Как-то раз сын обратился к матери с такими словами:
“Матушка, а где мой отец?”
“Твой отец,— ответила мать,— вожак обезьяньей стаи у подножия такой-то горы”.
“Матушка,— начал тогда просить Бодхисатта,— отведи меня к нему!”
“Нельзя, сынок,— стала уговаривать его мать,— идти нам с тобой к нему, ибо твой отец, страшась, как бы его потомки, когда вырастут, не заняли его место вожака стада, лишает их мужской силы”.
“Все равно, матушка,— стоял на своём Бодхисатта,— отведи меня к отцу, а уж там я погляжу, как мне быть”.
Взяла тогда мать своё чадо и пошла с ним к вожаку стаи, а тот, едва увидав сына, понял: “Этот, как только вырастет, станет вместо меня вожаком стаи, так что надо его немедля прикончить. Заключу-ка я его в объятья да сожму изо всех сил, чтобы дух из него вон”. И, порешив так, вожак стаи ласково сказал:
“Подойди ко мне, сыночек, где это ты столько времени пропадал?” Затем, делая вид, что обнимает Бодхисатту, он изо всех сил сдавил ему ребра,— Бодхисатта тоже сжал вожака стаи, будто слон хоботом, так что у того затрещали кости. И подумал тут отец Бодхисатты: “Вот подрастёт он ещё немного — и непременно прикончит меня”. И тогда замыслил он недоброе: “Есть тут неподалёку озеро, которым владеет ракшас-демон, пошлю-ка я сына к нему — демон его и сожрет”. И сказал отец Бодхисатте:
“Стар я, сыночек, стал и нынче же хочу сделать тебя вожаком стаи. Есть тут неподалёку озеро, и растут на нем два вида белых лотосов, три вида голубых и пять видов обычных лотосов — так ты пойди, принеси их мне”. “Хорошо, отец, принесу”,— ответил Бодхисатта и пошёл к озеру.
Бодхисатта не сразу спустился к воде, а прежде изучил все следы на берегу и, видя, что они ведут к воде, а из воды ни один не ведёт, подумал:
“Должно быть, этим озером владеет ракшас и мой отец, который не смог сам со мной справиться, послал меня к ракшасу на съедение. Что ж, в воду входить не стану, а лотосов все равно нарву”.
И, решив так, Бодхисатта выбрал на берегу место посуше, разбежался и прыгнул, а пока летел по воздуху до другого берега, изловчился и сорвал на лету два лотоса, росших в озере, и на противоположном берегу опустился на землю. Потом точно таким же способом прыгнул обратно, изловчился и сорвал на лету ещё два лотоса. Так он прыгал с берега на берег, срывая лотосы, складывая их то на одном берегу, то на другом, где они уже громоздились большими охапками, и ни разу не спустился в воды озера, которым владел ракшас.
И вот, решив наконец, что рвать больше нельзя, иначе не перепрыгнуть со всеми этими лотосами на другой берег, Бодхисатта принялся собирать лотосы один к одному. Ракшас же, немало удивившись, подумал: “Сколько лет прожил на свете, ни разу не встречал твари столь смекалистой: эта обезьяна набрала лотосов столько, сколько ей было надобно, и так и не спустилась вниз, туда, где обитаю я”. Подумал так ракшас, раздвинул воды озера, ступил на берег и подошел к Бодхисатте.
“О ты, властитель обезьян,— сказал ему ракшас,— всякая тварь, наделённая тремя достоинствами, призвана повелевать даже врагом своим, а ты, по-моему, как раз и наделен всеми тремя достоинствами”. И, дабы воздать хвалу Бодхисатте, он спел такой стих:
Тот, кто находчив, ловок и силён, как ты, о мудрый обезьян властитель,
Все три достоинства объединив, врагов повергнет в прах, добра ревнитель.
И, так восславив Бодхисатту, ракшас, повелевающий водами, спросил, для чего понадобилось Бодхисатте собирать лотосы.
“Отец пожелал сделать меня вожаком стаи и по этому случаю послал собирать лотосы”,—ответил Бодхисатта.
“Нельзя,—вскричал тогда ракшас,— нельзя, чтобы тварь, наделённая таким величием, как ты, сама несла цветы, давай я их понесу”,— и ракшас подобрал все цветы и понёс их, идя позади Бодхисатты.
Отец же Бодхисатты ещё издали увидел их и подумал: “Я послал сына к озеру, чтобы его сожрал ракшас, а он остался цел и невредим, да ещё ракшас несёт вместо него цветы. Пришла моя погибель!”
