— Окей! Не буду. Ты уж прости меня, что я покину тебя сразу же после венчания. Меня отведут к Кевину, хочу наконец-то в глаза посмотреть этому подлецу.

— Подлецу? Эй! Ты его сама выгнала. Забыла?

— А кто он после этого? Какой мужчина будет слушаться женщину? Тем более меня!

Я смеюсь на ее обиженный, немного детский тон. Вся эта бравада и желание показаться злой на самом деле скрывает желание поскорее увидеть любимого.

— Ну что? Ты готова? — Она всовывает мне в руки красивый букет, который принесла Ева.

— Интересно, я когда-нибудь выйду замуж нормально? Как все люди?

— Ты хочешь другого мужа? — Бровь Вари вопросительно взмывает вверх. И я понимаю, что сморозила глупость: никого не хочу кроме Рэйнольда.

***

— Успокойся.

— Не могу.

— Боишься, сбежит?

— Она мне уже отказала, Ева.

— И что? Я же сказала тебе вчера, что она выйдет, значит выйдет. Видение было четким, что казалось, можно было потрогать тебя за руку.

— Спасибо, кстати, за костюм. — Я киваю на пиджак, который вместе с остальными вещами выбрала Ева из моего комода. Одежда не новая, но я надевал ее лишь раз на съезд Инквизиции в Ватикан. Рад, что пригодилась. Странно, раньше мне казалось, что сочетание синего и черного слишком мрачное и несуразное, но слушался Валльде — главного стилиста Инквизиторов Саббата. Сейчас понимаю, что выгляжу лучше, чем в смокинге или с пресловутыми бабочками, которые так любит Артур.

Я нетерпеливо вздыхаю, в сотый раз тряхнув рукой и поправив часы на руке — дурацкая привычка. Со мной терпеливо ждут Стефан и Ева. Миа скучающе читает какую-то брошюру, священник Пол Картмен, который связан с Инквизицией очень давно, застыл с Библией в руках: его дети родились Инициированными и ушли на нашу сторону, поэтому отец Картмен в курсе нашего мира, как никто другой. Реджина часто у него заказывает святую воду для обрядов.

Не знаю, кто первый заметил, но отовсюду послышался будоражащий нервы шепот: «Они идут». Я же превратился в перепуганного до смерти мальчишку. Тело окаменело, а сердце стучало так быстро и громко, что казалось, его было слышно окружающим, во рту резко пересохло, а на лбу появилась испарина. Я смотрел, не отрываясь, на двери, в которых должна была появиться Она.

Лишь бы снова не отказалась. Лишь бы не сбежала и дошла до конца.

Рядом со мной стоял Стеф, напротив, как подруга невесты, стояла улыбающаяся мне Ева.

Клаусснер нагнулся к самому уху и горячо зашептал:

— Спокойно, Оденкирк. У меня под рукой фотоаппарат. Рухнешь в обморок — сниму на память потомкам.

Я бы с радостью парировал, но впервые мне было все равно на любые язвительные замечания. Миа включила на своем телефоне свадебную музыку, которая зазвучала так громко, подхваченная эхом, что мне стало еще хуже. Резонирующий в перепонках свадебный марш, бешено колотящееся сердце и накатывающая от волнения тошнота. Твою мать! Сразу захотелось попросить Миа выключить. Никогда я не был столь взвинчен и перепуган.

Вдох… Выдох… Вдох…

И вот в проеме появились Они с легким шелестом свадебной юбки по полу. Варя вела под руку Мелани, которая была — о, боже! — в том самом платье с Торквато Тассо, что я невольно нервно засмеялся: ведь его ей выбрал я!

«Оденкирк, стараешься, как для своей!» — Зазвучал из воспоминаний голос Лауры. Хм, знала бы она тогда, как все на самом деле будет, вмиг бы себя в пророки записала.

Как для своей…

Мелани была восхитительна… Неужели все невесты такие? Нет. Мелани не невеста. Она ангел! Мой милый, нежный ангел, который не раз меня спасал. И вот он облачился в одежды достойные себя. Невероятная красота!

Мелли шла, не поднимая глаз, явно нервничая, как и я. В ее маленьких изящных ручках трясся мелкой дрожью букет из роз. В этот момент понял — я улыбаюсь так, что скулы сводит. Я везунчик? Не то слово! Не зря меня Варлак обзывал счастливым сукиным сыном.

Я громко выдыхаю, когда Мелани становится рядом со мной и кидает смущенно взгляд на меня.

Я счастлив? Безмерно, что даже страшно от этого!

