Наступил день выборов... Пасмурный, грязный, дождливый день. В избирательные участки тянутся одинокие избиратели. На каждом перекрестке им вручаются листовки «Христианского» и «Демократического» блоков, где с циничной откровенностью высказываются предвыборные желания толстосумов: «Чтобы злодеи красные поникли головой, нужны Одессе гласные со складкой деловой». С такими же напутствиями избирателям выходили газеты «Одесский листок», «Сын Отечества», «Грядущий день», «Пролог» и другие буржуазно-помещичьи издания.
Сильнее всех оказался голос «Одесского коммуниста» и большевистской организации. Из 223 653 избирателей подали записки 61 653 или 27,5 процента. Свыше 150 тысяч избирателей по призыву большевиков бойкотировали выборы в Государственную думу. Потерпели полное поражение соглашатели: они получили в думе только 8 мест, а их противники — 98 {58}. На второй день после выборов Сухов и Коробков подали жалобу в окружной суд. Не понимая, что народные массы отошли от них, соглашатели считали, что такие печальные для них результаты выборов объясняются нарушением «избирательного закона». Лидеры соглашателей писали в своей жалобе, что повестки доставлялись избирателям не через городскую управу, а городской стражей, что избирательные участки поздно открыли и рано закрыли. Суд жалобу меньшевиков оставил без внимания. Ему было ясно то, чего до сих пор не хотели понять соглашатели. Подлинную цену своим лакеям знали и блюстители деникинской власти в Одессе. В одном из сообщений в ставку Деникина, посланному вскоре после выборов в Городскую думу, градоначальник Одессы писал: «Можно вполне определенно утверждать, что вожаки и деятели одесских социалистических партий не отражают настроения масс».
Растеряв и те малочисленные слои населения, которые вначале шли за соглашателями, одесская меньшевистская и эсеровская организации окончательно переродились в орудие деникинской диктатуры.
"...Англия думает об Одессе"
Иностранные империалисты, введя в Черное море свой флот, оказывали полную поддержку контрреволюционным силам, боровшимся против республики рабочих и крестьян. Интервенты, несмотря на провал своих походов в страну Советов, не оставляли надежды на расчленение Советской России и захват ее территорий.
Города и села юга страны, расположенные по Черноморскому побережью, подвергались нападению иностранных военных кораблей, судовая артиллерия обстреливала фабрики и заводы; все порты, не занятые контрреволюционными силами, блокировались. Разрушением и голодом интервенты хотели сломить сопротивление советского народа.
Юг нашей страны особенно привлекал внимание иностранных захватчиков. Одесса, как важнейший экономический, административный и стратегический центр, все время являлась объектом империалистических вожделений интервентов. Летом, еще когда Одесса не была захвачена деникинцами, англо-французские суда, как цепные псы, день и ночь сторожили все подходы к городу. Крейсеры и миноносцы гонялись за рыбацкими дубками и баркасами, обстреливали побережье. Опьяненные безнаказанностью, командиры миноносцев и мониторов врывались в Днепровский и Днестровский лиманы и, рискуя сесть на мель, забирали в «плен» мирных жителей. А в своих донесениях они не стесняясь писали, что захватили красноармейцев.
Два монитора под французскими флагами 1 и 2 июля обстреляли мирный поселок Каролино-Бугаз. Через несколько дней они повторили обстрел. Были разрушены и сгорели все дома, десятки жителей убиты. Английский миноносец «Пантера» в эти же дни обстреливал Сычавку и Дофиновку. 23 июля канонерская лодка под французским флагом вошла в одесскую гавань, дала два выстрела, забрала на буксир водолазный баркас с 8-ю водолазами и ушла в море.{59} 24 июля иностранные миноносцы вели артиллерийский огонь в районе Цареградского маяка, а 26 июля мониторы обстреляли Малое гирло Днестра. Крейсер «Скарп» захватывал парусники, находившиеся на рейде, топил тех, кто не выполнял его приказаний следовать к нему. Пиратские набеги продолжались ежедневно.
30 июля 1919 года Советское правительство Украины направило правительствам Франции, Великобритании и Италии ноту протеста против агрессивных действий в районе Черноморского побережья. В ноте указывались многочисленные факты пиратских действий союзников в районе Одессы.
«Принимая во внимание все эти акты беззакония, насилия и сознательной контрреволюционной политики,— говорилось в ноте,— Украинское советское правительство обращается к союзным правительствам с самым решительным и энергичным протестом против этих ничем не оправданных насилий и вмешательства во внутренние дела украинского народа с целью подавления свободы украинских рабочих и крестьян» {60}.
Активные действия развили интервенты перед наступлением белогвардейцев на Одессу. Деникин получил заверение от Антанты в том, что ему будет оказано «всемерное содействие в операциях под Одессой» {61}. Как показали последующие события, союзное командование выполнило свои обещания, антантовские корабли обеспечивали 23 августа десантные операции белогвардейцев в районе Сухого Лимана и Люстдорфа.
После занятия Одессы деникинскими войсками в городе развернули активную деятельность иностранные консульства и многочисленные военные миссии правительств Антанты. Среди них наибольшим влиянием пользовались англичане. Генеральный консул Великобритании Джон Лаудон созвал представителей всех одесских газет и сделал заявление для печати:
— Я, как и все мои соотечественники, уверен, что большевизму уже наступил конец.
С более умеренным, но также воинственным заявлением выступил французский консул Гильом Вотье. Он сказал:
— Мы справились с немцами, справимся и с большевизмом.
Интервенты вели себя надменно, как в своих собственных колониях. Теперь уже выехать из Одессы или въехать в нее нельзя было без согласия и визы английского консульства. Охрану в порту и в других важнейших местах города несли английские солдаты. Все суда, прежде чем войти в порт, должны были получить разрешение англичан. Член палаты общин Маккейндер был командирован английским министерством иностранных дел на юг России для обследования экономики южных территорий и для выработки рекомендаций по освоению этих районов. После этого все открыто заговорили о превращении России в колонию и о колонизации в первую очередь ее южных районов. Этот вопрос стал обсуждаться в общественных организациях. Раздались голоса протеста. Даже такой черносотенец как Велиханов, и тот заявил, что он за конституционную монархию по английскому образцу, но «не с великобританским, а с русским королем».
Интервенты спохватились. В газетах было опубликовано заявление консула Великобритании Д. Лаудона.
— Наше положение в России не может быть таким, как в Индии. Россия получает от нас товары, капитал и сможет возобновить работу на своих фабриках,{62} — заявил Лаудон 6 ноября.
Редакция «Одесского листка» поспешила уверить своих читателей, что это заявление официального представителя Англии «имеет особо важное значение. Оно разбивает мнение о том, что из России хотят сделать колонию». Но Лаудон был иного мнения, он понимал, что общественное мнение еще не убеждено. И на второй день снова встретился с репортерами одесских газет.
На вопрос о распространении слухов об английской оккупации Одессы и других городов юга страны Лаудон ответил, театрально пожимая плечами:
— Знаете, Одесса — это такой город... Пока вопрос об оккупации новых мест на юге России в английском правительстве даже не поднимался. В настоящий момент нет никаких оснований думать, что вопрос этот может возникнуть в ближайшем будущем.