Подумал так вожак обезьян, и сердце его разорвалось на семь частей, и он испустил дух. А обезьяны единодушно избрали Бодхисатту своим вожаком”.
И Учитель, заканчивая наставление в дхамме, истолковал джатаку, так связав прошлую жизнь с нынешней: “Вожаком обезьяньей стаи был в ту пору Девадатта, сыном же вожака был я сам”.
Джатака о тростинке для питья
Словами: “Видны следы, ведущие к воде...” — Учитель начал свой рассказ о тростниковых стеблях. В ту пору он ходил по святым местам царства Косалы и забрёл как-то в деревню Налакапану — “Деревню утоляющих жажду через тростинки” — и обосновался в роще Кетакаване, раскинувшейся по берегам озера неподалёку от Налакапаны. В тот день случилось так, что бхиккху, омыв тела свои в озере Налакапаны, послали молодых монахов за тростниковыми стеблями, в которые втыкали иглы, и так те иглы хранили. Но монахи, сколько ни искали, находили только полые стебли. Тогда они пошли к Учителю и обратились к нему с такими словами:
“Достопочтенный, нам ведено отыскать тростниковые стебли, чтобы хранить в них иглы, но стебли, которые мы находим, от корня до верхушки полые; в чем же тут дело?”
“О монахи,— отвечал Учитель,— так было мною устроено ещё в прежнее время”. И, сказав так. Учитель поведал бхиккху о том, что случилось в прошлой жизни.
“Говорят, будто во времена стародавние на месте этой рощи были джунгли, а посреди джунглей — озеро, где обитал ракшас — хранитель вод, и всякого, кто спускался к воде, этот ракшас пожирал. Бодхисатта же в ту пору был царём обезьян и окрасом своим походил на детёныша красной антилопы. Он тоже жил в джунглях, водя и охраняя обезьянье стадо в восемьдесят, а может, и более тысяч голов. И наказывал царь подданным своим, обезьянам:
“Прежде нежели отведать плоды или что-нибудь другое, растущее в джунглях, чего вы не пробовали, прежде нежели испить воду из озера, которую ещё никто не пил, испросите у меня дозволения, ибо есть в лесу ядовитые деревья, есть озера, где обитают демоны”. И обезьяны обещали царю делать так, как он велит.
И вот зашли как-то обезьяны в такое место, куда прежде не заходили, и, когда, мучимые жаждой, ибо шли целый день, стали искать воду, чтобы напиться, вдруг увидали озеро. Но пить из него не стали, а уселись на берегу в ожидании Бодхисатты.
“Отчего же вы не напьётесь воды?” — спросил у них Бодхисатта.
“Ждём, пока ты подойдёшь”,— ответили обезьяны.
“И хорошо делаете”,— сказал Бодхисатта и пошёл вдоль озера, разглядывая следы на берегу; он заметил, что все они ведут к воде и нет ни одного, который вёл бы из воды к берегу.
“Наверное, здесь хозяйничает какой-нибудь демон”,— подумал Бодхисатта и вновь обратился к обезьянам:
“Хорошо, говорю, вы сделали, что не стали пить из этого озера: здесь водятся демоны”.
Ракшас, стороживший воды, между тем понял, что обезьяны не спустятся к озеру, и, приняв устрашающий облик, синебрюхий и беломордый, с пурпурно-красными руками и ногами, раздвинул воды озера и, выйдя к обезьянам, спросил их:
“Почему вы сидите здесь, почему не спускаетесь к озеру и не пьёте воды?” Вместо ответа Бодхисатта сам обратился с вопросом к ракшасу:
“Не ты ли тот ракшас, который обитает в здешних водах?”
“Ну, я”,— отвечал тот.
“И ты губишь всякого, кто спустится к воде?” — допытывался Бодхисатта.
“Да, всякого,— отвечал ракшас,— даже птицу не пощажу, если сядет на воду, и вас всех сожру”.
“Нет уж,— нас сожрать тебе не удастся,— воскликнул Бодхисатта,— не дадимся!”
“Попробуйте только напиться воды”,— грозно сказал ракшас.
“Что ж,— молвил на это Бодхисатта,— и воды попьём, и тебе в лапы не дадимся”.
“Как же это? — удивился ракшас.— Как сумеете вы напиться воды?”
“А так,— пояснил Бодхисатта,— ты ведь думаешь, что мы спустимся вниз, а мы и шагу отсюда не ступим. Каждая обезьяна возьмёт по тростниковому стеблю и через него напьётся воды из твоего озера — точно так, как пьют воду с помощью лотосовых побегов, и никак ты не сможешь сожрать нас”. И, вразумляя ракшаса, Бодхисатта спел ему такой стих: