— Ты хочешь сказать, что это был Токра? — ужаснулся Ксеноф. — Ведь известно, что Покинутые исходят из рода вампиров.

— Обождите, милорд. Дайте мне договорить. Гвардейцы выхватили оружие и бросились на это исчадие Харата. Я же замер от страха и молча смотрел на то побоище, что устроил сумасшедший убийца. Его клинок порхал словно бабочка, пронзая тела солдат. Он находил в броне мельчайшие отверстия и бил точно в цель. Мечи солдат не попадали по нему, ибо он обладал нечеловеческой грацией и ловкостью. Я уверен, что в тот день мы все погибли бы от его руки, если бы не благословение Всесильного Ямата.

Ваш отец, граф Паршидана, тоже прослышал о бойне на базаре. И он отправил на разбирательство десять солдат и двух личных магов, которых держал при дворе на крайний случай. В тот день этот крайний случай и наступил. Один из магов мгновенно разобрался в сложившейся ситуации. Он применил заклинание, которое на несколько секунд обездвижило монстра в человеческом обличии. На большее время сил у мага не хватило, но и эта заминка здорово помогла солдатам. Они выбили из рук противника меч и смогли нанести ему дюжину ранений. А теперь приготовьтесь, милорд, к самому удивительному. Вампир бросился на гвардейцев с голыми руками. Первому одним ударом сломал позвоночник, второму рывком вырвал гортань. Мне стало ясно, что он прорывается к магам. Те тоже догадались об этом и побелели словно мел. Впрочем, надо отдать должное их выдержке и самообладанию. Второй чародей взмахнул рукой и бросил в озверевшего юношу огненный шар. Тот попал в него и взорвался. Два солдата сгорели на месте, а сам вампир остался невредим, только слегка обгорел. Наверное, он применил некое контрзаклинание, иначе я не могу объяснить этот факт.

Ксеноф сердито наморщил лоб.

— Фольтест, ты затягиваешь свой рассказ. Переходи к сути.

— Я стараюсь передать все детали, господин. Маги снова метнули по шару, и снова враг остался в живых. Однако было заметно, что он оглушён. Несколько гвардейцев посчитали это добрым знаком и бросились на него. Трое погибли на месте. Удар руки вампира отбросил их тела на несколько метров. Мне тогда показалось это весьма странным: столь тщедушная комплекция и столь огромная сила в ней. Так вот, наконец-то одному солдату повезло. Убийца не смог отразить удар и меч под чистую снёс ему правую руку. И что бы вы думали? Несмотря на то, что кровь хлестала из обрубка вовсю, он и не думал умирать. Напротив, стал двигаться ещё быстрее, словно смерч. В этот момент я почувствовал что-то странное. Словно он собирался применить некое оружие, доселе им не использованное. Вокруг него появилась чёрная аура, которая обещала нам всем мучительную смерть.

— Аура? — изумился граф.

Советник пожал плечами.

— Не то, чтобы я это увидел. Скорее почувствовал. И маги тоже почувствовали. Один из них закричал, словно полоумный, и бросился к вампиру. Солдаты расступились, и он очутился перед самым носом убийцы. Тот на секунду опешил, и потерял концентрацию, не доведя задуманное на самую малость. А чародей, не мешкая, обнял его за плечи и прокричал что-то вроде заклинания. Затем из его тела брызнули молнии, они впились в убийцу, и в одно мгновение всё было кончено. Тела мага и вампира сгорели дотла. От них не осталось даже пепла, ибо взметнувшийся ветер поднял его к небу и рассеял по всему городу.

Ксеноф молчал, поражённый услышанным. Наконец, он пришёл в себя:

— Скольких же гвардейцев убил этот сумасшедший?

— Не считая первых троих, ещё около двадцати. И, кроме того, двух солдат вашего батюшки. Я не говорю уже о горожанах.

— Но ведь на следующий день гвардия была в полном составе, вся тысяча. Сотники отрапортовали мне о ротах, но никто даже словом не обмолвился о том, что отсутствует двадцать пять человек.

Фольтест развел руками.

— Очевидно, ваш отец приказал доукомплектовать армию из собственного резерва. Благо под копьём у него имелось тысчонки три солдат. Впрочем, я и сам не знаю, почему вас оставили в неведении об этом факте.

Ксеноф молчал, переваривая информацию.

