Ксеноф улыбнулся своим воспоминаниям. В своё время это событие послужило приятным развлечением. Как было бы хорошо вернуться на несколько лет назад, в дни, когда в его жизни царило счастье, разделённое с любимой.

Прошёл час. Ксеноф внезапно почувствовал, что его ноги затекли от долгого сидения, и решил размяться. Он поднялся с дивана и проследовал в соседнюю комнату, в которой располагалась оранжерея. Редчайшие цветы и растения Саул Тай ютились здесь, собранные со всего мира. Под благодатными солнечными лучами, попадавшими в оранжерею через стеклянную крышу зала, они пестрели великолепным многообразием красок, среди которых наиболее выделялись сочная зелень и яркий пурпур.

Сладостные воспоминания, несущие горечь, вновь затопили разум графа. Именно его покойная супруга, любимая Эйвил, устроила в замке этот хоровод растительной жизни. Она лично, при помощи лучших садовников Арканской империи, готовила почву для растений, удобряла её особыми составами, выписанными из Картузана. Затем цветы посадили в землю, укрепив на них особые термодатчики, чтобы создать для каждого растения свой персональный микроклимат. Под неустанным надзором Эйвил оранжерея за год превратилась в прекрасный уголок замка, в котором любили отдыхать все придворные Ксенофа. Вот и сейчас граф заметил под карликовой пальмой главного управителя балов, флиртующего с молоденькой служанкой.

Старый волокита не сразу увидел своего господина, а лишь когда тот приблизился к нему почти вплотную. На лице Ксенофа застыла безмолвная гримаса ярости. Он был вне себя из-за того, что кто-то посмел нарушить, пусть и невольно, его уединение.

— Милорд, прошу извинить меня, — испуганно вскинулся придворный. — Я не ожидал, что вы… Надеюсь, Ваша Светлость не против того, что мы с Лусианой проводим здесь время… Ну, вы сами понимаете, господин.

— Пошёл вон, жалкое ничтожество, — взорвался граф. — Как ты смеешь, мерзавец, разговаривать со мной в подобном тоне?

— Милорд, простите меня. Я… — придворный затрясся от страха и вконец потерял голос. Вид взбешённого хозяина привёл его в трепет.

— Ты ещё здесь, пёс! Уматывай прочь вместе со своей девкой, пока я не вышел из себя.

Управитель балов подхватил служанку под руку и поспешил ретироваться. Взгляд Ксенофа, посланный ему вслед, не сулил ничего хорошего.

— Ничтожество, — ещё раз рыкнул граф, а затем забыл о несчастном.

В оранжерею вернулась тишина, и принесла с собой дурные мысли. Внезапно Ксенофа обуяла ярость. И на этот раз приступ был куда сильнее, чем минутой ранее. Он не мог больше выносить разлуку с любимой, тем более, здесь — в месте, где её присутствие было столь явственным, что пробирала дрожь.

— Почему, Эйвил? — закричал граф. — Как ты могла? Зачем покинула меня, зачем оставила на моих руках исчадие Тьмы? Как я могу любить его, когда должен предать смерти? Что же мне делать, Эйвил? Что делать?

Ксеноф больше не мог сдерживаться. И он дал волю своему безумию. Как дикий зверь граф набросился на ровные ряды красных орхидей и принялся вытаптывать их ногами. В воздух взлетел горшок с каменным кактусом, колючим растением из пустынь Шакры, и вдребезги разбился о стену. Туда же отправились и другие горшки. Чёрный Пузеклён. Ягодичный Маринад. Ядовитая Маруха. И многие драгоценные разновидности экзотической флоры. Как смерч налетел Ксеноф на карликовую пальму и принялся выдирать её из земли. Мало у кого хватило бы сил на такое, но безудержная ярость словно придала мощи графу Криниспана, и без видимых усилий он вырвал небольшое деревце вместе с густой сеткой корневища.

В таком состоянии и застал своего господина советник Фольтест.

— Милорд, — старик раскрыл рот от неожиданности. — Что вы делаете? Остановитесь.

Ксеноф замер, свирепо вращая глазами. Спустя секунду в них появилась осмысленность, и граф отбросил ствол пальмы в сторону. Казалось, он только сейчас разглядел то разорение, что учинил в оранжереи. Глаза Ксенофа потухли.

