Современная югославская повесть. 80-е годы
МАЛЕНЬКИЕ РОМАНЫ О ЛЮБВИ К ЧЕЛОВЕКУ
Читатель убедится, что югославская повесть 80-х годов — явление интересное и незаурядное. Как и вообще в искусстве второй половины XX столетия, привычные границы жанров в современной прозе растекаются, смешиваются. Создаются новые формы, причудливо сочетающие опыт авангарда и архаику, модернистские приемы органично вписываются в классически стройную композицию. Таковы произведения шести югославских авторов: Милорада Павича, Йована Стрезовского, Мариана Рожанца, Звонимира Милчеца, Жарко Команина и Мухаммеда Абдагича.
Четкая фабула собранных в этой книге обширных повестей способна вместить столь значительный период духовной жизни героя, что хочется назвать их маленькими романами. Югославская литература издавна впитывала в себя наследие отечественное, национальное, с одной стороны, и опыт соседних народов, активно воспринятый и переосмысленный, — с другой. В данном случае приходят на память традиции русского реализма: повестей Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, А. П. Чехова — и западноевропейского романа наших дней: Э. М. Ремарка, Г. Белля, Франсуазы Саган, Натали Саррот.
Современный короткий роман способен уместить на небольшом пространстве богатство размышлений о развитии человеческой души, какое мы привыкли видеть в классическом романе. А краткость и гармоническая ясность построения, присущая повести, достигается с помощью древней символики, экспрессивно заостренных образов национального фольклора.
Югославское искусство в последнее десятилетие все чаще апеллирует к глубоко запрятанным слоям исторической памяти современника. Ибо, как пишет Милорад Павич, чей маленький ночной роман открывает эту книгу, «не существует явной границы между прошлым, которое, ширясь, врастает в настоящее, и будущим, которое, судя по всему, не бесконечно и не безгранично и оттого обладает способностью сжиматься и разрушаться». Именно эта вдруг осознанная нами хрупкость будущего и вызывает тревогу писателей, заставляет их сопоставлять прошлое с быстротекущей современной жизнью, ища ответы на загадки природы и человека.
Разные авторы представлены в этой книге. Продолжая знакомить советскую публику с новинками зарубежной прозы, издательство «Радуга» стремилось включить в книгу «Современная югославская повесть. 80-е годы» писателей если не из всех, то из большинства национальных регионов Социалистической Федеративной Республики Югославии.
В книгу вошли «Сны недолгой ночи (Хиландарская повесть)» серба Милорада Павича; его «Хазарский словарь» («лексикон в прозе») — одна из самых читаемых сейчас в Югославии книг — отмечен премией за лучший роман 1984 года и переведен на многие европейские языки; повесть Йована Стрезовского «Страх», вслед за македонским изданием 1985 г. вышедшая на сербском языке в Белграде, как, впрочем, и ранее написанный роман «Зарок». Высокие оценки авторитетных югославских литературоведов получили произведения словенца Мариана Рожанца «Любовь» (1979) и хорвата Звонимира Милчеца «В Загребе утром» (1980). Черногорец Жарко Команин, автор повести «Дыры» (1979), давно известен как талантливый прозаик и драматург.
Книгу, которую составили главным образом произведения сегодняшних «пятидесятилетних», завершает повесть писателя старшего поколения Мухаммеда Абдагича «Долгой холодной зимой» (1981), отражающая своеобразный склад мышления жителей Боснии.
В книге, где собраны произведения, увидевшие свет в период с 1979 по 1985 год, не повторяется ни одно писательское имя из предыдущего сборника — «Современная югославская повесть. 70-е годы» в русских переводах. 80-е годы принесли с собой новые веяния, которые югославская критика осторожно определяет термином «постмодернизм». При этом не произошло резкого разрыва с предыдущим периодом, как часто бывало в истории литературы. Не возникло также и какой-то единой группы писателей, объединенных громким манифестом.
Новое качество накапливается исподволь, постепенно, придавая особые оттенки той гуманистической концепции, которая привлекает внимание публики разных стран к послевоенному искусству Югославии. Центром пристального внимания искусства, как это повелось с пятидесятых годов, остается человек, его внутренняя жизнь, его сложные отношения с миром. Ранее господствовавшее в югославской, прежде всего сербской, литературе, эпическое начало с приходом такого писателя, как Павич, уступает место началу лирико-драматическому.
