Ты видишь эту речку быстроструйную,

Под сенью множества дерев текущую,

Бешущую из ледяной расселины?

Тогда была пора дождей. Любимый мой

Решил через нее вброд переправиться.

Он думал, что и я за ним последую.

А я бродила и цветы искала:

Кураваку, уддалаку, анколу;

Хотелось мне убрать себя цветами

И подарить любимому гирлянду.

Потом метелки риса собирала,

Раскладывала их пушистый ворох,

Готовила обоим нам подстилку:

"На ней сегодня мы переночуем".

Потом между камнями растирала

Кусочки благовонного сандала:

Хотелось мне получше умаститься

И мужу приготовить притиранья.

Но с гор сбежад внезапно быстрый паводок,

Он все цветы унес, что были собраны.

А речка вздулась вдруг, водой наполнившись,

И стала для меня непроходимою.

Остались мы тогда на разных берегах,

Друг друга видим, жа не можем сблизиться,

То засмемся оба, то заплачем вдруг –

Нам очень нелегко та ночь далась.

К восходу солнца спало наводненье,

Мой муж пришел ко мне по мелководью.

Мы обнялись, и снова, как и ночью,

То засмеемся обв, то заплачем.

Семь сотен лет без трех годов минуло

С тех пор, как ночь мы проведи в разлуке.

Твоя жизнь, государь, короче нашей.

Как можешь ты вдали жить от любимой?

Скажи по правде, странное созданье, –

Тебе, быть может, старшие сказали

И знаешь ты об этом понаслышке –

Ваш век земной сколько столетий длится?

Живем мы на земле столетий десять.

Болезни раньше срока нас не мучат.

Приятна жизнь у нас, несчастья редки.

Мы с сожаленьем расстаемся с жизнью.

И понял царь, ее словам внимая,

Что быстротечна жизнь, недолго длится,

Из леса возвратился он в столицу,

Стал одарять нуждающихся щедро

И пользоваться благами земными.

И вы словам кимпурушей внемлите,

В согласии живите и не ссорьтесь,

Чтоб горевать потом вам не пришлось,

Как им, о ночи, проведенной врозь.

Древле в горнем дворце Судхарме

Вождь богов и отец победы,

Одолевший демона Вритру,

Слово молвил могучий Индра

Аламбуше, деве небесной:

"Все Тридцать Три небожителя

И сам Индра, богов предводитель,

Тебя, о прелестная, молят:

Ты, Аламбуша, неотразима –

Искуси Ришьяшрингу-аскета!

Его подвиги нам угрожают.

Целомудрен он, верен обетам

И давно устремлен к нирване.

Сбить с пути его постарайся!"

Отвечала Аламбуша Шакре:

"Что за речи, небесный владыка?

Почему ты меня отличаешь,

Искусить посылаешь аскета?

Здесь, в твоей ашоковой роще,

Предостаточно дев прелестных.

Есть подобные мне, есть и краше –

Дай одной из них порученье,

Пусть они соблазняют аскета!"

И промолвил могучий Индра:

"Ты сказала сущую правду.

Здесь, в моей ашоковой роще,

Предостаточно дев прелестных.

Есть такие, как ты, есть и краше.

Одного у них нет – уменья!

Ни одна не сравнится с тобою

В искусстве прельстить мужчину.

Ты, о женщина с дивным телом,

Бесподобна в этом искусстве.

А раз так, то иди, о благая,

Ты здесь лучшая среди женщин.

Своей прелестью ты, я знаю,

Победищь суровость аскета."

Отвечала ему Аламбуша:

"Я отказываться не смею –

Царь богов мне дает порученье,

Но робею я пред Ришьяшрингой:

Опалит меня жар его духа.

Ведь уж многие в ад попали

Иль увязли в чреде рождений,

Искусит пытаясь подвижников.

Право, зябко мне стало от страха!"

И сказавши так, в пусть пустилась

Бесподобная обликом апсара

Прельстить устремилась, прелестная

Ришьяшрингу дева Аламбуша.

Добралась она до той рощи,

Где стоял шалаш Ришьяшринги.

Расцветали тогда повсюду

Бутоны красного бархатника.

Там из сумерек предрассветных

В ранюю пору завтрака

Вышла апсара к Ришьяшринге,

Когда он подметал у костра.

И сказал изумленный подвижник:

"Ты явилась ко мне, как молния,

Блещешь, словно звезда падучая.

Крутобедрая и лукавая,

Кто ты, дева, мой взор влекущая?

На запястьях твоих браслеты,

А в ушах драгоценные серьги.

Ты как солнце в полдень сияешь.

Твоя кожа благоухает

Превосходной сандаловой пудрой.

Ты стройна, нежна и пригожа,

Ноги ставишь изящно и ровно,

Ты идешь и с собою уносишь,

О желанная, мою душу.

Твои бедра сужаются книзу –

Я их хоботу уподоблю.

Умащенные лучщими мазями,

Они блещут, как ось колесницы.

Твой пупок, пушком окаймленный,

Вид имеет цветущего лотоса,

Он лоснится, и издали кажется,

Что покрыт он блестящим лаком.

