Вздрогнув, я стала отодвигаться. Билл нервно посмотрел на меня, осторожно стягивая мое нижнее белье.

— Если ты можешь делать это с ним, — тихо сказал он, — ты можешь делать это и со мной.

Я не знала, что Билл имел в виду. Стараясь заглянуть в его лицо, я думала над словами мужа. Только, когда Билл разделся и взобрался на меня, я поняла, о чем он.

Я сглотнула.

— Он не делал так.

Закрыв глаза, Билл выдохнул. Он все так же нависал надо мной, но не прикасался.

— Думаю, мне нужно это. Я все еще возмущен, но я хочу тебя. Это плохо, я знаю. — Билл опустил голову мне на плечо. — Я хочу тебя, — повторил он, целуя мне шею.

— Это неправильно.

Муж прижал меня, и мне показалось, что его плечи напряглись.

— Я хочу войти в тебя, — сказал он бесцветным голосом.

— Не так, — ответила я. — Что если я забеременею?

Билл отстранился и посмотрел на меня покрасневшими глазами.

— И это было бы так плохо, — прошептал он.

— Я не хочу приводить ребенка в такую обстановку. Я знаю, что и ты тоже.

— Пожалуйста, — взмолился Билл, целуя меня в шею и вновь положив руку мне между ног.

Я схватила ее.

— Я не готова.

Я видела борьбу на его лице, видела, как Билл борется со своим желанием. Все еще твердый, муж сел на пятки и прикрыл руками глаза.

— Я сошел с ума, если все еще хочу тебя? Я фантазирую о нас, но при этом не хочу тебя  хотеть.

— Это нормально, чувствовать себя сбитым с толку.

— Ты сказала мне, что вы с ним были без презерватива.

— Да, но… он не кончил в меня.

— Мне потребовались годы, чтобы заставить тебя сделать это со мной.

— Мне жаль.

— Жаль, что совершила или жаль, что сказала мне?

Я отвела взгляд, прекрасно понимая, что мой ответ уже вряд ли что-то исправит.

— Удача, что ты ничего не подцепила, — продолжил Билл, — зная этот грязный кусок дерьма.

Я кивнула, вспоминая неловкость, которую испытала, когда Билл отвел меня к гинекологу, чтобы сдать анализы. Однако в глубине души я знала, что Дэвид не способен поставить ни себя, ни меня в такое положение. Мне даже в голову не приходило подобное, потому что я доверяла ему.

— Это из-за него? — спросил Билл. — Поэтому ты не хочешь секса со мной?

— Нет, — возразила я, захваченная врасплох.

— Но ты все еще думаешь о нем. Что нужно, чтобы ты забыла его?

— Ничего, — решительно сказала я. — Все кончено.

— Думаю, я в это не верю.

Мои ноздри затрепетали.

— Я была полностью откровенна с тобой. Я позволила тебе читать мои электронные письма, мои смс. Я все время говорю тебе, где нахожусь. Наши отношения не восстановятся, пока ты хотя бы не попытаешься доверять мне.

— Нам предстоит пройти долгий путь, прежде чем мы вернемся к нашим прежним отношениям.

Билл ушел в спальню, закрыв за собой дверь. Я знала, что он не вернется, поэтому повернулась на бок и прикрыла глаза, пока не пришло время, идти на работу.

Я моргнула, услышав звонок телефона. Как давно он звенит? Билл был единственным, с кем Дженни соединяла меня без уведомления. Я не была удивлена, потому что в последнее время муж звонил очень часто. Тем не менее, я подобралась. Мы расстались всего час назад, когда он подбросил меня на работу.

— Это я, — сказал Билл до того, как я успела произнести хоть что-то. И двух слов, произнесенных таким мрачным тоном, было достаточно, чтобы напомнить мне, что я была источником его неутихающей боли. — До конца недели меня отправляют снимать показания в Сент-Луис.

— Нет, — возразила я. — Я не хочу, чтобы ты уезжал.

— Ну, на самом деле у тебя нет права голоса в этом вопросе.

— Я серьезно. Я против. Можешь сказать начальству, что я тебя не отпущу. Нам нужно как можно больше времени проводить вместе.

— Прошло больше месяца, а ты даже не спишь в нашей постели.

— Это ничего не значит. Прямо сейчас мы не можем быть вдалеке друг от друга.

