С л а в а (перебивает). Он привык.

М а р у н и н. Кто «он»?

С л а в а. Есть такая хохма: здоровенный грузин ведет маленького белого барашка резать на шашлык. Его спрашивают: «Вано, не жалко тебе резать такого маленького?» (С акцентом.) «Э-э, он привык».

М а р у н и н (смеется). Ну, шашлык из тебя вряд ли получится, разве что по-карски, на ребрышке. Спасибо за содержательную беседу. Можете идти.

С л а в а. Совсем?

Т и м о х о в а. Подожди в коридоре.

С л а в а (Марунину). Извините за беспокойство.

М а р у н и н. Пожалуйста.

С л а в а. Всего наилучшего.

М а р у н и н. Будьте здоровы.

Слава уходит.

Не хочет он в училище, Варвара Яковлевна.

Т и м о х о в а. Он пока сам не понимает, чего хочет. Мальчишка. Все сходит с рук. Сколько раз на суде замечала: до самого последнего момента хорохорятся, пока не вынесут приговор и не возьмут под стражу; только тогда доходит — шутки кончились.

М а р у н и н. Ваше мнение, Родислав Матвеевич?

Е р ш о в. Мое? Пожалуйста. Забавный парнишка. Но рабочий из него… Работать не будет. То есть добровольно не будет, заставить, конечно, можно. Но ведь у нас не исправительно-трудовая колония. Так?

М а р у н и н. Безусловно.

Е р ш о в (ободренный поддержкой). Зелененький, а уже презирает труд. Иронизирует, понимаете. Потребитель! Секретарем-машинисткой — аж подпрыгнул, а сварщиком: «Электрокабель за собою волоча…» (Тимоховой, распаляясь все больше.) Вы посмотрите на доску объявлений, товарищ капитан: «Требуются, требуются…» У нас на машиностроительном перманентно не хватает пятнадцати процентов станочников! Откуда они возьмутся, если мы не дадим?

М а р у н и н (очень доволен речью Ершова). Вывод?

Е р ш о в. Мы рабочих должны выпускать. Квалифицированных рабочих. Для этого существуем. А такого учить — зря время тратить. И деньги.

М а р у н и н. Конкретно: брать или не брать?

Е р ш о в. Брать.

М а р у н и н (изумленно). Железная логика…

Е р ш о в. Пропадет пацан. В общем, беру в свою группу.

Музыка.

На табло меняется надпись:

«ТРЕТИЙ ЧАС ЗАНЯТИЙ.

10.20—11.05»

З а т е м н е н и е.

На табло все та же надпись.

Вестибюль училища.

Тихо, пусто — идут занятия. У зеркала, что-то негромко напевая, прихорашивается М а ш а. Входит Л а р и с а Л е о н и д о в н а. В руке мокрый зонт.

М а ш а. Доброе утро, Лариса Леонидовна.

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. Доброе утро.

М а ш а. Ой, у вас ресницы потекли!

Стоят рядом у зеркала, каждая занята своим туалетом.

(Доверительно.) Вы какой тушью пользуетесь?

Л а р и с а Л е о н и д о в н а. Обыкновенной, за сорок девять копеек.

М а ш а. Хотите, я вам импортную дам, несмываемую? (Выгребает из портфеля тетрадки, книги, находит среди них коробочку с тушью, подает Ларисе Леонидовне.) Ваш цвет — темно-синяя.

Л а р и с а Л е о н и д о в н а (берет коробочку, читает название на этикетке). «Иресистебл гланс» — «Неотразимый взгляд». Где вы только достаете! (Возвращает коробочку с тушью.) Уроки учи, девица. Где ваш мастер?

М а ш а. У директора.

Лариса Леонидовна уходит. Входит С л а в а. Он забрел сюда случайно, слоняясь по коридорам в ожидании решения своей участи. Увидел Машу, сел на диванчик против зеркала, как-то особенно прищурившись, разглядывает ее.

Не смей смотреть на меня так.

Слава встает, не спеша подходит, облокачивается о стену, продолжает ее разглядывать.

Дурак!

С л а в а. Вот не думал, что в ПТУ такие девочки учатся! Пожалуй, мне здесь еще понравится.

Маша причесывается, напевает, демонстративно не обращая на него внимания.

Ты что, куришь?

М а ш а. Совсем дурак.

С л а в а. У тебя голос — фирма. С хрипунчиком.

М а ш а. А тебе что за дело!

С л а в а. А вдруг ты вторая Эдит Пиаф? (Напевает.) «Ля Пари… Ля-ля-ля-ля-ля-ля, ля Пари…» Что же ты замолчала? Пой.

М а ш а. Я тебе не магнитофон.

С л а в а. Ну пой, пожалуйста, как человека просят.

М а ш а. Отстань. Сейчас дежурного по училищу позову.

С л а в а (сочувственно). Ты что, очень ограниченная?

М а ш а (как отрезала). В том смысле, что ты надеешься, да.

С л а в а. А в каком смысле я надеюсь?

М а ш а. В том самом…

С л а в а. Глубоко заблуждаешься. Ты меня интересуешь с эстетической точки зрения.

М а ш а. Трепач.

С л а в а. Грубо! Я говорю честно: очень редко встретишь девочку, которой можно любоваться. Не так давно в Москве была выставка известной картины Леонардо да Винчи «Мона Лиза». Говорят, очереди всю ночь стояли, народ просто с ума сходил, чтоб только посмотреть на нее. Слыхала, конечно?

М а ш а. Нам на эстетике репродукции показывали. Загадочная улыбка и прочее.

С л а в а. У тебя точно такая. Неужели тебе никто не говорил?

М а ш а. Нет. Ты что, будешь у нас учиться?

С л а в а. Возможно.

М а ш а. У нас училище хорошее. В общем, та же десятилетка, только не два, а три года. Зато специальность. И зарплата. И форма. А захочешь в институт — льгота как производственнику.

С л а в а. Агитируешь?

М а ш а. Очень надо. А почему тебя милиционер привел?

С л а в а. Меня?

М а ш а. Сама видела. Женщина-милиционер.

С л а в а. Это не милиционер, это моя тетя.

М а ш а. Ой…

С л а в а. Тетя Варя. У нее много племянников, но меня любит больше всех. Сейчас у директора. Хлопочет, чтоб приняли.

М а ш а. А почему после начала учебного года?

С л а в а. Потому что я киноартист. Задержался на съемках многосерийного телебоевика.

М а ш а. Ой, ой, держите меня!

С л а в а. Между прочим, у моего друга кинорежиссера есть мотоцикл. Зверь машина. С коляской…

М а ш а. Ну и что?

С л а в а. Лучший отдых в выходной день. Небольшая прогулка с познавательной целью. Нет, правда, в Москве югославская группа дает гастроли. Не фонтан, конечно, но послушать можно. Боишься? Или мама не разрешит?

М а ш а. При чем тут мама…

С л а в а. Значит, заметано?

М а ш а (кокетливо). Какой быстрый… Может быть. Возможно.

Убежала.

Входит Н а д я.

С л а в а (мгновенно забывает о Маше). Здрасьте… (Осматривает ее взглядом знатока.) Мне здесь точно понравится!

Надя смотрит на него серьезно, без улыбки, ждет, что будет дальше.

Я буквально поражен. Вы знаете, мой любимый живописец — Леонардо да Винчи. Слыхали, конечно? У него есть шедевр: «Джоконда», или «Мона Лиза». Известна своей загадочной улыбкой. Вас случайно зовут не Лизой?

Надя молчит, смотрит все так же серьезно.

Улыбнитесь, пожалуйста. Я уверен: ваша улыбка в сто раз лучше.

Надя молчит.

(Галантно подает руку.) Вам повезло: перед вами известный киноартист Владислав Горохов. Надя. Здравствуй, киноартист.

Рукопожатие.

С л а в а. Ой! (Вырывает руку.) Ваша фамилия случайно не Юрий Власов?

Н а д я (невозмутимо). Надя. Николаева. Будем знакомы?

С л а в а (трясет руку). Будем…

Вбегает Г е н а.

Г е н а. Родислав Матвеевич не выходил?

Н а д я. Нет.

Г е н а (хотел бежать дальше, увидел Славу, замер, точно с разбегу натолкнувшись на стену). Кузнечик…

С л а в а. Свободен. (Повернулся, быстро пошел к выходу.)

Г е н а (бросился за ним, схватил за ворот). Стой! Куда? На этот раз не убежишь!

С л а в а (кричит с ужасом). Джинсовку разорвешь, кретин!

Г е н а. Я кретин? Да? Кретин? А ты кто? Я на тебе все разорву! Отдавай десятку!

С л а в а. Тихо. Не ори. Нет у меня с собой денег. Завтра отдам.

Г е н а. Знаем твои «завтра». Сейчас отдавай! Сей момент!

С л а в а. Как человека просят, не ори.

Г е н а (издали увидал друзей). Серега! Виктор! Сюда!

Подбегают С е р г е й и В и к т о р.

В и к т о р. Это кто?

Г е н а. Тот самый Кузнечик! Возле музыкального на проспекте Космонавтов познакомились. Он там вечно отпивается! Эби Роута сторговал у него за десятку, дома поставил на проигрыватель, а там «Песняры». На этикетке одно, а на диске — другое!

Н а д я. «Киноартист»…

Г е н а. Жулье! Спекулянт чертов! Отдавай гроши!

Слава вырывается. Ребята хватают его. Свалка. Входят Е р ш о в и Т и м о х о в а.

Е р ш о в. Прекратить!

Ребята отпускают Славу, поправляют галстуки. Почему-то галстуки их заботят больше всего, возможно, оттого, что до поступления в училище не носили их.

А теперь познакомьтесь. Ваш новый товарищ по группе — Слава Горохов. Ну, смелее.