— Ты, сегодня рано встала, Мирриэль.

— Командор, — она обернулась на звук его голоса. — Я сегодня не ложилась. Но я не устала. Я готова к пробежке.

Бездонные глаза смотрели прямо на него, как хотелось утонуть в этой пучине, забыть обо всем, забыться. Никогда больше не вспоминать кто он, кто она, что творится вокруг, наплевать на ответственность и долг… Забыть… но это невозможно. Его дело обучить ее, увеличить ее шанс на выживание.

— Я наблюдал за тобой. Отлично стреляла. Да и с мечом неплохо управлялась. Сейчас пробежимся немного и продолжишь. Согласна?

Он подошел совсем близко, протянул руку к ее мечу. Она спокойно передала ему оружие. Он осмотрел меч, которым она упражнялась, вся рукоять была испачкана кровью. Он неодобрительно покачал головой и взял ее руку, чтобы осмотреть. Вся маленькая ладонь покрылась кровавыми мозолями, некоторые из них лопнули, что и оставило следы на рукоятке меча. Что они делают? Как можно так поступать с этим ребенком? Она же просто жертва случая. Как же так? Почему такой милой девочке досталась такая непростая судьба, как так сложились звезды, что от нее зависит выживание всего мира. Он наклонился, поднимая холодный чистый снег, чтобы протереть ее руки, остудить их. Когда холодный снег коснулся ее ладони, она вздрогнула и зашипела.

— Мирра, так нельзя. Теперь тебе несколько дней придется ждать, пока затянуться эти мозоли. Ты не сможешь упражняться, будет больно держать меч в руках. Тренировки не должны доводить до такого.

— Все в порядке, командор, я немного передохну и смогу продолжить. Вот как раз во время пробежки и передохну.

Он неодобрительно покачал головой.

— Больше не делай так. Идем ко мне. Я промою твои раны и наложу повязки, а заодно подберем тебе кольчугу. Начнем бегать с нагрузкой. Конечно полный доспех для тебя — непосильная ноша. Но вот кольчужная рубашка — в самый раз. Идем.

Он взял ее за руку и потащил за собой в свою палатку. Там нашлась и вода, и чистая ткань. Обработав раны, он аккуратно наложил повязки. Кольчугу он нашел еще вчера вечером, она стала мала его оруженосцу, а продать ее все не доходили руки, вот и валялась без дела. Он помог ей одеть тяжелую кольчужную рубашку, она была укорочена, лишь едва прикрывала бедра, для бега — лучше и не придумаешь. Поправляя тяжелую обновку у нее на плечах, он случайно прикоснулся к нежной щеке. Он хотел бросить взгляд на нее украдкой, но стоило ему глянуть в ее сторону, как он тут же попал под ее пристальный взор. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, чуть приоткрытые губы, кажется, что на них застыли какие-то так и не сказанные слова. Длинные пушистые ресницы, легкий румянец на бледных щеках, удивленно приподнятая бровь. Воплощение нежности… Несмелым движением он поправляет выбившийся локон, закладывает его за удлиненное ушко. Грубая ладонь в порыве нежности дотрагивается до нежной щеки, замирает сердце, останавливается дыхание. Она смотрит прямо в глаза, не отводит взгляд ни на мгновение. Так они стояли несколько бесконечно долгих секунд. Его ладонь прижималась к ее щеке, глаза смотрят в глаза. Без слов. Никто не мог произнести ни звука. Слова были не нужны. Все, что было сказано раньше, теряло смысл, исчезало в темноте прошлого. Одно неловкое движение, и вся подготовка Видящего не может помочь ему, он понимает, что должен убирать руку, что должен прекратить это, должен все вернуть к слову Никогда, но не может, это выше его сил. Ее забинтованная ладонь ложиться на его руку, прижимая ее к щеке, и она закрывает глаза, просто прижимаясь к его ладони. Это просто невыносимо. Другой рукой он привлекает ее к себе, обнимая за плечи. Ее лицо прячется у него на груди. Он прижимается лицом к ее волосам, они щекочут его нос, наполняя воздух вокруг ароматом полевых цветов.

— Мирриэль, — выдыхает он, все сильнее прижимая ее к себе.

Снаружи скрипнул снег под тяжелыми сапогами.

— Командор, вы на месте?

Легкой испуганной ланью она отстраняется от него, делая несколько шагов назад. Дав ей время на это, он ответил.

— Да, Вейт, заходи.

В палатку входит один из Видящих. Увидев хрупкую фигуру в нескольких шагах от командора, солдат смущенно откашливается.

