— Не собираюсь извинятся за тебя, Слэйд. Ты можешь засунуть себе в жопу эти цветы и назвать это вазой.

Затем она поворачивается к Элле.

— Вот что сейчас будет. Вы оба уйдёте и поговорите. Сделаете все что нужно, чтобы ты пришла в себя.

Элла моргает.

— Что?

Керри прикрывает ладонью рот, и они обмениваются телепатическим взглядом.

— Помнишь, что ты сказала мне после вечера в музее?

О, здравствуйте. Стало интересно.

— Что именно она тебе сказала?

Элла хмурится, и ее глаза наполняются ужасом. Керри тыкает меня пальцем в грудь.

— То что она велела мне не рассказывать тебе, если она сама того не захочет! А теперь я хочу, чтобы вы оба вышли из моей кухни и, ради Бога, поговорили!

Взгляд Керри падает на мою молочную промежность.

— Держи его под замком, Слэйд! Просто потому, что она реагирует, не значит что и твои штаны должны! У меня сиськи, и я устанавливаю правила, понятно?

Я когда-то читал что шок, отрицание и изоляция первые три стадии распада. И судя по тому, как яростно Элла портит плакаты Придурка, могу сказать, что мы добрались до четвёртой.

Гнев.

Мужчины и женщины справляются с этим этапом по-разному. Когда Карл был подростком, он в течение двух лет встречался с девушкой по имени Дженни Олдерсен. Она была горячей штучкой - здесь я говорю о ее модельной внешности. Он бросил ее, когда понял, что она никогда не проглотит. И я хочу сказать вам следующее: думаете, он сидел и плакал в мое пиво? Черт, конечно же, нет. Позже вечером мы прошвырнулись по городу и нашли, с кем ему перепихнуться. Дважды.

Через две недели Дженни Олдерсен оказалась на моем пороге в самой короткой юбке, которую я когда-либо видел. Она хотела узнать, как можно вернуть Карла. У меня не хватило духу сказать, что ей нужно улучшить технику игры на кожаной флейте. Дженни была ранима, и ее нужно было успокоить. Ее нужно было держать за руку, и говорить какая она красивая. И я так и сделал под открытым небом, на пляже, тет-а-тет. Потом мы выпили восемь бутылок сидра и трахнулись, как пара кроликов.

Я говорю вам это потому, что Элла демонстрирует ту же уязвимость что и Дженни Олдерсен. Иногда она кажется не пострадавшей и контролирующей себя, но ее опухшие глаза и поведение говорят о другом.

Я решил, что не хочу, чтоб она была как Дженни Олдерсен и согласилась на секс из жалости. Я отказываюсь, набрасываться на нее, когда она нуждается в помощи. Я хочу, чтобы Элла умоляла вставить ей. Это мужское эго.

— Керри была права. Выйти с тобой веселее, чем слоняться по квартире. Дай мне другой маркер.

Я помогаю и самодовольно наблюдаю за ее развлечением, пока она портит другой постер Тайлера Стрикленда. Это все моя идея. Я подумал, было бы не плохо выпустить свой гнев. А чтобы показать ей, насколько я сожалею, разрешил испортить плакаты собственной рекламной кампании. Мы поработали над каждой автобусной остановкой на проспекте, но ее злость не исчезает.

Это инфантильно, но я готов на все, даже встать на колени, если это поможет ускорить процесс до пятого этапа. Признание. Потому что только тогда мы сможем перейти к шестой стадии. Мне не нужно говорить вам что это, не так ли?

Элла оценивает свою работу.

— Сколько теперь?

Я оглядываюсь через плечо и считаю ущерб.

— Десять. Давай, Пикассо, пойдем, выпьем.

Она смотрит на меня мгновение, как будто пытается понять, должна ли она простить меня и принять, или заклеймить мои глаза маркером.

— Хорошо.

Мы занимаем столик снаружи маленького бара, и я заказываю два розовых слэйди. Затем рассказываю ей о своём номере.

Она хмурится.

— Почему ты остаешься там?

Я не хочу рассказывать о проблемах с отцом, меня спасает официант принесший напитки.

Она делает глоток.

— Как раз то, что мне было нужно.

Я улыбаюсь и стреляю глазками.

— Я прощен?

Она откидывается на спинку стула и глубоко вздыхает.

— Еще слишком рано говорить об этом.

Элла машинально крутит соломинку в бокале.

— Не могу поверить, что я чуть не вышла за него замуж.

— Ты видела его после той вечеринки?

Да знаю, знаю, но ничего не могу с собой поделать. Я мазохист, помните?

Она осторожно кивает.

— Он приезжал. Мы поругались.

Я наклоняюсь вперед, и мое лицо расплывается в заинтересованной улыбке.

— Ты ведь не собираешься простить его?

Скажи «нет», «нет», «нет».

Дать такому Придурку шанс, это как дать врагу еще одну пулю для ружья, потому что он промахнулся в первый раз.

— Нет, это конец.

Слава богу.

Слэйд - Придурок 2:1.

— Я просто не понимаю. Все те потраченные годы. Он сказал, что это я виновата, я слишком ревновала.

Да вы разыгрываете меня? Такое ощущение, что придурок изображал из себя жертву. Дамы, почему вы изводите себя неудавшимися отношениями?

Серьезно, бросьте это!

Мужчины винят женщин, женщины - мужчин. То же самое в бизнесе, мужчины винят систему, женщины - себя. Парень крыса, да еще и с членом размером с иголку, и если Элла хоть на половину честна с собой, она тоже это знает.

Она вытирает слезы, а я наклоняюсь вперед и рисую большим пальцем круги на тыльной стороне ее руки.

— Элла, ты красивая, умная девушка. Он не заслуживает тебя и никогда не заслуживал.

Она не может смотреть мне в глаза:

— Правильно, просто мы так долго были вместе. И отношения не всегда были такими. Мы отлично проводили время вместе, но как только он стал общественной фигурой…

— Тогда он стал осьминогом, — говорю я.

Она моргает, не понимая, о чем я. Я объясняю:

— Ну, ты знаешь – руки, везде руки?

Теперь она смеется

— Полагаю что так.

Я киваю.

— Теперь каждый раз, когда захочешь обнять Тайлера, представляй восьминогое, склизкое, морское существо.

Она слабо улыбается.

— Честно говоря, Алекс, я злюсь на себя. После того, как я бросила учебу, мы переехали в Вашингтон, чтоб Тайлер мог тренироваться. Затем мы переезжали из штата в штат, у меня были временные работы. Он говорил, что так будет лучше, что, когда мы «сделаем это», осядем в одном месте, он отправит меня в колледж. А несколько лет назад мы переехали в Нью-Йорк, чтобы он смог присоединится к «Звёздам». А потом он стал супергероем на Суперкубке. Мне следовало поставить себя на первое место. Я идиотка.

Вы слышали это? Она идиотка? Это он чертов идиот.

Я скручиваю салфетки и представляю шею Тайлера Стрикленда. Это не работает, тогда я представляю, как Паркер удерживает его, а я бью его в живот, это научит ублюдка. Мои фантазии о пытках, нарушает звук сотового Эллы.

Мои глаза сканируют экран.

Угадайте, кто?

Ощущение опасности. Я беру ее за руку.

— Не отвечай, не играй в его игры.

Слишком поздно. Свободной рукой она берет трубку. Я внимательно слушаю и пытаюсь уловить суть разговора.

— Нет! Иди к черту! Я не играю в недотрогу, мне это не интересно! Что ж, я запомнила… давай надеяться, что тебе будет не сложно найти себе следующую шлюху! И мне жаль, что в моей вагине нет кнопки «почистить историю»!

Элла бросает трубку и вскидывает руки в воздух в знак капитуляции.

— Ладно, с меня достаточно.

Расскажите мне об этом.

Я протягиваю руку и снова глажу ее по руке.

— Элла ты, думаешь, он Дарси, который превратился в Уикхема?

Она кивает, и у меня появляется идея.

— Допивай. Я знаю, что тебя подбодрит.

Она вскидывает бровь.

— Вспомни, что сказала Керри! Веди себя хорошо…

Я усмехаюсь.

— Сначала друзья, потом яйца, помню.

Я встаю и натягиваю куртку.

— Доверься мне, это забава, при которой твои трусики могут остаться на тебе. Даже Керри одобрила бы.

Глава 14

Мужчины любят автомобили.

Для многих парней колеса их гордость и радость. Почти у каждого парня есть история про автомобиль. Она может рассказывать о том, как нечаянно переехал соседскую собаку, или о том, как потерял номерной знак.