В том же лирико-драматическом ключе созданы и другие повести, вошедшие в книгу. Поэтому очень важна роль рассказчика, которую берут на себя авторы. Словно сговорившись, прозаики 80-х годов прибегают к приему остранения — показу современной жизни с точки зрения героя, стоящего как бы вне описываемых событий или попавшего в непривычную ситуацию. Это отправленный на пенсию еще не старый человек у М. Абдагича; мальчик-подросток, наблюдающий жизнь взрослых, у М. Рожанца; преуспевающий горожанин, который неожиданно сбился с привычной жизненной колеи, у З. Милчеца; Ж. Команин описывает жизнь недавно умершего человека глазами его друга; в центре внимания Й. Стрезовского — три поколения деревенских мечтателей, резко отторгаемых косной средой; «Сны недолгой ночи» М. Павича рассказаны устами талантливого неудачника, который решил найти в старом сербском монастыре Хиландаре могилу своего без вести пропавшего отца.
Писатели сосредоточиваются на сложной внутренней жизни героев. Пристального взгляда заслуживает каждый поворот настроения, каждый нюанс переживания персонажем своей судьбы, искусства, природы, отношений с другими людьми. В том, что касается человека, будь то черногорский юноша из повести Ж. Команина или медленно уходящий из жизни пенсионер, о котором пишет М. Абдагич, нет ничего, что не заслуживало бы нашего внимания, утверждает эта книга. «Дыры» — так называется глухая деревенька, из которой происходит герой Ж. Команина. Но не эти богом забытые «дыры» опасны для людей. Черные дыры равнодушия, отчуждения, неумения общаться — вот что, по мысли авторов, губит человечество.
Для писателей, исследующих внутренний мир человека, перемещения во времени гораздо важнее перемещений в пространстве. Для всех, кроме, пожалуй, М. Рожанца, существенны элементы фантастики, часто присутствующие наравне с элементами реальной жизни. Поколение югославских «пятидесятилетних» прошло школу Михаила Булгакова, а затем Джона Апдайка, и они сейчас уже не подмастерья, а зрелые мастера, свободно и потому продуманно обращающиеся с формой. Когда-то модная в югославской прозе «растрепанность» композиции уступила место четким, почти классическим конструкциям. Особенно искусством композиции отличается М. Павич, имитирующий музыкальную форму серенады, выстраивающий «роман-лексикон» или, как в последнем произведении — «Пейзаж нарисован чаем» (1988), «роман-кроссворд». Кажется, это не случайно. «Растерзанная» сюрреалистическая проза отражала смятение человека перед жизнью, стремление бежать, спрятаться от неприятной действительности. На смену таким настроениям в литературу пришло трезвое сознание того, что с современным человеком происходит неладное, и это проявилось в поисках гармонии, противостоящей хаосу жизни.
Поколению 80-х свойственно необычное для югославской литературы ощущение «среды обитания» героя, связанное с новым ощущением культурной традиции. В большинстве представленных здесь «маленьких романов» драма героя развертывается в атмосфере большого города. Умело воссоздает картину Загреба наших дней З. Милчец, влюбленный в свой город и написавший о нем три книги очерков. Мастерски пишет о закопченных старых белградских домах, полных мрачноватой поэзии прошлого, Ж. Команин. У М. Павича — карта Белграда становится картой любви, и тайные знаки ее улиц помогают обрести душевное равновесие архитектору Атанасие Свилару. Родной город М. Рожанца Любляна изображен им не в лучшую свою пору — в дни итальянской оккупации. И все-таки красота этой маленькой барочной столицы в центре Европы завораживает и подкупает читателя. Совсем особенный город обходит вместе со своим героем Шерафуддином М. Абдагич — высыхающая, задушенная стоками, а когда-то полноводная река Миляцка течет через Сараево мимо старинных мусульманских кварталов, где над водой нависают украшенные деревянной резьбой веранды домов на сваях, а в глубине виднеются минареты мечетей, зеленый купол библиотеки — богатейшего в Европе собрания арабских рукописей.