Ребята по очереди подходят к Славе, нехотя подают руки.

С е р г е й. Сергей.

Г е н а. Геннадий.

В и к т о р. Виктор.

З а т е м н е н и е.

Музыка.

На табло меняется надпись:

«СЕГОДНЯ 5 НОЯБРЯ. ВТОРНИК.

ЗАНЯТИЯ ОКОНЧЕНЫ».

Учительская. В разных ее углах З о я П а в л о в н а и Л а р и с а Л е о н и д о в н а проверяют тетради. На переднем плане Ершов выписывает из классного журнала оценки, громко вздыхает.

Е р ш о в. Ну вот, опять двойка.

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. У кого это?

Е р ш о в. Да Горохов. Четыре оценки по химии: две двойки, две тройки.

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. По математике примерно та же картина.

З о я П а в л о в н а. Горохов — такой высокий, хорошенький? Способный мальчик. Но что он делал восемь лет в средней школе, лично для меня загадка. Как у него со спецпредметами?

Е р ш о в. Легче зайца выучить на барабане, честное слово. А может, все может, чувствую.

Пауза. Все заняты своей работой.

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. Родислав Матвеевич, извините за нескромный вопрос: зачем вы пошли работать в училище?

Е р ш о в. А что?

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. С завода ушли почему? Была же причина?

Е р ш о в. А-а… Вообще — да, была. Так, понимаете, сложилось. Я временно. Я еще посмотрю.

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. Любите детей?

Е р ш о в. Терпеть не могу.

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. Многие терпеть не могут детей, но никто не бросает из-за этого хорошую работу с большой зарплатой. У вас, говорят, своих трое.

Е р ш о в (с интересом). Говорят?

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. Говорят.

Дверь распахивается, за ней никого не видно, только слышна какая-то возня, пыхтение, затем в учительскую влетает вытолкнутый невидимой силой С л а в а, и дверь сама собой закрывается за его спиной.

Слава пострижен, в форме; только яркий галстук напоминает о его прошлом облике.

С л а в а (невозмутимо). Здравствуйте. (Ершову.) Слезкин сказал, вы велели зайти после занятий.

Е р ш о в (усмехнулся). Долго шел. (Учителям.) Мы вам не помешаем?

З о я П а в л о в н а. Нет.

Е р ш о в (Славе). Садись.

Слава сел. Жует жвачку. Пауза.

Ершов и Слава смотрят друг на друга.

Перестань жевать.

С л а в а (спрятал жвачку за щеку). Извините.

Е р ш о в (его смущает присутствие учителей. Указывая на тетрадку, в которую выписывал оценки). Результаты у нас с тобой на данный период плачевные. Ты меня форменным образом поражаешь, Горохов. Педагоги говорят — способный, учиться может на четыре и даже на «пять». Ты что, собственной выгоды не понимаешь? Тебе государство предоставило возможность получить ценную профессию. Слесарь-сборщик! Это же рабочая элита. Престиж, уважение, хорошие заработки. Работа чистая. На наше отделение по конкурсу принимают. Как думаешь, почему?

С л а в а. Вы сами сказали.

Е р ш о в. Не только. Сборка — конечный этап производства. (Старается воодушевить Славу.) Перед тобой куча мертвых деталей. Металл. Холодный. А ты своими руками, своим разумом, понимаешь, даешь им жизнь! Кто ты после этого? Бог! Созидатель! Понимаешь?

С л а в а. Теперь понимаю. Как в песне. (Поет.) «А без меня, а без меня здесь ничего бы не стояло…»

Пауза. Слава и Ершов смотрят друг на друга.

Е р ш о в. Взял я тебя на свою голову.

С л а в а. Это точно.

Е р ш о в. Перестань жевать, тебе говорят! Можешь ты хоть раз всерьез подумать о своем будущем?

С л а в а. Всерьез? Боюсь, что нет. Неловко вас огорчать, Родислав Матвеевич, но возиться с таким типом, как я, — занятие дохлое. Знаете, почему верблюд вату не ест? Не хочет.

Е р ш о в. А чего верблюд хочет?

С л а в а. А ничего верблюд не хочет. В том-то и фокус — ничегошеньки. Он сытый.

З о я П а в л о в н а (не отрываясь от тетрадей). Верблюд — он вроде осла, только без ушей. У него рогов нет, зубов нет, он ноздрей слышит.

С л а в а (смеется). Точно! Это откуда?

З о я П а в л о в н а. Продержишься до третьего курса — узнаешь.

Е р ш о в (Славе). Что же мне с тобой делать? Посоветуй.

