Он прикладывает палец к ее губам, смотрит ей в глаза, но его голубые глаза уже не искрятся страстью, в них только боль, сильная всепожирающая боль…

— Не надо, Мирриэль. Все закончилось. Теперь для нас есть только одно слово — НИКОГДА. Больше никаких слов.

Он отстраняется от нее, все еще удерживая палец на ее губах.

— Хорошо, Кален. Я понимаю тебя, и я уверена, что твоя верность нашему делу и твоему долгу дорого стоит. Я уважаю твой выбор. У меня тоже есть долг и я надеюсь, что смогу остаться верна ему, так же как ты делаешь это сейчас, если однажды такой выбор встанет передо мной. Я даю тебе слово, что больше никогда я не прикоснусь к твоим губам, и вообще постараюсь сохранять дистанцию между нами, чтобы не причинять тебе боль. Только неминуемая смерть может заставить меня нарушить это обещание. Я поцелую тебя, командор, только перед своей смертью, я хочу помнить эти мгновения, когда умру. Больше никогда. Надеюсь, что время, поможет тебе… и мне… мы будем исцеляться в разлуке. Береги себя. Я вернусь, и я не хочу вернуться на твою могилу, даже если я не могу быть рядом с тобой, я хочу знать, что ты жив и здоров. Так устроит?

— Вполне. Только… не забудь об этом…

Хочу быть рядом с тобой, кричало сердце, но холодный голос разума, заглушал его крик, не давая ему сорваться с губ.

Она отворачивается, чтобы уйти. Он ловит ее за локоть.

— Мирриэль, я буду, рад, если ты будешь помнить эти минуты. Я их тоже не забуду… никогда…

Он опустил глаза, чтобы она не заметила в них блеск слез. Для него никогда… очень скоро окончится, окончится сырой камерой в подземелье Видящих, он очень надеялся, что среди всех кошмаров, которые будут его окружать в безумии, найдется место и этим мгновениям, способным принести покой и счастье. Только об этом он истово молился Создателю, на обратной дороге. Просил оставить ему эти воспоминания, эти мгновения.

Ночь прошла спокойно, утром они вернулись в Лоринг и уже вечером он узнал об окончательном решении. Небольшой отряд Хранителей, отправляется в путь на рассвете.

У Энель нашлось задание в близлежащих землях, было бы неплохо заключить договор на поставку лошадей. И если удастся наладить с ними связь, у Хранителей больше не будет проблем с провизией и тягловой силой.

Инариэль и Барри, тут же отправляются паковать вещи. Кара сомневалась.

— Кара, я… прошу тебя остаться здесь.

— Что???

— Не пойми меня неправильно, но мне кажется, что твой долг, требует твоего присутствия именно здесь, — Мирра сделала ударение на слове «долг».

— Ты все больше меня удивляешь, для человека, который несколько дней назад не мог связать два слова, ты очень много знаешь.

Мирра улыбнулась ее ответному выделению слова «знаешь».

— Я быстро учусь, Кара. Очень быстро. Выдвигаемся завтра на рассвете.

Мирра встала из-за стола и отправилась спать. Опустошенность в душе, помогла сгладить принесенная Барри фляга настойки. Две ночевки в полевом лагере делали перспективу отдыха в небольшой, но теплой комнатке на постели с теплым одеялом чрезвычайно заманчивой. Она умылась холодной водой, тревожить Инариэля уже не хотелось, да и мягкая постель была такой манящей. Едва ее голову коснулась подушки, она уснула крепким сном, измученного человека.

По возвращению в Лоринг, Кален выслушал все доклады, отдал текущие распоряжения и остался один. Все произошедшее терзало его, он не находил себе места, так много нужно было сказать ей, а смог он сказать только то, что считал правильным. Вейт зашел к другу без предупреждения. Командор в это время сидел на стуле и смотрел в одну точку, пытаясь хотя бы сформулировать, все то, что хотел ей сказать, хотя бы в мыслях, все ей объяснить, все рассказать.

— Кален, я слышал, что завтра они отправляются.

— Да, я тоже слышал. Не удивлен, она решила, что ей пора уходить, еще в горах, когда мы закрывали разломы, спасая наших людей. А если ей что-то приходит в голову, переубедить ее… невозможно.

Вейт подошел к другу и сел рядом с ним.

— Что ты будешь делать?

— Закончу тут все, передам дела тебе и уйду. Мне кажется другого выхода, у меня уже нет. Попрошу Кару сопроводить меня до цитадели… и останусь там.

— Кален, — Вейт внимательно посмотрел на друга. — Что происходит с тобой? Сейчас, когда я смотрю на тебя, я не могу понять, что я вижу, друг. Да изменения в ауре есть, но это не то… это не те изменения, которые происходят, когда приходит наше время. Это что-то совсем другое. Ты перестал принимать обат?