— Не знаю, что на меня нашло, — смущённо потирая затылок, прошептал граф. — Как я мог сделать всё это? Но здесь так явно ощущалось присутствие Эйвил. Я просто сорвался…

— Не корите себя, господин. Я понимаю, что двигало вами. Любой мог выйти из себя при сложившихся обстоятельствах. Но на вашем месте я бы приказал садовнику привести оранжерею в порядок. Согласитесь, здесь было намного лучше до того, как вы… скажем так, поразмялись.

— Ты насмехаешься, Фольтест, — с укором заметил Ксеноф.

— Ямат меня упаси от этого, господин. Как я смею.

— Ладно, ладно. Я с тобой согласен. Надо вызвать садовников. Но чуть позже. А пока скажи, что тебе здесь понадобилось? Меня искал?

— Вы как всегда проницательны, милорд. Я направлялся в ваш кабинет, но потом вспомнил, что вы предпочитаете отдыхать в Зале Трофеев. Уже там мне послышался странный шум, исходивший отсюда, и я не замедлил явиться.

— Короче, Фольтест!

— Постараюсь, господин, только что прислуга нашего портала приняла сигнал из Амарека, столицы Сендры. Они просят открыть энергетический коридор.

— Они? Кого ты имеешь в виду? Что говорилось в письме?

Фольтест развёл руками.

— В том то и дело, что письма не отправляли. Запрос пришёл, а письма нет.

— Странно, — нахмурился Ксеноф. — Амарек, ты сказал? Столица Сендры?

— Да. Это графство, принадлежащее крезентальцам. Там правит граф Тоубон, дядя вашей покойной супруги.

— Я помню, — кивнул Ксеноф. — Ну что ж, настройте портал. Посмотрим, кто к нам пожалует.

Советник сосредоточенно кивнул, но не спешил уходить.

— Ну, что ещё?

— Да так, — старец пожал плечами, — просто я подумал, что вы сами захотите встретить гостей. Правила хорошего тона и тому подобное…

— Запомни, Фольтест, я сам задаю тон. Но в данном случае, пожалуй, последую твоему совету. Иди за мной.

***

Портал Артура Серебренного, пожалуй, был самым полезным из всех магических предметов, сохранившихся в Аркании со времён Чёрной Эры. Первый экземпляр портала, впрочем, как и все пятьдесят восемь последующие, создал знаменитый Светлый Маг древности, по имени которого портал и был назван. Артур Серебренный смог добиться того, о чём и не мечтали другие чародеи. Портал представлял собой трёхметровую арку из молочно-белого камня, внешняя часть которого была исписана тысячами закорючек-рун. По сути, он являлся двунаправленным телепортом, работающим на солнечной энергии. Этот факт уже сам по себе был достоин всеобщего удивления.

Артур Серебренный доказал, что магическая субстанция, именуемая в просторечии Силой или тау (в кругах магов чаще использовался термин «внешний спектр альгеана»), на самом деле может быть извлечена путём особого преобразования из низших видов энергии, к коим причислялась и солнечная. В последующие века тау, полученную таким образом, стали называть Псевдо-Силой. Этим названием чародеи хотели подчеркнуть свое мнение о данном виде энергии, мол на самом деле она ущербна и не может дать полного эффекта для искусства магии.

Тем ни менее, порталы весьма пригодились империи. Все они были установлены в наиболее значимых графствах Аркании. В основном это были графства, принадлежавшие Арханскому, Крезентальскому, Бремарскому, Иранскому, а также Мерсейскому Правящим Домам. Счастливые обладатели подобных артефактов могли в одну секунду перемещаться друг к другу, создавая так называемые энергетические коридоры. Впрочем, имелась одна маленькая деталь, которая весьма преуменьшала значимость порталов. Энергия для их функционирования накапливалась медленно, так что использование порталов пришлось свести к минимуму. Владыки Правящих Домов использовали их в основном для передачи важных государственных пакетов и документов. Все прочие контакты обычно осуществлялись старым добрым способом. Благо, конные станции имелись в изобилии на всех главных дорогах и трактах империи.

В данный момент Ксеноф направлялся к тарагофскому телепорту, расположенному в подвале, непосредственно под замком. Его сопровождали Фольтест и несколько воинов. Советник опередил графа и первым вошёл в помещение. Это была обыкновенная комната с высоким потолком и шершавыми необлицованными стенами. В центре возвышалась высокая арка из белого камня. Вокруг неё суетились слуги в светло-голубых туниках. При виде графа они вытянулись по струнке и раболепно опустили глаза.