Твои груди пышны и выпуклы,

Налиты, крепки и упруги,

Очертаниями подобны

Половинкам маленькой тыквы.

Твоя шея длинна, как у лани,

И рисунок на ней мне напомнил

Своим рядом округлых линий

Завитки океанской раковины.

Твои яркие губы прелестны.

А меж ними двумя рядами,

Словно жемчуг, сверкают зубы.

И смотреть-то на них приятно.

Глаза у тебя – загляденье:

Длинны, широко раскрыты,

Зрачки черные, уголки красные –

Будто спелые плоды чёточника.

Не излишне длинны твои волосы,

Умащенные и опрятные,

Золотым гребешком расчесаны,

Источают запах сандала.

Среди пастухов и пахарей

Иль между торговцев странствующих,

Среди мудрецов почитаемых,

Отшельников, преданных подвигам,

Я не встречал тебе равной

Во всей округе, известной мне.

Кто же ты родом, как звать тебя?

Тебя бы хотел я поближе знать".

Отвечала прекрасная апсара:

"Благо тебе, о сын Кашьяпы!

Не время теперь для пустых речей,

Пойдем и друг другом утешимся,

Насладимся любовью в обители.

Подойди ко мне, дай обнять тебя,

Научить любовным утехам!"

Так сказала и в путь пустилась

Бесподобная обликом апсара:

Прельстить стремилась прелестная

Ришьяшрингу дева Аламбуша.

Позабыл он свою неловкость,

Устремился пылко за нею

И нагнав, схватил ее за косу.

Повернулась к нему красавица,

Заключила его в объятья.

Так достигла она своей цели –

Он лишился тогда целомудрия.

В этот миг воззвала в уме своем

К владыке Инлре Аламбуша.

Пребывал он тогда в роще Нандане.

Царь богов, могучий и щедрый,

На призыв ее тотчас откликнулся.

Ей прислал он ложе златое,

Тысячей покрывал устелЈнное,

С дорогим, высоким балдахином,

Драгоценными тканями покрытым

В пятьдесят слоев, коли не больше.

И взошла на него красавица,

Заключила в объятья подвижника.

Будто час, три года промелькнуло –

Все в объятьях она его держала.

Развеялся через три года морок,

Пробудился ото сна подвижник.

Смотрит апсара: чары проходят –

Тотчас же невидимою стала.

Вот очнулся брахман, оглянулся –

Видит зелень молодую на деревьях.

Там, где был очаг, – трава густая.

А вокруг него – весенний лес разросся,

Раздается пение кукушек.

Осмотрелся он в недоуменье

И заплакал горькими слезами:

"Я не жертвую и не читаю мантры,

Подношения огню забросил!

Кто же ввел меня в искушенье,

От служенья отвратил мой разум?

Я и прежде жил в лесной пустыне,

Мой духовный пыл не изменял мне.

Кем-то, как корабль в открытом море,

Что наполнен множеством сокровищ,

Был ограблен я и благ лишился!"

Приняла вновь дева зримый облик

И во всем подвижнику призналась:

"Я ввела тебя в искушенье,

Своим духом дух твой победила!

Царь богов меня к тебе направил.

Омрачен ты был, проспал три года".

Ришьяшринга молвил сокрушенно:

"Говорил мне отец мой, Кашьяпа,

Упреждал он меня заранее:

"Ты запомни, о юноша: женщины

Красотою цветам подобятся.

На груди у них по две выпуклости,

Ты по ним узнаешь их, юноша".

Так родной отец наставлял меня,

От опасности уберечь хотел.

Но увы, я его не послушался,

Отцовский наказ запамятовал.

Ничего теперь не осталось мне,

Как в лесу горевать в одиночестве.

Будь же проклята моя оплошность!

Либо вновь я обращусь к сощерцанию,

Либо тут же с жизнью распрощаюсь".

Видит апсара – к отшельнику вернулись

Пыл духовный, мужество и стойкость.

Головой Аламбуша припала

К стопам Ришьяшринги, повинилась:

"Не сердись на меня, о великий муж,

Не сердись, подвижник достославный!

Я великую услугу оказала

Небожителям и Шакре, их владыке, –

Ведь от жара твоих подвигов суровых

Содрогнулась горяя обитель".

"Что ж, прощаю тебя, Аламбуша.

Пусть тридцать три небожителя

И Васава, их предводитель,

И ты сама, милая апсара, –

Пусть вы все будете счастливы.

Ступай кудахочешь, красавица".

Поклонилась земно она аскету,

Попрощалась с ним, сложив ладони,

Обошла три раза с почтением,

И отправилась восвояси:

Вновь воссела на ложе золотое,

Тысячей покрывал устеленное,

С дорогим, высоким балдахином,

Драгоценными тканями покрытым

В пятьдесят слоев, если не больше, –

И на нем в мир богов воротилась.

Воссияла она, словно факел,

И блистала, подобно молнии.

Царь богов был рад и доволен

И промолвил:"Ты мне угодила,

Попоси чего хочешь в награду!"

"О господин всех созданий,

Вот что прошу я в награду:

Не посылай меня, Шакра,

Впредь соблазнять подвижников!"