— Дорогие возлюбленные, мы собрались здесь и сейчас дабы стать свидетелями… — Дальше я уже не слушал отца Картмена, потому что попал под гипноз глаз возлюбленной и ее улыбки. Синева… Небесная синь казалась повсюду. Она светилась и блестела. Она любила меня и была счастлива!

— Рэйнольд, повторяй за мной.

Мое имя возвращает с небес на землю, и я начинаю произносить слова клятвы.

Такое со мной было впервые: я внезапно почувствовал, как магия откликнулась и стала гудеть во мне, требуя клятвы от Мелани, чтобы та дала доступ.

Когда она твердо сказала: «Согласна» — вся колдовская энергия всплеснулась и скрепилась с ее, будто отдал ей половину себя. Между нами возникла незримая связь, которая с годами будет становиться лишь крепче.

— Объявляю вас мужем и женой. Теперь вы можете поцеловать невесту.

И я целую своего ангела, укутанного в атлас и кружева. Выходит немного неуклюже, потому что хочу продлить этот момент, в то время как сама Мел, смущенно улыбаясь, то и дело пытается прекратить его. Слышатся аплодисменты друзей и Клаусснеровские возгласы. Мелани счастливо обнимает меня, а я стискиваю ее и смотрю поверх головы, ощущая каждой клеточкой тела радость, подобную эйфории.

Пока мы стоим и обнимаемся, отец Картер что-то говорит Стефану по поводу их свадьбы. В ответ доносится Клаусснеровское:

— Да хоть сейчас готов!

— А что? Давайте! Давайте сейчас! — Тут же с места возникает Миа. И до меня доходит, наконец-то, что происходит.

— Ева, давай сейчас поженимся! А?

— Стефан, ты о чем? А приготовления? А свадьба? И мы выслали уже приглашения! Нельзя!

— Милая, скажи честно, ты сама устала от этого всего! Она действительно так тебе важна или это чтобы угодить всем?

— Стеф!

Я чувствую возбуждение, потому что знаю, что оба страдают из-за подготовки к свадьбе. Слишком много суеты, которая не нужна ни Стефу, ни Еве. Поэтому и я подключаюсь к уговорам:

— Ева, он прав. Ты только сегодня жаловалась мне о рассадке гостей и аллергии на миндаль у четы Педдерсен.

— Рэй!

— Ева, соглашайся… — Внезапно шепчет Мелани. Вот уж от кого не ожидал! Что же изменилось за те минуты, когда ее не было в комнате? Не знаю ответа. И не хочу знать. Я лишь сильнее прижимаю к себе свою жену. Может, она осознала, что ее отказ мог повлиять на наши отношения? В те минуты я чувствовал себя не просто преданным ей, а уничтоженным, будто не просто сказала "нет", а призналась, что я ей не нужен.

— Стеф! А гости? Да и Лаура ждет…

— К черту Лауру!

— Мистер Клаусснер, вы в доме Божьем!

— Простите, отец. Но, Ева, Лаура который месяц нос не кажет из своего укрытия! Я думаю, она вздохнет с облегчением, что не надо появляться на людях. Ведь, скорее всего, Химеры будут следить за нашей церемонией!

Я вижу, как Ева нервно дёргает ногой. На лице отражается паника — сигнал о том, что она почти согласна.

— Ева, соглашайся. Если дело в твоих родителях, то специально для них проведешь званый ужин с их друзьями-банкирами.

Валльде сломлена.

— Ева, прекращай издеваться над собой и мной.

Всё. Ева вздыхает и поворачивается к отцу Картмену.

— Я согласна… Падре, обвенчайте нас.

Их клятва была еще быстрее, чем наша. Отец Картмен даже не делал торжественных длительных пауз. На просьбу поцеловать невесту, Клаусснер так впился губами в Еву, что никто не смог устоять от реплики в их сторону, возгласа или, как Мел, смешка. По окончанию поцелуя Стеф стиснул свою новообретенную жену под ее бормотание: «Господи! Какая же дура».

— Я думаю, это событие стоит отметить! Две свадьбы в один день! Как насчет отметить это у Ларсена в баре? — Предложила Миа.

— Только меня сначала отведите в Саббат! — Варвара по-свойски обняла Мелани, повиснув практически на сестре.

На улице стояла весна, мы топтались у входа, опьяненные любовью и счастьем. Еще история с кроссовками дала перца: Миа попросила женихов вынести на руках невест, а она сделает пару снимков на фотоаппарат Клаусснера. Когда же я поднял шуршащую атласом и кружевами воздушную Мел, то раздался всеобщий хохот. Моя невеста была в своих ярко-розовых кроссовках.

— Это намек, что ты могла сбежать?