С л а в а. Выгнать — и рыба.

Е р ш о в. Рад бы, не могу. Я за тебя поручился. Я директору слово дал, что человека из тебя сделаю.

С л а в а (искренне, с печальной усмешкой). Если вам это удастся, буду очень признателен.

Е р ш о в (кричит). Выплюнь жвачку!

Слава выплевывает жвачку на пол.

Куда плюешь! Подбери!

Слава подбирает жвачку.

Верблюд! Чтоб завтра был в училище без опозданий! Ступай!

С л а в а (разводит руками, как бы извиняясь за собственную непутевость). Всего наилучшего.

Уходит.

Пауза.

З о я П а в л о в н а. Как к нему относятся в группе?

Е р ш о в (ему не хочется говорить на эту тему). Нормально. Все нормально.

З о я П а в л о в н а. Ох, смотрите, Родислав Матвеевич, это ведь самая опасная разновидность трудного подростка — обаяшка. Держится-то как! Невольно залюбуешься.

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. Потом удивляемся, что ребята разболтанны, дисциплина хромает… Зачем таких брать в училище?!

З о я П а в л о в н а. По-моему, у нас обязательное десятилетнее образование.

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. Обязательное или принудительное? Если принудительное, тогда другое дело: давайте вводить розги, карцер, оставлять без обеда. Как иначе прикажете учить тех, кто не желает учиться? Он же считает, что выучить таблицу умножения — ниже его достоинства. И твердо убежден, что восемью девять — сорок пять. И все-таки, вероятнее всего, мы ему торжественно вручим аттестат зрелости. Официальное свидетельство о том, что он получил среднее образование.

З о я П а в л о в н а. Я знаю только одно: наше дело учить. Иногда это бывает трудно, мучительно, но надо. На-до!

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. Учить… Заставлять по три раза переписывать сочинения? Пока не напишут на положительную оценку? Я лично никогда этого не делала и делать не стану. Не знаю, как по вашим предметам, а по моим Горохов экзаменов никогда не сдаст.

Е р ш о в. Зачем же хоронить заранее? Сдаст.

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. Не обольщайтесь, коллега, не сдаст.

Е р ш о в. С таким настроением, извините… (С неожиданной резкостью.) Выжить его не дам! Понятно?

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. Кажется, Кирилла Дмитриевича не зря предупреждали, что характер у вас…

Е р ш о в. Кто предупреждал? Когда?

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. Трудящиеся. В свое время. До свидания.

Уходит.

Пауза.

Е р ш о в (раскрыл классный журнал, захлопнул, ходит по учительской, бормочет). «Тот, кто верой обладает в невозможнейшие вещи, невозможнейшие вещи совершать и сам способен…»

З о я П а в л о в н а. Что это вы бормочете?

Е р ш о в. Стишки…

З о я П а в л о в н а. Генрих Гейне, кажется? Слушайте, Родислав Матвеевич, а ведь вы не так просты, как стараетесь казаться.

Е р ш о в (уклоняясь от разговора на эту тему). Я веду себя глупо?

З о я П а в л о в н а. Скажем так: неосторожно. Мнение Ларисы Леонидовны, как правило, совпадает с мнением руководства.

Е р ш о в. На Кирилла Дмитриевича намекаете?

З о я П а в л о в н а. Боже избави, ни на кого конкретно! Что касается Кирилла Дмитриевича, это сложный человек: умница, прекрасный организатор, хозяин, но… Как известно, наши недостатки не что иное, как продолжение наших достоинств. Он всего себя в это училище вложил, не стоит судить его слишком строго. Что же касается Горохова, правы вы безусловно. Делать его нужно здесь, только здесь.

Е р ш о в. Понимаете, Зоя Павловна, этот пацан… Отделаться просто. Мы выгоним, другие выгонят… А что потом? С государственной точки зрения… Да нет. И с государственной, и с личной… Ну, нравится он мне чем-то. Просто нравится. Что-то в нем есть. Выгнать — не могу. Отделаться — не могу. Он для меня, ну, как испытание, экзамен. Выдержу — значит, могу, имею право… Как старый товарищ, скажите.

З о я П а в л о в н а (подошла к Ершову, с материнской нежностью заглянула в глаза). Дорогой мой, это прекрасно!

З а т е м н е н и е.

Музыка. Табло гаснет.

Сквер. Сквозь голые ветви деревьев светится неоновая вывеска расположенного на другой стороне улицы магазина «Музыка».

Входят Е р ш о в, Н а д я, М а ш а, С е р г е й, В и к т о р, Г е н а.