Ын Ха не была уверена, что хотела бы узнать правду. Просто потому что тогда придётся переосмыслить действительность, а она совсем не готова к этому. Она не готова признать, что всё в прошлом. Потому что в сердце оно продолжает жить. И болеть. И мучить.

[Прошлое нельзя оставить в прошлом и не вспоминать. Оно продолжает возникать в сознании, течь кипятком по венам, резать острием ножа…

Прошлое всегда живёт в сердце. И этого не изменить.]

Это сложно. Сложнее, чем кажется на первый взгляд.

— Ын Ха, ты меня слушаешь вообще? — машет ладонью перед её лицом Чонгук. — Я со стенкой, что ли, разговариваю?

Иногда кажется, что отпустить всё, что было раньше: все обиды, ошибки, боль, невозможно, но это не так. Сейчас, спустя столько времени, Ын Ха думает, что это просто фантомная боль. Ничего этого нет, просто… болят воспоминания, что ли? Сам факт осознания того, что произошло нечто, перевернувшее всю жизнь вверх дном. И вроде бы легче… но и не легче. Это как потеря чего-то важного: сначала ты не можешь без этого, тебе грустно и обидно, а потом — раз, и всё как обычно. Потому что забывается всё. Есть то, что мы боимся забыть.

— Оппа, что ты говоришь? — виновато улыбается она брату и выходит на улицу из здания университета, вдыхая нагретый весенним солнцем воздух.

— Трудный день? — спрашивает он и открывает дверцу полицейской машины, приглашая сесть.

— Я бы лучше на автобусе проехалась, — кривится она, продолжая стоять на месте и недовольно поглядывать на машину. — Не люблю полицейских, они все такие мерзкие.

— Садись давай, — подгоняет брат, усмехаясь. — Полицейских она не любит! А кем ты будешь по окончанию универа? Правильно, таким же мерзким полицейским, — нравоучительным тоном продолжает, захлопывая дверцу, когда сестра наконец соизволила послушать его, и садится за руль. — Пристегнись, — напоминает.

— Ну, оппа! — возмущается сестра, обижено поджимая губы. — Я уже взрослая, хватит делать вид, что беспокоишься.

— Ах ты ж мелкая! — дёргает ремень и пристёгивает его. — Взрослая! — смеётся он. — А по губам? — показательно замахивается, наблюдая, как она отворачивается к окну, скрещивая руки на груди. — Огрызаться вздумала мне тут! Вот расскажу всё отцу, будешь знать, — и замолчал, выруливая из парковки возле университета.

— Кстати, как он? — тихо спрашивает Ын Ха, рассматривая свои руки. — Всё ведь в порядке? Я… так и не позвонила им.

— Смотря что ты называешь «в порядке», — задумчиво протягивает Чонгук, поглядывая в зеркало заднего вида.

— Я имею ввиду… — она замолчала, не зная, как лучше выразиться.

— Я ничего не сказал ему, — отвечает Чонгук, останавливаясь на светофоре. — Я не сказал ему про Чимина, про то, что случилось. Кажется, — он делает паузу. — Это не интересовало никого.

— А как же, — спрашивает, шумно сглатывая. — Господин Пак? Задетая гордость сына или что-то в этом роде…

— Знаешь, всё сложнее, чем могло казаться тебе, — он выдыхает и трогается с места. — Не уверен, что тебе хочется слушать о Чимине сейчас.

И тут, кажется, Ын Ха понимает, что действительно многого не знает. Ей всё-таки стоит понять, что происходило тогда, сейчас. Попытаться посмотреть на мир с разных углов. Ведь она видела только ту маленькую часть, которую позволяла себе увидеть.

— Я хочу услышать… — просит она, поднимая на брата взгляд, полный решимости.

— Прости, — заранее просит прощения. — На самом деле я неплохо сблизился с Чимином, — он сжимает руль в ладонях сильно-сильно.

— Да? — едва слышно выдавливает, чувствуя, как ладони мгновенно потеют.

— Я не должен был… — замялся Чонгук, заворачивая в нужную сторону.

— Нет, всё в порядке. Чимин не плохой человек, — сама не знает, кажется, что говорит. — Наверное.

— Я не оправдываю его, ни в коем случае, — пытается привести мысли в порядок, но получается из ряда вон плохо. — Чёрт, а я ведь даже почти сделал с ним то же, что он с тобой, — он ловит на себе растерянный взгляд сестры и неловко смеётся, пытаясь оправдаться. — Нет-нет, не в этом смысле… Чёрт! — он ударяет по рулю рукой и шипит от боли.

— Чонгук, — Ын Ха аккуратно кладёт ему на плечо ладонь, словно успокаивая. — Просто расскажи мне всё.

— У Чимина никого нет, — начинает он слегка охрипшим голосом.

