Он не хотел, чтобы раны затягивались, потому что она нанесла их.

Нужно было сдать ее отцу.

– Малфой, – протянула руку, тронула за рукав свитера. – Тебе нужно в больничное крыло.

Драко повел плечом, осторожно отстраняясь.

– Просто давай закончим патрулирование.

====== Глава 8 ======

Хогсмид – лучшее место в мире, ведь именно здесь даже такие зубрилки, как Гермиона Грейнджер, оттаивают и забывают про книжки.

Наверное, третий бокал сливочного пива был лишним, но она была так расслаблена, что не чувствовала этого. В широких, пахнущих деревом и полынью объятиях «Трех метел» было спокойно и тепло. Гермиона захмелела и с чистой совестью позволила себе прислониться к добродушно подставленному плечу Рональда щекой. Рон был трезв, но над ней не потешался, а только смущенно тер свои красные, как томаты, щеки и поддакивал всему, что говорил Гарри.

Близился вечер, воскресенье подходило к концу, земляничным закатом напоминая о том, что завтра снова начнутся уроки. Но это ее мало волновало. Она сделала все, что было задано, еще в пятницу. Она заслужила отдых.

– Вот опять, – Гарри наклонился к ним через стол и сжал в руках палочку. – Я говорю вам, он что-то замышляет.

Гермиона встрепенулась и отпрянула, пропихивая руку Рону под локоть:

– Малфой?

Конечно, она думала о Малфое после того странного патрулирования. Как она могла не думать? Он вел себя не так, как раньше. С виду казалось, что он стал менее язвительным и более спокойным, но девушка видела – видела в его глазах, – он НЕ спокоен. Он словно… выжидает. Словно ждет подходящего момента, как змей, свернувшись в клубок и иногда бросая взгляды на окружающих. Полные ненависти взгляды. Такой Малфой не вызывал привычного отвращения. Такой Малфой пугал.

– Да. Что он здесь делает?

– Гарри, Хогсмид ведь! – Рон, как обычно, попытался его угомонить. – Он отдыхает.

– Нет. Посмотри – он один. Где вся его свита? Забини, Паркинсон? Даже Крэбба и Гойла нет.

Гарри был прав. Гермиона осторожно обернулась, прикидываясь, будто стряхивает ворсинки со свитера Рона. Малфой стоял позади и смотрел на них.

Они на секунду встретились взглядами, после чего слизеринец скривился и прошагал мимо их столика в сторону уборных.

Гарри поднялся, решительно настроенный последовать за ним. Гермиона схватила его за рукав.

– Прекрати.

– Надо проследить за ним.

– В туалете?

Он приподнял брови, словно не понимая, почему нет. Потом вздохнул и, кивнув, сел обратно.

– Ты права, Гермиона.

– Я попробую выяснить у него что-нибудь.

– Каким образом?

– Заболтаю его делами старостата, может быть, он проговорится или скажет что-то неосторожное. Почему нет?

Она пожала плечами и встала, набрасывая куртку.

Рон вдруг сжал ее запястье, и это в ту же секунду отдалось приятной ностальгией по коже – только в тот раз хватка была сильнее, жестче, в тот раз ей не боялись навредить. И это действительно будило что-то внутри. Сейчас это просто тепло и немного нежности.

– Осторожней, ладно?

Она улыбнулась.

– Не переживай.

Холод был пронизывающим. Пока она стояла на крыльце и ждала, когда Малфой выйдет, она успела промерзнуть до нитки, а ведь еще даже снега не было! Ветер швырял по дороге обертки от шоколадок и ярко-желтые листья, которые взмывали в небо, кружа, как десятки золотых снитчей. Жаль, что у нее не было с собой фотоаппарата, она бы хотела запечатлеть магическую осень для своих родителей. По сути, эта осень ничем особым не отличалась, но сам факт того, что все это происходило в мире магии – в мире, которого маглам увидеть не дано, – мог впечатлить.

Гермиона успела дважды передумать, пока ждала. Одной из причин был холод, а второй – Лаванда Браун, которая стояла рядом с витриной в магазине напротив и смотрела на нее, не моргая. У Рона и Лаванды ничего не получилось – это единственное, что Гермиона знала. Причины ей были неясны, но по взгляду бывшей девушки Рональда было понятно – не она была инициатором расставания. Гермиона вздернула подбородок, глядя в ответ. Ей нечего бояться. Она ничего не сделала.

Как-то неожиданно Малфой оказался рядом. Очень рядом. Так рядом, что его дыхание – не менее ледяное, чем ветер – обожгло мочку уха.

– Не меня ждешь, грязнокровка?

Гермиона вздрогнула, кляня себя на чем свет стоит, и обернулась, внезапно проваливаясь в яркость чужих глаз.

Его глаза блестели… безумством. Самым настоящим. Это было так неожиданно, что девушке пришлось отступить на шаг, чтобы не упасть.

– Еще чего, – хотела фыркнуть, но в итоге пробормотала, плотнее запахивая куртку.

Малфой выглядел отлично, что тут сказать? Все такой же белый, как снег, в черном пальто чуть ниже бедра и такого же цвета шарфе, обмотанном вокруг шеи. Он держал в руках палочку и кожаные перчатки.

– Рад бы поболтать, Грейнджер, но надо написать эссе для Макгонагалл, хотя постой… Или не надо? – он постучал пальцем по верхней губе, раздумывая. – Точно. Не надо. Ты же все сделаешь за меня.

Он забавлялся, как мило.

Гермиона прищурилась и все-таки пересилила себя, делая шаг вперед и буквально вторгаясь в его личное пространство. Малфой застыл, словно собрался отступить, но сдержался и остался стоять на месте.

– Все уже сделано, Малфой, не бойся.

Как же ее бесила эта ухмылочка и озорной блеск в глазах. Он реально ловил кайф, унижая ее!

– Ай, умница, – он поднял руку, будто хотел погладить ее по макушке, а потом скривился, вытирая ладонь о свое пальто. – Ты ведь не хочешь, чтобы твой женишок узнал твою маленькую тайну?

– Рон мне не женишок.

– Да что ты? А ведь не скажешь. Ты же об него все слюни вытерла пять минут назад.

А вот это было мерзко, но Гермиона решила отбросить чувство обиды куда подальше, фокусируясь на другом: что-то сверкнуло в его глазах, когда он говорил это. Что-то, чему девушка все еще не могла придумать названия, но о чем ей стоило подумать, если она хотела найти его слабые точки.

– Не твое дело, Малфой.

– Конечно не мое. Только скажи – он и тебя трахает, как Браун? Приваливает к стенке, задирает юбку и пихает свой стоящий колом член в твою дырку? А ты течешь и хлюпаешь, как шлю…

Он получил за дело. За дело. И рассеченная губа, и одинокая капелька крови, стекающая по подбородку – за де-ло. Господи, как же Гермиона была противна себе, когда перестала дышать от того, насколько он был красив с разбитой губой…

А еще он улыбнулся, слизывая кровь языком.

Мерлин, пожалуйста…

Господи, если ты есть.

Она готова была поклясться, что он убьет ее сейчас. Или поцелует. Или она сошла с ума, раз думала о таком после того, что он ей наговорил.

Хохотнул:

– Сука.

Схватил ее за локоть и потащил по дороге…

Гермиона даже сопротивляться не стала. Она должна узнать, что он скрывает. Вывести его из себя – лучший вариант.

Только вот Рон просил быть осторожнее.

Боже, менее безрассудной она еще не была.

Драко думал очень и очень быстро. Быстрее, чем шел. Он даже на какую-то секунду забыл о том, что тащит грязнокровку за собой. Витрины, витрины, витрины, поворот. Грязные собаки и крошечные домики, как будто в них жили гоблины, а не люди. Если зайти поглубже в деревню, то можно трансгрессировать, не боясь быть замеченным. Или в лес. Точно, в лес. Снова эти собаки, какие-то драные кошки, непрекращающийся лай. В лес, а что дальше? Палочку использовать нельзя, выследят – только руки. Он задушит ее руками. Мерзко, но что поделать.

Грейнджер пискнула, когда он перехватил ее повыше, случайно захватывая волосы.

– Больно, идиот! Пусти!

– Заткнись.

Он все шел и шел, и не мог понять, почему не может остановиться. Грейнджер трепыхалась, пыталась укусить, но Драко только смеялся, выкручивая ее руку, и продолжал путь. Наконец, огни фонарей главной улицы остались далеко, и он вышел на лесную тропинку, которая петляла между деревьями. Эти высокие, старые, покрытые слоем мха деревья прятали остатки света, и казалось, что ночь уже наступила.

Грейнджер все-таки укусила его, за что тут же получила толчок в грудь. Он пихнул ее к дереву и встал напротив, скрещивая руки на груди.

– Вот что мне с тобой делать, Грейнджер, если не прикончить?

– Я не ударила бы тебя, если бы ты не пытался меня унизить!