— Но дело в другом, Ваша Светлость. Я рассказал эту историю не болтовни ради: второй маг, тот, который остался в живых, опознал убийцу. Это был Отверженный.

— Кто? — на лице Ксенофа отразилось искреннее непонимание.

— Так называют диких вампиров Токра, не обузданных в детстве при помощи темной магии Ордена Кион-Тократ, которому вы отказали, прогнав его посланников. Теперь вы поняли?

— Ситас тебя побери, что за чушь ты мелешь! — вспылил граф.

Советник устало вздохнул:

— Всё дело в том, что Токра делятся на два вида — Покинутые и Отверженные. Первые, это ученики мифического Кион-Тократ, вторые же — все остальные, до которых не дотянулись руки Ордена. Чаще всего, это те Токра, которых родители просто выкинули в детстве из дома. Ну, например, отнесли в лес, когда узнали о тёмной стороне своего ребёнка. Так вот, если вы не отдадите Деймоса Покинутым, он вполне может превратиться в Отверженного, некое подобие того чудовища, про которого я только что рассказывал.

— Что? — владыка Криниспана вскочил, объятый ужасом. — Он станет безумцем, как и тот, кто устроил резню на базаре Хемшифа? Ответь, Фольтест, ты это имеешь в виду?

— Да, господин.

Ксеноф заметался по кабинету, опрокидывая вазы с цветами, письменный набор и стулья. Лицо его выражало отчаяние.

— Что же мне делать, Фольтест?

Советник покачал головой, словно отказываясь что-либо советовать.

— Право же, милорд, я и сам в смятении.

— О всесильные боги, за что вы послали на мою голову это несчастье? — дико вскричал граф и бессильно рухнул в своё кресло.

Фольтест печально улыбнулся.

***

Прошло шесть месяцев. Всё это время над Тарагофом нависал серый туман, пришедший со стороны северных полей, на болотистой почве которых произрастал только калшан — тыквообразный овощ Криниспана.

Ксеноф Арханский, развалившись на мягком диване, мутными глазами созерцал потолок. Комната называлась Трофейной Залой и в течение последних лет служила предметом гордости графа. Вдоль стен, на специальных деревянных креплениях, висели десятки звериных голов. Помимо прочих животных, здесь были представлены такие редкие создания, как одноглазый волк и знаменитый лягушачий бык. Морда последнего поражала своей выразительностью: острые зубы блестели в глубине страшной пасти, а над красными глазами нависала пара загнутых рогов, которым позавидовал бы и хайдельский буйвол.

Ксеноф припомнил, как именно происходила охота на этого быка. По соседству с Тарагофом находилась деревня Бычий Холм, в которой проживало от силы триста человек. Однажды жители деревни пожаловались в администрацию столицы на странного зверя, который убивал по ночам запоздалых прохожих. От них оставались только обезображенные тела, словно ночной зверь пытался разодрать своих жертв на куски. Из описания, которое дали крестьяне, выходило, что возмутителем спокойствия является вымерший лягушачий бык. Ещё сто лет назад он достаточно часто встречался на болотах Криниспана. Однако, после того как прадед Ксенофа, прежний верховный глава арханского рода, приказал уничтожить этих созданий, их поголовье резко сократилось. Ходили слухи, что несколько особей осталось в Шадизаре — графстве иранского рода. И вот подобная тварь объявилась в Криниспане. А поскольку всем в Тарагофе было известно, что граф увлекается охотой, то глава городской мэрии лично доложил Ксенофу о необычном звере. Тот не смог отказать себе в увлекательном развлечении, и лично отправился в Бычий Холм.

Лесничие устроили облаву и выгнали быка прямо на графа. Тот сделал выстрел из лука, и стрела пробила массивный горб зверя. Однако для него подобная рана была всего лишь царапиной. Ксенофу пришлось взяться за меч. Бык мчался вперёд огромными прыжками, наподобие лягушки, за что и получил своё название. Ксеноф не растерялся и в последнюю секунду отпрянул в сторону, пропуская животное мимо себя. Его меч ударил вскользь, и на лоснящейся шкуре появилась длинная царапина. Лягушачий бык оглушительно заревел и, развернувшись, снова бросился на человека. Впрочем, минуты его жизни были уже сочтены. Из распоротого бока вывалились фиолетовые кишки и запутались в ногах зверя. Бык рухнул на колени и через минуту испустил дух. А вскоре голова животного стала одним из многочисленных украшений Трофейной Залы.