— В каком смысле? — не понимает она.

«У тебя есть Ын Ха, у неё есть ты. У вас есть любящие родители, которые поддерживают. А у меня… у меня только Юнги и Тэхён. Больше у меня никого нет».

— У тебя есть я, а у меня — ты, — почти слово в слово повторяет неразборчиво написанное Чимином года два назад. — У нас есть родители, к которым мы можем обратиться, когда что-то беспокоит, когда не знаем, как поступить. А у него не было никого, — он глушит мотор у дома и шумно выдыхает, словно задерживал дыхание. — У него была только мать, и то она скончалась… просто потому что ему не хватило денег. Он почти убился тогда, говорил Юнги. Врачи сделали ему переливание, когда он пытался покончить с собой, — продолжает как-то горько. — Юнги сказал, что он сложно переживал это время. Он… — Чонгук делает паузу, словно подбирая нужные слова. — Ненавидит отца. Я бы убил эту тварь на его месте! — вдруг не сдерживается и взрывается тяжело дыша. — А он ничего, сдержался. Но мне его жаль, — продолжает, нервно посмеиваясь. — Никогда не думал, что скажу это, но… ему действительно досталось в этой жизни. Помнишь, я хотел посадить его в тюрьму? — спрашивает и вовсе не ждёт ответа, сразу же продолжая свою мысль. — Иногда мне кажется, что он только поблагодарил бы меня за это. Если бы не Тэхён, я бы всю жизнь мучился чувством вины перед ним, перед Юнги.

— Оппа? — обращается к нему Ын Ха испуганно. — Что ты сделал?

— Думаю, нам стоит закончить на этом, прости, — увиливает брат, намереваясь открыть дверцу машины, чтобы выйти.

— Подожди, Чонгук, что ты сделал? — она останавливает его лёгким касанием руки.

— Я чуть не заставил его вернуться… — он шумно сглатывает прежде, чем продолжить. — Туда.

— Куда «туда»? — кажется, она ничего не понимает.

— Ын Ха, солнышко, давай не будем, — просит, заглядывая сестре прямо в глаза. — Тебе не стоит думать об этом.

— Поздно, Чонгук, я уже думаю об этом, — отрезает она слишком резко. — Куда вернуться? — снова спрашивает сквозь стоящий в горле ком.

— В хост-клуб, где он работал, — объясняет тихо. — Я бы назвал этот притон иначе… — продолжает, но его голос звучит словно через толщу воды: далеко, невнятно.

«Сейчас хост-клубы не те, что раньше».

Воспоминания острой болью проникали в сознание, вынуждая зажмуриться от напряжения и опустить голову.

«Знаете, платят гораздо больше, когда после ужина следует продолжение».

Чёрт возьми, это действительно было так… так оглушающе. Словно молотком по голове. Словно петля затягивается на шее, когда стул уже валяется на полу.

«Почему нельзя назвать изнасилованием то, что происходит в публичных домах? Тот, кто хочет, — насильник, в любом случае. Тогда почему нельзя назвать жертвой того, кто вынужден хотеть? У этого человека просто забрали возможность сопротивляться, но он всё та же жертва».

Та же жертва.

Такая же жертва.

Все его слова вдруг стали обретать смысл. Это были вовсе не шутки. Это было совсем даже… больно.

— Оппа, ты сказал, он пытался…

— Несколько раз.

Насколько же ему было трудно?

— А ты чем занимаешься, Чимин?

— Трахаюсь за деньги…

========== Прошлое ==========

Комментарий к Прошлое

Да, а вот и глава~

Я буду очень рада узнать Ваше мнение.

Спасибо большое за отзывы и лайки, мне очень приятно, что Вам пока нравится. Я знаю, что история довольно непонятная, прошу за это прощения.

Спасибо за +289, я не думала, что будет так много заинтересовавшихся, но мне радостно каждый раз, когда вижу лайк или отзыв♥ Спасибо, что насыщаете мою жизнь~

А ещё у меня есть группа в вк: https://vk.com/tytarenko_valentina, надеюсь, что Вы заглянете туда. Небольшие спойлеры, цитаты, тизеры и ещё много всего Вы сможете найти именно здесь) А ещё пообщаться со мной, но это, конечно, не обязательно, я ведь не заставляю, хихи. Спасибо, что выслушали ^_~

Приятного прочтения.

После разговора с Чонгуком прошло больше недели. Ровно девять дней и четырнадцать часов, Ын Ха считала. Делала пометки в ежедневнике красным. Зачёркивала надоедливые даты в календаре. И всё не решалась… признать, что всё в прошлом. Всё-всё. И истерики, и слёзы, и крики на пустом месте. Всё уже давно в прошлом, на пыльной полочке воспоминаний, которые обычно не выкидывают, просто потому что они не занимают много места.