Царь
Откуда явился ты, богоподобный,
Сияя, как месяц безоблачной ночью?
Кто родом ты и каково твое имя?
Нарада
Явился сюда я из горнего мира,
Сияя, как месяц безоблачной ночью.
Узнай, государь, что я – Кашьяпа родом,
Под именем Нарады в мире известен.
Царь
О Нарада, я изумлен этим чудом:
Как можешь парить ты, земли не касаясь?
За что получил ты такую способность?
Нарада
Я дхарме и правде был издавна предан,
Смирял свои страсти, был щедр неизменно,
От этого стал я стремителней мысли,
Мгновенно в любые миры попадаю.
Царь
Что ты рассказал мне – поистине чудо:
Заслуги, выходит, отнюдь не бесплодны,
(Вот только не знаю я, верно ли это).
Позволишь ли пораспросить тебя дальше?
Но только я жду непритворных ответов!
Нарада
Спроси, о чем хочешь, владыка Видехи.
Я тут же рассею любые сомненья,
Скажу о причинах, примеры напомню,
В моих рассужденьях не будет изъяна.
Царь
Нарада, ответь нелицемерно:
Есть ли в мире боги? Есть ли предки?
Существуют ли на самом деле
То, что называется "тем светом"?
Нарада
Есть и боги в мире, есть и предки,
И на самом деле существует
То, что называется "тем светом".
Глупые и чувственные люди –
Лишь они не знают о том свете,
Ибо держатся превратных взглядов.
Царь
Если, Нарада, ты тоже веришь,
Что умершие на этом свете
Просто на тот свет переселились,
Одолжи мне здесь пятьсот каршапан –
На том свете тысячу получишь!
Нарада
Будь ты добронравен и надежен –
Дал бы я тебе пятьсот каршапан,
Но теперь ссужать тебе опасно:
Как очутишься ты в преисподней,
Долг с тебя взыскать никто не сможет.
Кто бездельничает в этой жизни,
Ленится, бесчинствует, буянит,
Тот от умных не получит ссуды,
Ведь возврата будет не дождаться.
А тому, кто может заработать,
Добронравен, опытен, надежен,
Люди сами в долг дают охотно:
На такого можно положиться.
Ты же, царь, коль взглядов не изменишь,
После смерти встретишься в кромешной
С жадным вороньем, исчадьем ада.
Грифы, коршуны, орлы, вороны
Исклюют тебя и растерзают.
Будешь ты, разодранный на части,
Окровавленный, в грязи валяться –
Позабудешь, что кому-то должен!
Там не светят ни луна, ни солнце,
Жутью дышит беспросветный сумрак,
Не бывает там ни дня, ни ночи;
Всяк махнет рукой на свои деньги,
Только бы в аду не очутиться.
Двое кобелей могучих, рослых:
Первый – Светлый, а второй – Пятнистый,
Там железными клыками гложут
Всех, кто очутился в преисподней.
Хищники когда в тебя вгрызутся
По кускам растащат свое тело,
Будешь ты, разодранный на части,
Окровавленный, в грязи валяться –
Позабудешь, что кому-то должен!
Навостривши копья, пики, дроты,
Слуги ада, копоти чернея,
Колют и пронзают, стервенея,
Грешников, в кромешную попавших.
Не ищи от них спасенья в бегстве.
Все равно ты будешь весь истерзан.
Вспорят тебе брюхо, кишки вынут,
Так забудешь, что кому-то должен!
Там с небес дождем летят секиры,
Стрелы, копья, топоры, кинжалы,
Люто накаленные, как угли;
Там из туч валится град каменьев,
Знойный ветер дует нестерпимо.
Нет ни малого отдохновенья,
Как начнешь, измучившись, метаться,
Позабудешь, что кому-то должен!
Запрягут тебя в телегу бесы
Да начнут стрекалом тыкать в спину –
Побежишь по раскаленной лаве,
Позабудешь, что кому-то должен!
Вздумаешь ли на гору взобраться,
Бритвами утыканную плотно,
Источающую зной и ужас –
Бритвы рассекут тебя на части,
Будешь в собственной крови купаться
И забудешь, что кому-то должен!
Станешь ползать по горящим грудам,
Где трещат пылающие угли:
Как обуглишься да накричишься –
Позабудешь, что кому-то должен!
Растут там адские деревья,
Касаясь облаков вершиной;
На них железные колючки
Набухли человечьей кровью.
На эти страшные деревья
Служители судьи умерших
Мужчин и женщин загоняют,
Что предавались любострастью.
Тебя там то же ожидает,
И будешь лезть, окровавленный,
Пока всю кожу не оставишь
И не исколешь свои члены
На ужасающих колючках.
Тогда ты горько будешь плакать,
Раскаиваясь в прегрешеньях!
Ты даже кожи там лишишься,
Откуда же возьмутся деньги
С заимодавцем расплататиться!
Другие там растут деревья:
Мечи на ветках вместо листьев.
И будешь ты на них взбираться,
На ветках оставляя части
Обезображенного тела!
Едва ты вырвешься из леса –
В Вайтарани падешь немедля;
Откуда же возьмешь ты деньги
С заимодавцем расплатиться!
Клокочет щелочной водою,
Дымится адское теченье
Реки Вайтарани ужасной,
А в ней – железные кувшинки
И остро режущие листья!
Тебя, забрызганного кровью,
Река немедленно подхватит
И понесет на эти листья;
Откуда же возьмешь ты деньги
С заимодавцем расплатиться!
Царь
Как дерево под топором, я весь дрожу от страха.
Что делать мне? Куда идти? Я заблудился в мире!
Я в ужасе от дел своих, раскаиваюсь горько!
Одна надежда на тебя, провидец!
Дай мне воды напиться в знойный полдень,
Будь островом среди морской пучины,
Стань светочем средь темноты кромешной!
Дай наставление о дхарме и о пользе.
Увы! Я в прошлом тяжко провинился.
Скажи, как мне очиститься, провидец?
Как избежать паденья в бездну ада?
Нарада
Стань праведнвм, как Дхритараштра,
Как Вишвамитра, Джамадагни,
Как Ушинара и царь Шиби.
Во всем отныне следуй дхарме,
И обретешь обитель Шакры.
Пусть в Чандаке, твоем дворце,
И Митхиле, столице царства,
Отныне возглашают слуги:
"Кто жаждет? Кто проголодался?
Кому нужны цветов гирлянды?
А кто нуждается в одежде?
Кому-то, может, для прогулок,
Нужны сандалии и зонтик?"
Пусть дважды в день так возглашают.
Тех, кто состарился в работе,
Не заставляй трудиться больше,
Но содержать ты их обязан,
Будь это люди иль скотина:
Они заботу заслужили.
А теперь запомни наставленье:
Колесницей назовем мы тело,
А возничим будет ум искусный.
Ось – непричинение дурного,
А щиты – раздача неимущим.
Мы ободьями представим ноги,
Окаемкою же руки будут.
Смазка – воздержанье от обжорства;
Если скрипа нет – ты сдержан в речи.
Цельный кузов – это верность слову;
Мягкость речи – плавность ее хода;
Вера и нежадность – украшенье;
Шест со знаменем над колесницей –
Скромность, поклонение с молитвой;
Неспесивость – вот прямое дышло;
А поводья – самообузданье;
Плавный ход ее – то негневливость,
Сверху же красуется блестящий
Зонт – он означает верность дхарме.
Поручнями будут твои знанья.
А сидением – невозмутимость духа.
Спицами же – знанье обстоятельств,
Хомутом смирение зовется,
А подстилкой будет бодрость мысли.
Память – вот стрекало у возницы,
Мужество и йога – то уздечка,
Если ум смирен – он едет прямо,
Избегая прихотей-ухабов.
Вдруг рысак к обочине нагнется
(Значит, что-то видно или слышно,
Что-то вкусно и приятно пахнет,
Отвлекая в сторону вниманье) –
Рысака тогда возничий – твоя сущность –
Погоняет мудростью нещадно.
Тот, кто твердо правит колесницей,
Едет ровной и прямой дорогой, –
Тот осуществит свои желанья
И кромешной навсегда избегнет.