— Что? Нет, Вейт, не перестал. Я же не хочу все испортить и вынудить Кару меня убить. Нет, друг, я принимаю обат, как и раньше, но ты прав в одном… что-то изменилось. Он больше не действует на меня как прежде. Больше нет облегчения, Вейт, никогда нет. Сколько бы я не принял, мои кошмары не отступают. Точнее уходят кошмары из прошлой жизни, но не из этой, Вейт. Сейчас для меня самый страшный кошмар, одновременно и самое приятное воспоминание… И он неотступно со мной, всегда. Нежность поцелуя и неизбежность разлуки в одно мгновение. Желание удержать и решительные слова отрицания. Это… невыносимо, Вейт.

— Кален, ты знаешь, мне сейчас в голову пришла одна мысль. Ты расстался с ней, ты ее отпустил, потому что считал, что близок твой… уход, но если это не так, друг мой? Что если ты станешь первым бывшим Видящим? Если обат уже не приносит облегчения, то ты сможешь от него отказаться, ты сможешь измениться. А потом, когда она вернется, ты сможешь ей все рассказать, ты сможешь быть с ней. Твой кошмар, обернется счастьем. Я не знаю никого, Кален, кто бы сказал, что обат перестал приносить облегчение, мы поэтому и не можем перестать его принимать, но если ты испытываешь боль, даже принимая его, то он тебе не нужен. Никто с этим не сможет справиться, друг мой, кроме тебя, более выносливых и решительных людей, чем ты, я не встречал никогда. У тебя получится, особенно, если ты будешь помнить о том, какая награда ждет тебя за это, если ты будешь помнить о ней, Кален.

— Ты всерьез думаешь, что у меня получится?

— Я почти уверен, командор. В любом случае, ты должен попробовать, сдавать позиции — это не похоже на тебя. Ты всегда использовал даже малейшие шансы, и всегда выигрывал, Кален. Лучшего командующего, чем ты, нам никогда не найти, ты нужен Хранителям, но я думаю, что есть кое-кто, кому ты нужен не как командующий, кому ты просто нужен, вопреки всем законам. И она нужна тебе так же… Я достаточно хорошо тебя знаю, друг мой, так вот, то что я вижу… это не пройдет, Кален, это настоящее, это именно то, чего ждет и боится каждый человек. И ты это нашел. Не упусти это, иначе все твои кошмары, станут лишь слабым отблеском, на фоне боли этой потери. Дерись за нее, сражайся, твой враг — просто минерал, ты побеждал и куда более опасных врагов. Кроме того, чем ты рискуешь? Безумие так или иначе настигнет тебя, только в случае если ты решишь отказаться от обата, возможно, ты сможешь миновать этой участи, остаться и командующим и стать человеком. Твои навыки и умения — это то, что уже неотъемлемо, даже если ты потеряешь возможности Видящего, это не изменит твоего статуса командора, люди любят и уважают тебя не за то, что ты Видящий, а за то, что ты — это ты. В рядах Хранителей, друг мой, вполне достаточно других Видящих, и, хотя ты и являешься сильнейшим из нас, мы не станем роптать на твой выбор в пользу жизни, ты же знаешь. Быть может, твой пример вдохновит и других и наше проклятие… будет найдена возможность его снимать, все благодаря тебе. А сейчас, тебе надо поговорить с ней. И все ей рассказать, чтобы она понимала, что ты собираешься делать, быть может, она решит остаться и поддерживать тебя, тогда вообще не будет проблем.

Вейт хлопнул друга по плечу и вышел. Стать бывшим Видящим. Действительно, только таким способом он сможет продолжать выполнять свои обязанности командора и быть с ней. Только в этом его шанс избежать возвращения в цитадель и медленного умирания в муках. Почему он раньше не мог этого понять? Что мешало? Мешал страх боли, мешала многолетняя история, в которой никто и никогда не смог сделать ничего подобного. Но сейчас пишется новая история. Раньше и разломы никто не мог закрывать как она, все изменяется. Это действительно единственный выход. Иметь возможность быть с ней, за такой шанс надо побороться, оно того стоит. Он представил, с каким удовольствием он будет ее обнимать, с каким наслаждением он будет прикасаться к ее губам, когда не будет больше над ним висеть угроза безумия и смерти. Он сможет позволить себе даже больше, чем сейчас смеет подумать. Ничего больше не будет угрожать их счастью, они смогут быть вместе навсегда. Он решительно встал и вышел в ночь, направляясь к таверне. Но в таверне ее уже не было, за столом сидел только гном.