А еще от нее мороз пробегал по коже, поэтому Драко поспешил вернуть зачарованный предмет обратно в сверток и спрятать его в карман сумки.

Выдохнул, медленно опускаясь на кровать.

Как отец вообще умудрился протащить ожерелье в школу, если в этом году все меры безопасности были усилены? На входе стоял дежурный учитель, который обыскивал всех входящих, а границы были укреплены защитными заклинаниями и куполом из чар.

Драко провел пальцами по своим глазам – нижняя часть ладоней все еще была перебинтована, но пальцы зажили и вполне нормально функционировали. У него так сильно стучало сердце, что, казалось, он слышал звуки ударов о ребра.

Думай, Драко, думай…

Просто взять и сделать это. Это твое задание. Ты знал, что однажды придется, а так даже проще – отец все сделал сам, останется только подарить ожерелье директору.

Капельки пота выступили на лбу, челка слиплась, и пришлось откинуть ее назад…

Встал, прошел по помещению в одну сторону и в другую. Кроме него в больничном крыле никого не было, и сейчас он как никогда жалел об этом. Ему нужны люди, нужно видеть кого-то, кто сможет доказать ему, что он не загнулся от страха только что.

Ему нужно дышать.

Зарычал, сдавливая кулаки – почти затянувшиеся раны вновь закровоточили, окрашивая повязки в бледно-красный.

Нагреб воздуха полные легкие, давясь им, кашляя, попытался позвать мадам Помфри, но в ответ услышал лишь тишину.

Оперся спиной о стену, закрыл глаза.

И тогда она появилась.

Жалкий.

Где тебя носило, Тень?

Ты не нужен мне. Трусливый и жалкий. Щенок.

Мне нужно уйти отсюда, мне плохо, ты видишь?

Тебе нужно увидеть ЕЕ.

Открыл глаза, выдыхая. Паззл сложился.

К черту все.

Забросил сумку на плечо и выскользнул в приоткрытую дверь.

Он не думал, что ему станет хуже. Вообще-то, он ни о чем не думал, просто шел быстрым шагом в сторону Северной части замка – место, закрепленное за ним и Грейнджер на патрулировании.

Голова кружилась, а перед глазами мелькали вспышками темные пятна. В замке было темно, свечи в высоких подставках махали ему языками пламени, а картины недовольно ворчали, отворачиваясь, когда огонек люмоса случайно светил им в лица.

Драко шел, не оглядываясь. Опирался свободной рукой о холодный камень и старался абстрагироваться от пульсации в ладонях…

Да чтоб ее. Должно ведь было зажить уже.

Она налетела на него на ближайшем повороте. Вскрикнула, уворачиваясь от света волшебной палочки и уперлась спиною в стену. Задышала, как ненормальная, обхватывая себя руками.

Драко сдержал облегченный выдох. Видеть ее было странно – словно кто-то открыл невидимый клапан, пуская, наконец, кислород в организм. Это было так реально – секунду назад он давился, пытаясь надышаться, а вот сейчас стоит и глотает кислород и сдерживается, чтобы не улыбнуться хищно. Что с ним не так?

– Не ори, дура.

– Мерлин, Малфой…

В глазах ее ужас растекся шоколадом. Он смотрел на нее и пытался понять, сбежать она сейчас мечтает или провалиться сквозь землю?

В иной ситуации он посмеялся бы над ее реакцией, но сейчас его ломало.

Сильно ломало, скручивало в жгуты, стягивало вены веревками… И не доза нужна была на этот раз – запах. Тот самый, от которого до тошноты…

Девчонка моргнула один раз и потянулась в карман за палочкой.

Малфой вскинул брови:

– Ты серьезно, что ли?

Видимо, было в его голосе что-то. Усталость, быть может. Потому что Грейнджер мгновенно перестала трястись и опустила руку, свесив вдоль тела.

Но вопрос не смогла не задать:

– Что ты со мной сделаешь?

Если бы она спросила об этом утром, он бы составил список из ста страниц, но теперь желание было одно.

Само собой пришло. Драко не хотел впускать его, честно, оно просочилось как-то, может быть, сквозь дыры в ладонях, кто его знает.

Он хотел поцеловать ее.

– Пошли, – заставил себя отойти на шаг, пока не наделал глупостей.

Не стал дожидаться ее, распрямил плечи и пошагал в ту сторону, откуда пришел.

Грейнджер засеменила следом – такая странно-послушная. Совесть, что ты делаешь с людьми, а?

– Куда?

– А ты как думаешь? Патрулировать школу.