— Простите, командор, если я не вовремя. Я могу зайти потом, я не знал, что вы не один.

— Все в порядке, Вейт, мы собирались на пробежку, вот подбирали подходящую нагрузку для нашей героини, — он натянуто улыбается, все еще задыхаясь от ее минутной близости.

— Последние сообщения, Кален, все более тревожны. Демоны становятся все сильнее, мы не можем больше дежурить у разломов, это становится слишком опасно. Их там слишком много, мы можем потерять всех людей.

— Я понял, Вейт. Нужно…

— Нужно идти туда и закрыть разломы. Так ведь, Кален? Ты одел на меня эту штуку, мне нужно тренироваться, закрытие разломов ничем не хуже обычной тренировки, идем туда, за сегодня я смогу закрыть несколько разломов. Разве не в этом мое предназначение? Вдвоем мы конечно не управимся со всеми демонами, но я так понимаю, там ваши люди есть. Справимся. Ну а туда, бегом, как и планировали.

— Мирра, ты себе руки до кровавых мозолей сегодня стерла, ты сейчас ни стрелять, ни кинжалом работать не сможешь и демоны — это не тренировка — это настоящий бой.

В ее глазах читается решимость, ничего с ней не поделаешь, если не пойти с ней, она пойдет сама. Вейт стоит у входа в нерешительности, никак он не мог ожидать такого поворота разговора. Махнув рукой, Кален начинает одевать свою кольчугу. Упрямица, с ней бессмысленно спорить. Да и права она. Кроме нее некому.

— Вейт, ты оставайся в лагере. Я помню месторасположение всех разломов. До ближайшего несколько часов неспешного хода. Бегом управимся в два раза быстрее, — он со звоном загоняет меч в ножны. Ну что же, героиня, вперед. Будешь отставать говори, сброшу темп.

Она звонко смеется.

— Командор! Ты забываешься. Я — эльф. Это ты не отставай.

Легкой тенью она выскальзывает из под полога палатки.

— Кален, — останавливает его Вейт, — Я Видел все. Я Видел твои чувства…Ты не можешь этого допустить. Ты же знаешь, что потом не сможешь ее отпустить…

— Да, друг, я знаю, — Кален кладет руку на плечо друга. — Но я не могу ничего с собой поделать, это сильнее меня, Вейт, это сильнее даже обата… Я держусь, но я знаю, что ее надо держать на расстоянии, вот окончим ее тренировки, и она уйдет, Вейт, и все встанет на свои места.

— Кален, друг мой, боюсь, что это уже не поможет тебе. Твоя аура, она изменилась, я Видел такое лишь несколько раз, Кален, если это не прекратить немедленно, для тебя не будет пути назад. Единственная дорога — в подземелье цитадели. Она сведет тебя с ума, Кален. Остановись!

— Не могу, Вейт. И если совсем уж честно, друг мой, не хочу. Каждый миг с ней, Вейт, стоит всей моей жизни без нее. Раньше я не представлял жизни без обата, теперь… теперь я не представляю жизни без нее, Вейт. Мне пора. Она ждет меня.

Он похлопал друга по плечу и вышел на яркий свет. Вейт прав. Его даром было видеть именно ауру человека, он был единственным в своем роде. Изменения в ауре, это уже неисправимо. Аура изменяется, когда приходит время Видящему уходить. Скоро это изменение почувствует Кара. Надо успеть отправить Мирру в поход, до того, как Кара увезет его. Нельзя чтобы она это все увидела.

Она ждет его у ворот. Стража так и не выпускает ее одну. За плечом у нее лук и колчан, на поясе кинжал. Она готова к схватке. Она весело ему кивает.

— Я заждалась тебя, учитель. Там твоим людям помощь нужна, а ты тут прохлаждаешься. Давай, веди меня.

Кивнув патрулю, Кален от ворот переходит на бег. Она догоняет его и легко держится рядом с ним, не снижая темпа. Его тяжелые следы остаются на снегу, рядом с едва заметными следами его спутницы, если бы не кольчуга, она совсем не оставляла бы следов, недаром эльфов называют легконогими. Он улыбается, вспоминая, как эта легконогая его скинула с себя, но его улыбку скрывает шлем. Опьяняющая свобода, свежий морозный воздух, белая скатерть на равнине. На мосту их не останавливают, командора сложно с кем-то спутать. Их пропускают без вопросов. Она легко его обгоняет, забегает вперед и бежит перед ним спиной, дразня его.