Крепко жали друг другу руки генералы и светские аристократы, местные купцы и фабриканты, сбежавшие из Петрограда и Москвы, сановники и лидеры буржуазных и соглашательских партий. Искрилось французское вино в хрустальных бокалах. Здесь же совершались сделки по продаже и перепродаже бриллиантов, золота, художественных изделий и антикварных вещей.

К вечеру блистательная публика покидала здание на углу Пушкинской и Полицейской. Огромные красочные афиши призывали праздных, развращенных богатством людей посмотреть соблазнительные кинокартины и представления: «Тайны гарема», «Холостой брак», «Хорошо сшитый фрак», «Принцесса долларов», «Семь способов любви», «Темное пятно» и другие.

Международный империализм открыто помогал контрреволюционным силам России в их борьбе за ликвидацию завоеваний Великого Октября. Иностранные капиталисты и помещики слали Колчаку и Деникину танки, пулеметы, винтовки, боеприпасы, снаряжение и продовольствие, направляли в белогвардейские армии своих консультантов, инструкторов и отдельные воинские части.

В этом же направлении, но иными путями, действовали вожди западноевропейской социал-демократии. Понимая, что международный пролетариат в основной своей массе находится на стороне рабочих и крестьян Советской России, лидеры оппортунизма не могли открыто призывать к интервенции. О том, как они боролись против Советского государства видно из сообщения начальника русской делегации по делам военнопленных и беженцев полковника Бранта. 18 декабря 1919 года он писал из Берлина в штаб Деникина:

«Вчера я присутствовал на секретном заседании немецкого общества борьбы с большевизмом путем печати и устной пропаганды. На заседании присутствовали военный министр Носке, Гельферих, Карл Каутский, д-р Форcт, д-р Ласкер, Биернсон, Мендельсон и др.

Высказывался взгляд подходить к вопросам осуждения большевиков осторожно, исподволь». ^{68}Так поступали те, кто на словах выступал за социалистическую революцию, а на деле шел вместе со своей буржуазией против трудящихся России, совершивших социалистическую революцию.

На "Железном Герцоге"

С притушенными огнями, словно крадучись, входил на военный рейд Одессы 13 января 1920 года английский дредноут «Iron Duke» — «Железный герцог». Утром следующего дня в городе стало известно, что на этом корабле прибыли главнокомандующий британскими морскими силами на Ближнем Востоке адмирал де Робек и главнокомандующий сухопутными войсками на Ближнем Востоке генерал-лейтенант сэр Джордж Милн.

Прибытие английских главнокомандующих было расценено в местных военных и административных кругах как признак дальнейшего усиления военной помощи союзных держав. Оно внесло некоторое успокоение в «общество». Официальная биржа — этот чуткий барометр психологических настроений, почему-то никак не реагировала на это событие, но на «форуме»[39] всерьез заговорили о том, что Одесса явится тем орешком, о который обломает свои зубы наступающая Красная Армия.

В тот же день английские главнокомандующие известили штаб Шиллинга, что 15 января они ожидают на своем корабле главноначальствующего краем с докладом о военном положении.

В штабе представителям английских командующих было высказано пожелание: не могли бы высокие гости сойти на берег и заслушать доклад главноначальствующего Новороссией у него в штабе. Через некоторое время поступил ответ, что Шиллинг должен прибыть на «Железный герцог» в 15 часов.

В указанное время Шиллинг со своими помощниками был на «Железном герцоге». Обсуждение его доклада показало, что англичане не хуже главнокомандующего войсками Новороссийской области знают положение на фронтах и о настроениях в Одессе. Особенно осведомленным в делах белых показал себя адмирал де Робек.

— Вы говорите,— обращаясь к Шиллингу, почти кричал де Робек,— что настроение городского населения начинает портиться. Оно уже давно испорчено, причем в этом виноваты лично вы. Как вы могли допустить, что в городе, где находится квартира главноначальствующего и штаб главнокомандующего с разветвленной сетью разведок, чуть ли не легально выходит правительственный орган большевиков «Коммунист»? И в этой газете публикуются все те военные сводки, которые хранятся у вас в сейфе?.. Что это — помутнение умов у ваших помощников? Или, может, покраснение? Явственно чувствуется наземная и подземная работа местных большевиков. Кто же у вас тогда сидит в тюрьмах?

У ваших людей нет необходимой выдержки, нет должной уверенности и спокойствия. Они грызутся и обвиняют друг друга приблизительно в одном и том же. Ваши люди думают не о том, чтобы защищаться и содействовать защите, а о получении заграничных виз. Но кто же будет помогать стране, которая сама себе не помогает, граждане которой, уклоняясь от борьбы с большевиками, бегут за границу?

Длинную и неприятную речь адмирала Шиллинг слушал молча. Он мог только упрекнуть представителей Великобритании, что союзники, обещавшие помогать «Добровольческой» армии, не выполняют своих обязательств.

Де Робек сказал, не давая каких-либо конкретных обещаний:

Наше правительство не пожалело миллионы фунтов стерлингов для оказания помощи вам. Дальше поддерживать войну в России правительство Великобритании не может. Среди наших рабочих нет сторонников войны в России, поэтому солдат мы вам дать не можем.

— Будем откровенны,— продолжал де Робек,— русские рабочие и крестьяне поверили Ленину и они убеждены, что борются за свою власть, за свои фабрики, за свою землю. Правительство же Деникина не нашло такого идеала, за которым пошли бы массы. Конституцию что-ли обнародовали бы, или еще какие-нибудь большие идеи выдвинули. За что же борются ваши солдаты?

И у длинной речи бывает конец. Когда адмирал выложил все, что он думал о войне в России, Шиллинг не стал отвечать, сославшись на то, что вопросы политики он не уполномочен обсуждать. Приступили к выработке мер по превращению одесского плацдарма в укрепленный район. Англичане прежде всего потребовали, чтобы представители одесского населения бросили внутренние споры и раздоры и взялись за оружие. На французов нечего рассчитывать,— заявил де Робек, они после прошлогоднего бегства из Одессы никак не могут прийти в себя. С этим согласился и Шиллинг, напомнив пословицу — пуганая ворона куста боится. Единственной силой, призванной, по словам де Робека, сокрушить советские войска под Одессой, должны стать части армии Шиллинга и мобилизованное население города и его окрестностей. Среди мобилизованных основным ядром будут отряды, созданные немцами-колонистами. В боевых операциях, защищающих Одессу, примут участие и английские офицеры. После изучения положения на фронте они в некоторых местах возьмут руководство обороной в свои руки.

Де Робек согласился высадить в Одессе один десант английской морской пехоты для охраны порта, но при условии, что Одесский порт будет объявлен территорией Великобритании и английское командование будет являться здесь старшим представительством союзников. Если в городе произойдет внутреннее выступление большевиков, то судовая артиллерия британских кораблей откроет огонь и выступление будет энергично подавлено. Английские командующие дали обещание, что все раненые, больные и семьи сражающихся в рядах «Добровольческой» армии будут эвакуированы. В соглашении указывалось, что пассажиры 3-го класса и палубные могут выехать из Одессы только при двух условиях: а) если есть основательные причины для выезда и б) если располагают необходимыми средствами для существования. Мест I и II классов на судах было мизерное количество, поэтому англичане заранее ставили в известность желающих выехать из Одессы, что это почти безнадежное дело.

В конце совещания выступил сэр Джордж Милн.

— Разъясните своему населению,— сказал он,— что союзники окажут вам возможную помощь. Присылка в Одессу дредноутов — это уже вам поддержка.— Сэр Джордж Милн потребовал от властей Одессы усиления репрессий.