Он был не в форме. Он был разбит и сломан. Ему просто хотелось воздуха и, чтобы кто-то помог забыть лицо отца и это его «горжусь тобой». Он и потом так скажет, когда Драко выполнит задание, данное Лордом. Скажет: «Я горжусь тобой».

Наверное, этим, правда, стоит гордиться, только есть одно «но» – конкретно сейчас Драко хочет вспороть себе вены ножом, но это ничего. Это пройдет. И отец будет гордиться. Блядь.

У него чернота текла по венам вместе с отвращением к самому себе, а бок прожигало сумкой, в которой лежала, дожидаясь своего часа, проклятая вещь.

Он станет убийцей.

Резко затормозил, оперся ладонью о стену. Сделал глубокий вдох.

– Почему вишня?

Грейнджер застыла тенью за его спиной.

– Что?

Голос тонкий, писклявый. Ебаная мышь.

– Ты принесла мне вишню. Ночью или рано утром. Но это была ты. Почему ты выбрала вишню?

– Я не понимаю о чем…

– Грейнджер, сейчас не время врать мне!

Он развернулся и посмотрел на нее.

Яркие глаза поблескивали в темноте оттенками черного, а губы дрожали. Не от холода явно, хотя в замке было прохладно. Думала. Так быстро думала, что Драко слышал, как бурлит ее грязная кровь, приливая к мозгу.

– Отвечай.

– Ты сказал на Зельеварении, что ею пахнет твоя амортенция.

Ответила честно – и когда это он научился распознавать, лжет она или нет?

– И ты вроде как извиниться пыталась?

Отвела глаза – сука трусливая. Драко шагнул к ней и выпрямил спину, возвышаясь на целую голову. Он чувствовал, как стекает пот по спине, там, под тканью тонкого свитера. Противно, липко, щекоча кожу.

Голова гудела, шум в ушах усиливался.

– Я не стала бы перед тобой извиняться.

Не отошла, когда он приблизился – держала марку.

Храбрись, гриффиндорская принцесса, это все, что тебе остается…

– Тогда зачем приходила?

– Я не собираюсь оправдываться перед тобой, ясно? – по своей дурацкой привычке вздернула подбородок вверх и… тут же оказалась в капкане его глаз.

Драко смотрел внимательно, пристально, знал, что утопит ее – у нее нет против него шансов. Смотрел, погружая ее в себя, долго, не моргая и, кажется, не дыша. И чувствовал, как ее ведет от его глаз. Облизала губы – знак номер один. Задышала быстро, рвано, короткими вдохами-выдохами через рот. Сглотнула подступившую слюну.

Драко ухмыльнулся:

– Блядь, Грейнджер, да ты же хочешь меня, как сука.

Показалось, что в коридоре стало светлей – так она вспыхнула от его слов. Толкнула в грудь изо всех сил и попыталась обойти его, но Малфой сжал ее лицо руками, надавливая.

Зашептал так нежно, что у самого зазвенело в ушах:

– Тихо. Тихо. Не дергайся.

И она застыла.

Нахмурилась, глядя из-под пушистых ресниц непонимающе.

Я бы объяснил тебе, Грейнджер, но не могу. Кто бы мне объяснил.

Просто отец, он…

Просто отец, все дело в отце. Больше ни в чем.

Просто стой рядом, здесь, сейчас.

Не уходи…

– Кстати, я солгал тогда насчет амортенции. Это не вишня.

Он не понимал, для чего говорил это. Просто ее запах наполнил легкие, и там не осталось места для кислорода.

– А что тогда?

Наклонился низко, к самым губам, впитывая тепло ее дыхания. И снова – так сладко, что защипало десны:

– Не твое дело.

Она прикрыла глаза на одну секунду, выдыхая, а потом распахнула их, медленно поворачивая голову. Вздрогнула, отстраняясь:

– У тебя кровь...

Отдернула его руку от своего лица и перехватила пальцами запястье, притягивая ближе, чтобы разглядеть.

Драко вырвался, делая три шага назад.

– Не трогай меня.

– Я могу помочь.

Расхохотался, поднял вверх обе ладони, демонстрируя алые пятна, расползающиеся по светлой ткани повязок.

– Помочь? С этим? Грейнджер, ты реально не понимаешь?

– Не понимаю чего?

– Мне не нужно помогать.

Он вдруг понял все – это было просто, на самом деле. Мадам Помфри грешила на травы, из которых была приготовлена лечебная мазь, но дело было не в травах. Его раны не заживали, потому что он не хотел этого. Он сопротивлялся исцелению, сам того не осознавая, а когда осознал – буквально только что, глядя в ее глаза – обнаружил, что боль отступает. Кровь все еще идет, но боль отступает.