Стех кивнул:

— Столетие прошло с тех пор, как Талон был разрушен и камень забрали отсюда, но его магия, его голод навсегда запечатаны в нем. Он отравлен. Этот яд зрел за разрушенными стенами, но потом сюда вернулись люди и тэльфы. И переступили границы проклятого места, вынося его с собой, заражая все вокруг.

В комнате было тепло, но Фен била крупная дрожь:

— Вы убиваете тех, кто побывал в Талоне?

Стех пожал плечами:

— Да. Я делаю благое дело. Но пришел я сюда не ради этого. Город ждет Йакситос, и я принесу его силу, войду в замок, замкну круг.

— Вы станете чудовищем…

— Надеюсь, что вновь стану собой, а проклятие уничтожит само себя. Но пора переходить к делу. Ты ведь поняла, зачем здесь?

— Вам нужна та часть силы, что досталась мне. И меня вы тоже убьете.

Стех оперся на стол и заглянул Фен в глаза. Его лицо смягчилось, и на миг Фен показалось, что шрамы истаяли, вернув ему былую благородную красоту. Он протянул руку и осторожно коснулся ее щеки, где извивался изумрудный узор:

— Твоя смерть не поможет. Есть более надежный способ, но ты должна будешь мне помочь.

Фен вздернула подбородок:

— Я не собираюсь вам помогать.

Она ожидала чего угодно: крика, удара — но Стех рассмеялся. Пальцы скользнули к ее губам:

— А у тебя нет выбора. Я привел тебя в эту хижину на краю земли, неужели ты думаешь твой отказ меня остановит. Я не зло, Фен. Помоги мне очиститься и очистить эту землю от проклятия Йакситоса, — медленно он облизнул нижнюю губу, словно слизывая с нее сладкое. — Или я убью твоих друзей.

— И что мне нужно сделать?

— Для начала — вернуть силу твоей магии. Скажи, что за порок скрывается в тебе, и я заберу его.

— Я… я не знаю…

Стех отстранился и покачал головой:

— Знаешь. Мы все знаем о своих пороках, но однажды они становятся частью нас самих, и мы перестаем их замечать. Вспоминай, маленькая фата. Сейчас. Скоро рассвет, зимние ночи коротки.

— Простите… я не могу…

Он скользнул по ней взглядом из-под опущенных ресниц:

— Тогда я тебе помогу, — голос его стал глубоким и бархатным. — Пороков не так и много, и сейчас мы найдем твой. Ты ведь из Хекта, ты должна в них разбираться. Вставай.

— Что вы собираетесь делать?..

— Я отвык быть нежным с женщинами, но думаю нам это и не потребуется.

Пальцы коснулись застежки на ее плаще, и Фен затаила дыхание, боясь шелохнуться. Стех наклонился ближе, опалил горячим дыханием лицо, обвел ее руками, снимая плащ. Мгновение — и тот тяжело опустился к ногам, лишая своей защиты, обнажая под взглядом потемневших глаз. Даже добротное дорожное платье казалось недостаточным, слишком легким, слишком оголяющим.

Фен видела, как вздымается его грудь под белоснежной рубашкой, так плотно облегающей тело.

— Посмотри на меня, — вкрадчиво произнес он. Не прося и не приказывая.

Она судорожно качнула головой — слишком страшно, шея словно затекла. Он мягко взял ее за подбородок, поднимая голову вверх:

— Я не ощущаю твои эмоции, но могу разжечь их. Очень хорошо подумай, а потом скажешь, что ты чувствуешь, — помедлил и добавил. — Скажу честно — будет больно. А теперь повернись, я помогу снять платье.

Фен всхлипнула и молча повернулась спиной, покоряясь спокойной властности в его голосе, его движениях. Чужие руки коснулись шнуровки на корсете, сквозь ткань, она чувствовала, как высвобождаются нити. По позвоночнику пробежал холодок — платье раскрылось обнажая спину.

Глазам стало горячо, и она часто заморгала, не давая слезам скатиться по щекам. Сквозь пронизывающий страх она ощущала, как со всех сторон ее окутывает морок

— густой в багряных всполохах, словно пропахший сладким дымом из курильни. В нем был растекающийся по венам жар, томительная истома и злость. Страсть. Боль. Леденящий страх.

Фен обхватила себя руками за плечи, случайно коснулась мужских пальцев. Почувствовала, как Стех рассматривает ее. И от этого было томительно страшно и… приятно. Чужая сила сводила с ума.

— Тут были твои крылья, — пальцы скользнули по двух шрамам на лопатках, поднялись выше, стягивая платье с плеч, обнажая маленькую грудь.

Фен дрожала от страха и возбуждения. Злости. На него. На свою беспомощность. На Лордана. На Сэта…

Мужчина прижался сзади, обнял руками. Сжал бусинки сосков, растирая из пальцами.

Фен застонала и не поняла от боли или удовольствия. Губы коснулись ее шеи, целуя настойчиво, жадно, зубы прикусили кожу.

— Чувствуешь злость? — выдохнул Стех ей в ухо, мазнул по нему языком.

— Да.

Руки отпустили грудь и двинулись ниже. Платье упало на пол, к ее предательски дрожащим ногам.

— Хочешь меня убить? — пальцы грубо сжали треугольник волос между ног.

— Хочу.

Пальцы оглаживали нежную горячую плоть.

— А что еще хочешь? — дыхание щекотало шею, сводило с ума, заставляло сердце бешено биться.

— Вас, — Фен всхлипнула. Слезы текли по щекам, капали на грудь.

Стех толкнул ее вперед, прижал к стене:

— А какое чувство самое сильное?

— Страх! — она уже рыдала, едва держась на ногах. — Страх, пустоши тебя побери! Мне страшно, сволочь.

Он резко отстранился, оставив на ее теле тепло своих рук. Так гадко Фен не было давно, очень давно. Гадко от себя самой, и своих таких неправильных чувств. И злость, и похоть были ее: она сейчас с равным удовольствием отдалась Стеху или убила бы его. И страх был ее. Всепоглощающий, давно ставший частью ее существа.

— Забери его…

Ладони легли на спину, придавили к стене. А потом Фен ощутила боль. Руки Стеха словно превратились в огонь, и он хлынул в нее, сквозь давно заросшие шрамы, разрывая плоть, стремясь к ее груди. Она закричать, но голоса не было. Из горла вырвался сдавленный хрип. Дыхание перехватило. Так умирают. Наверное.

Ноги подогнулись и, прежде чем потерять сознание, Фен почувствовала, как ее подхватили сильные руки.

Потом все расплывалось, уплывало и возвращалось вновь.

Она лежала на кровати укутанная в плащ, как в кокон. Стех стоял у окна и в тусклом лунном свете рассматривал свои руки, покрытые кровью. Она стекала с них густыми тяжелыми каплями. Фен моргнула и видение исчезло. Крови не было. Боли не было тоже, только воспоминания.

И снова темнота беспамятства.

Потом ее лица коснулись горячие пальцы. Боли не было и Фен даже не могла вспомнить какой та была. Она ощущала только опустошенность и тошнотворную гадливость. Стех сидел перед ней на корточках:

— Я забрал, что смог, — голос звучал приглушенно, точно издалека. — К закату жду тебя у стен Талона. Там, где заканчивается тропинка. И ты отдашь то, что мне нужно.

— Да, — пересохшими губами шепнула она. — И будьте вы с Йаскитосом прокляты.

Он кивнул и, наклонившись, коснулся сухими губами ее губ. Поднялся и больше не оборачивался в ее сторону.

А потом наступила утро и она заснула.