— Привет, девчонки, что это на вас лица нет?

Язык сработал быстрее, чем я сама осознала, что делаю:

— Римма, подруга, увези нас отсюда, а?

С лица девушки мгновенно сползла улыбка. Не знаю, что она увидела в моих глазах, но никаких шуток или расспросов не последовало.

— Прыгайте.

Мы очень быстро загрузились в машину, а та скоренько отчалила от тротуара, увозя нас подальше от ювелирной мастерской.

— Куда едем, и что у вас стряслось? — спросила Римма, когда мы отъехали метров на двести.

Чей-то телефон пиликнул. Я потерла ладонью лоб и ответила:

— Едем в клинику доктора Виргуна, — после чего коротко представила белочке рысенка.

— Это… капец какой-то, — произнесла зайка, явно проглотившая словечко покрепче.

— Да нет, это что-то вроде взрывпакета, — покачал головой серьезный Егор.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась я.

— Так по следам видно. И будь это чем-то посерьезней, одним столом Борис Игнатьевич не отделался бы.

— Да объяснит мне хоть кто-нибудь, в чем дело? — повысила голос Римма.

— Да тут такое…

— Ты не представляешь…

— Хрень какая-то…

Начали мы все вместе.

— Кто-то один, пожалуйста, — грозно уточнила девушка.

Пока мы переглядывались, бросившая в сумку смартфон Полина взяла инициативу в свои руки и коротко, но очень емко и красочно живописала ситуе… ситуацию.

— Вот это номер, — выдала Римма, когда дослушала.

— Я бы по-другому это назвала, — пробурчала зайка, и мы с Егором с ней молча согласились. 'Вот это номер' — слишком мягкая и сдержанная характеристика.

Забросив Егора в клинику — парню наверняка прилетит нагоняй — белочка снова завела машину.

— А теперь куда?

В салоне повисла пауза. Пустая такая, словно оторванная.

— А давайте все вместе ко мне? — предложила я. — Чай попьем. Может, нервы и отпустят.

— А давайте, все равно у меня планов никаких нет, — согласилась Римма.

— А давайте, все равно мои планы накрылись, — присоединилась Полина.

Увидев на пороге вместо ожидаемой одной меня троих нас, двое из которых были еще и встрепанные, Тоня нахмурилась, пропустила неожиданных гостей в квартиру, после чего спросила:

— Что стряслось?

Полину прорвало по второму кругу. Так что уже спустя пять минут совушка была не только в курсе недавних событий, но и зайкиного к ним отношения, которое я всецело разделяла. А белочка нас поддерживала в силу солидарности.

— Кхм, — произнесла Тоня в ответ на поток информации. Но это было очень прочувствованное 'кхм' и весьма эмоционально окрашенное. Размалеванное, я бы даже сказала.

Чай-кофе пили в тишине. Было слышно, как тикают и такают кухонные часы, прощаясь с растворяющимися синхронно с гранулами молотого кофе секундами.

Первой нарушила молчание Полина:

— Ну и денек: зарплата на карточку не пришла, взрывпакет этот, еще и Роман встречу отменил. Неудачный какой-то.

Я хмыкнула. Неудачный, конечно же, был именно день, но и отменивший встречу молодой человек явно не просто так оказался ближе всего перечисленного к этому прилагательному.

Я тяжело вздохнула. Относительно неудачливости в отношениях с мужским полом мне можно было не рассказывать. И тут вдруг как-то резко нахлынуло противное давящее чувство. Я ощутила, что не могу сглотнуть, а руки мелко задрожали.

— Том. Тома, ты чего? — обеспокоенно спросила троюродная.

— Нормально все, — ответила я сквозь сжатые зубы. Не потому что злилась, а чтобы не клацать челюстями, которые тоже вздумали проникнуться тремором.

— Эк, подруга, тебя проняло, — произнесла белочка и обратилась к совушке.

— У тебя успокоительное есть?

Тоня кивнула и отправилась рыться в аптечке. А я стала дико на себя злиться. Вот же принцесса на горошине! Развибрировалась тут. Возьми себя в руки, рохля!

Но взять себя ни в руки, ни в какие другие конечности не получалось. Получалось дрожать всем телом и злиться. На себя, на идиотов, бросивших взрывпакет в окно мастерской, на вселенскую несправедливость и на мужиков, потому что они все козлы, даже если рыси, лисы или змеи!

— Так, красота моя, а ну-ка живо выпила все до дна, — командирским тоном приказала троюродная.

Когда Тоня так говорила, ослушаться ее было просто невозможно. Я стукнула зубами о стакан и залпом проглотила жидкость, цветом похожую на коньяк. Спиртовая настойка обожгла ротовую полость и оставила после себя горький привкус.

— Гадость какая, — скривилась я.

Совушка и зайка синхронно ухмыльнулись. Еще бы, кому не знать о степени гадкости лекарства, как не медработнику?

— Зато спокойней будешь. А то трясешься, как осина на ветру, — припечатала совушка.

Я хихикнула, представив себя вросшей в землю с колышущимися по ветру и дрожащими руками, покрытыми мурашками. Да уж. Если мне от такой картины весело, то нервы, и правда, стоит подлатать.

От громкого звука звонка я вздрогнула. Звонил телефон Тони. Она посмотрела на экран, потом на нас и подняла трубку.

— Привет… Да… Слушай, извини, не могу сейчас разговаривать, у меня гости… Нет… Я перезвоню попозже. Пока.

Дрожь? Нервы? Ха! Как бы не так! Я несколько раз пытала троюродную, стараясь выведать, у кого она ночевала в тот раз, когда ее не было дома. И участившиеся звонки и смски любопытство только подстегивали.

Мы с девочками переглянулись. В глазах белочки и зайки я увидела свой собственный азарт. Держись, Антонина, против троих тебе не выстоять!

Совушка закончила разговор и положила телефон в карман, после чего посмотрела на наши хищные лица и спросила:

— Что?

— Кто? — ответила вопросом на вопрос Полина. — Кто, и почему я не знаю?!

Зайка показательно воплощала в себе праведное негодование.

— Ай, Полина, я с ней иногда диван делю, но вот тоже не знаю, — пожаловалась я и вперила в троюродную обвиняющий взгляд.

— Ну, если что, то мне тоже любопытно, — поддакнула Римма.

Тоня выдержала паузу, еще раз заглянула в наши алчущие знания очи, прочистила горло и с покерным лицом произнесла:

— Я совершенно не понимаю, о чем вы. И вообще, Полина, а чего вдруг у тебя свидание отменилось?

Мы с Риммой, как по команде, повернули головы к заечке. Ну, а что? Тоже ведь интересно!

Полина тяжело вздохнула и со звоном опустила ложку в кружку.

— Чтоб я еще знала. Прислал сообщение, что у него срочное дело — и все. Я же не буду допытываться и настаивать на подробном отчете. Я же ему не жена.

— Мог бы и рассказать, — буркнула я.

— Вот именно, — согласилась со мной Тоня.

— Мужики… сплошное от них расстройство, когда не радость, — кивнула Римма.

Зайка еще раз вздохнула. Тоня кивнула, но как-то неуверенно, а я не выдержала:

— Да что там той радости. Расстройства гораздо больше. Не уверена, что оно вообще того стоит.

— Ты чего, Том? Тебя Ар обидел, что ли? — удивилась Полина.

— Вот еще! Обижаться на них! Один обрабатывает для совместной поддержки численности вида, потому что партия подходящая и папа одобряет — сплошной расчет. Другой — то с поцелуями лезет, то обрывает контакты, потому что сам себе чего-то понавыдумывал. И вообще, фиг поймешь, чего ему от меня надо. С Игорем хотя бы понятно все. Ну их всех… в баню!

Выпалила, взяла кружку в руки, с громким стуком поставила обратно на стол и разревелась, как последняя дура. И, спрашивается, чего реветь? Любить-то меня никто не обязан. Но слезные железы разошлись не на шутку и останавливаться не торопились.

— Тома… ну ты чего? — Полина подсела поближе ко мне и обняла за плечи.

— Так вот чего этот проныра ко мне в приют лыжи навострил! — прищурилась белочка. — Вот же хитрая ж…

— Тамара, кончай реветь! — сказала Тоня. — Подхвостье с ними, раз эти дурни не в состоянии оценить умницу и красавицу под самым своим носом!

Я всхлипнула и вытерла слезы ладонью. Девчонки правы. Не стоит разводить сырость по дрянному поводу. Но мне отчего-то сделалось невыносимо тоскливо. Неужели ни один мужчина не может полюбить меня? Именно полюбить, а не рассматривать, как выгодную партию и не пытаться утереть нос другому, завоевав мое внимание. Кругом расчет. И никому не нужна я такая, какая есть.

Ну и ладно. Мне тоже никто не нужен. Ну их всех… в подхвостье!

— Спасибо, девчонки. Не знаю, чего я так расквасилась. Нервы, — улыбнулась я, стирая со щек следы слез.