— Чего ты боишься, что я отомщу, трахнув какого-нибудь?

Трубка выскользнула из моей руки, но я поймала ее, прежде чем она упала на пол. Я приоткрыла рот, но не смогла произнести ни слова в последовавшей тишине.

— Прости, — сказал Билл через минуту. — Я не это имел в виду. Я бы никогда…

— Просто я думаю, что ты должен остаться, — тихо ответила я. — Останься.

— Честно говоря, мне хочется побыть какое-то время одному.

— Тогда я поеду к Гретхен на несколько ночей, и у тебя будет личное пространство.

— Я не могу сказать нет, ты же знаешь. Я уезжаю вечером. — В его голосе слышалось сомнение. — Послушай, я имел в виду именно то, что сказал утром. Я не думаю, что мы сможем двигаться вперед, пока ты все еще общаешься с ним.

— Это не так, ты должен поверить мне.

— К сожалению, я не могу. Что тебе нужно, чтобы покончить со всем этим? Полная изоляция?

— Не будь смешным. Нечего заканчивать.

Билл вздохнул.

— Лив, пожалуйста. Твое поведение не изменилось, что и заставляет меня верить, что между вами все еще что-то происходит.

— Я не понимаю, что ты хочешь от меня, — ответила я, хотя боялась услышать ответ.

— Пока я буду в отъезде, ты должна покончить с этой ситуацией раз и навсегда. Мне неважно как. Если ты отправишь ему электронное письмо, перешли мне копию. Если ты решишь увидеться с ним, возьми с собой Гретхен. Это не предлог для последнего свидания.

— Я отказываюсь играть в эту игру.

— Это не игра, — сказал он спокойно. — Я должен знать, что это больше не повторится. Ты так и не рассказала ничего Люси, верно?

— Нет, но в какой-то момент мы должны…

— Я не хочу быть дураком в глазах друзей или моей семьи. Никому больше не нужно знать, что ты сделала, конец истории.

— Хорошо, — уступила я.

— Я должен идти. Я позвоню тебе из аэропорта.

После того, как Билл повесил трубку, я еще долго продолжала гипнотизировать телефон. Ничего не происходило. Но он был прав, не доверяя мне. Поздние ночи я проводила с Дэвидом. Как только я засыпала и проваливалась в сон, он был со мной. Я плыла, зачарованная взглядом его карих глаз, прижималась щекой к его щетине или дотрагивалась до его волос. Его волосы — я до сих пор не могла забыть, как они ощущались в моих руках, такие блестящие и гладкие, словно обсидиан. Боль все еще была острой, как ножевая рана, но ночью ее успокаивали воспоминания.

Пустая квартира, в которую я вернулась после работы, не отличалась от той, в которую я возвращалась в прошлом месяце. С того памятного утра моего признания в ней поселилась пустота.

Я включила везде свет, внезапно ощутив нежелание оставаться одной, а затем телевизор. Он как всегда был настроен на спортивный канал, единственный, который смотрел Билл, и от того лающие звуки какого-то спортивного события действовали успокаивающе.

Я сидела перед экраном с миской “Чириоз”, собирая их на ложку, а затем, наблюдая, как они соскальзывают с нее обратно в молоко. Я посмотрела историю звонков на своем телефоне. Несколько пропущенных звонков от Люси, которой я так и не перезвонила. Один от мамы, но разговор с ней для меня настолько отвратителен, что я даже спрятала телефон под подушкой.

Но даже оттуда мать незримо осуждала меня. Ее ненадежность была чем-то осязаемым, к чему я могла прикоснуться, когда была ребенком. Она была настолько убеждена, что мой отец изменяет ей, что ему ничего не оставалось, как действительно это сделать. И это съедало ее. Если мама когда-нибудь узнает, что я наделала, она наверняка откажется от меня. “Да, будет так”, — подумала я. Я бы не стала принимать ее обратно за всю ту любовь, которой она меня лишила.

Я подцепила ложкой немного хлопьев и сглотнула. Схватив пульт, я прибавила громкость игры до максимума. Потолок задрожал, когда соседи сверху затопали по полу. Раздувая ноздри от возмущения, я сжала челюсти. Я запустила миску через комнату, находя странное утешение в том, как она разбилась о стену, разбрызгивая молоко.