколадку: моя племянница внутри нее активно радуется сладкому, судя по легкой, исходящей от сестры, энергии. Обычно малышка такая неощутимая, что невозможно уловить ее сигналы, находясь рядом с Варей, а сейчас даже на расстоянии чувствуется, что внутри сестры вовсю развивается жизнь. Я невольно смеюсь над этим: человек еще в утробе матери, а уже такой сладкоежка.

— Пришли! — Миа указывает на дверь, ведущую в подвал дома. На полу замечаю ровные прямоугольные куски зеркала — судя по ним, портал явно создан на короткое время с благословения самого Сената.

Войдя внутрь, мы оказываемся в закрытом дворе с высокими каменными сводами.

— Где мы? — Все напоминает средневековый замок, пока, обернувшись, не замечаю строение со шпилем и крестом.

И только после этого вижу статую Марии, стоящую в дальнем конце квадратной площади под тенью огромного дуба.

— Церковь Святых Кого-то-там. Пошли, Маугли, стая ждет тебя! — Варя радостно облокачивается на меня и повисает на моих плечах, как всегда делала в детстве. После чего начинает толкать к входу в здание. Мы с грохотом и скрипом дверей врываемся в холод церкви, где каждый звук троекратно усиливается эхом. С яркого солнечного двора ныряем в полумрак здания. Я замечаю впереди себя группу людей, но не могу разглядеть лиц, лишь моргаю и щурюсь. А перед глазами снова полыхает зелень… Темная фигура отходит от группы и направляется к нам, и лишь на подходе я узнаю Оденкирка.

— Ну, наконец-то!

— Рэй?

Я удивленно смотрю на него и поражаюсь тому, как он одет: будто с обложки! Темно-синий приталенный костюм, рубашка, галстук, скрипучая блестящая обувь.

— Я хочу с тобой поговорить.

Зелень потихоньку стихает в глазах, и я теперь могу рассмотреть, кто находится внутри: священник, Ева и Стефан, к ним подошла Миа и Варя с пакетами.

— Пойдем в отдельную комнату.

Рэй почти утаскивает меня за руку в коридор справа и заводит в комнату с темными деревянными панелями и бордовыми занавесками, так напоминающую Саббат.

— Что происходит?

Любимый выглядит перепуганным, мнется возле двери и трет шею в замешательстве.

— Я… — Его голос ломается, и он тут же начинает откашливаться. Только сейчас замечаю, что у него мелкой дрожью трясутся руки. Сам же Оденкирк старается на меня не смотреть. Его паника моментально передается и мне. Неужели хочет сообщить что-то страшное?

— Мелани… Я хочу с тобой поговорить…

— О чем?

— О будущем…

Этот странный ответ еще больше вызывает страх. Теперь и я начинаю переминаться с ноги на ногу, нервно теребя замок молнии куртки.

— О будущем? Рэй, ты меня пугаешь…

— Мел! Выслушай меня. Только сядь, пожалуйста.

— Зачем?

— Мне так проще.

Я плюхаюсь на рядом стоящий стул, втягиваю в плечи голову и нервно щелкаю ногтем.

— Милая… — Он садится на корточки напротив меня, шурша тканью костюма. Теперь Рэй смотрит мне в глаза, не отрываясь. — Я знаю, что для нас рано, что, возможно, ты не готова, но я люблю тебя.

Я уж было открыла рот сказать, что чувство ответно, но он прикладывает нервно палец к губам и продолжает. И с каждым словом осознание происходящего наваливается на меня, что с замиранием слушаю его, чувствуя, как холодеют пальцы ног, а во рту сильно пересыхает.

— Я тебя потерял раз. Это было ужасно. Не хочу вспоминать это. Но самым страшным было то, что это произошло из-за меня. Я… схожу с ума каждый раз, вспоминая те страшные минуты. Думал, что ты не примешь меня, не простишь, но ты снова и снова даешь мне прощение тем, что ты рядом, что продолжаешь любить меня. Ведь ты любишь меня?

Я киваю, не в силах пискнуть ни слова.

— Мел, я прошу тебя сегодня стать моей женой. Хочу, чтобы ты была моей перед Богом и людьми, в Норвегии и в Саббате, в радости и в горе. Ты обещала мне, что сделаешь всё, что не попрошу… И я сейчас прошу.

Он вынимает из кармана кольцо: новое, золотое и очень простое, так сильно отличающееся от того, что надел мне на руку Савов. Мое сердце учащенно бьется, а душа стонет от происходящего.

Господи! Зачем это всё?

— Рэй… милый…

— Что? Ты не хочешь? — Я вижу, как гримаса боли искажает на мгновение любимые черты, что сама пугаюсь этого.

— Милый, не слишком ли рано? И… Рэй, сейчас такое время…

— Какое? — Он почти рычит меня, закусывая губу. Кажется, я делаю только хуже. Как же ему объяснить-то?!

— Ты говоришь о будущем, Рэй, а я не знаю, что будет завтра! Скоро Сенат рухнет под натиском Моргана, а ты предлагаешь жениться… Ведь, это значит строить семью, иметь дом, заводить детей… А я боюсь, Рэй, боюсь, что будущего не будет…