Впоследствии я силою добра, что в пустыни лесной приобрету, в конец соблазны мира сокрушу, которыми теперь друзья мои и люди так одурманены, что их сердца спокойствия не ищут».

И после этих размышлений Бодхисаттва, душою укрепившись в решении своём, все предложения друзей, хоть исходили из любви они, решительно отвергнув ласковой, приятной речью, в лесную пустынь удалился.

Таким образом, «высокое уважение, оказываемое за добродетели, которыми в данное время не обладаешь, действует на добродетельных, как укол шпоры; помня об этом, должно стремиться к накоплению добродетели».

[Вот почему тот добродетельный муж, который за свои добродетели считается нищенствующим монахом или последователем Будды, должен стремиться к тому, чтобы действительно украсить себя прекрасными добродетелями этого состояния.

Джатака о Супараге

Даже правдивое слово, имеющее в основе праведность, избавляет от беды; насколько же больше награда за саму праведность! Помня это, должно всегда следовать закону праведности. Вот как об этом назидательно повествуется.

Будучи Бодхисаттвой, Великосущный был, как говорят, чрезвычайно искусным кормчим. Такова ведь природная особенность бодхисаттв, что, какую бы область науки или вид искусства они ни захотели изучить, благодаря врождённой проницательности ума они превосходят наиболее искусных людей в мире. Изучив движения светил, Великосущный никогда не ошибался в определении стран света; досконально зная приметы и предзнаменования, как постоянные, так и временные, он стал искусен в определении счастливых и неблагоприятных моментов; по рыбам, цвету воды, виду земли, птицам, горам и другим признакам он прекрасно умел определить любую часть моря; он был предусмотрителен, не поддавался сонливости; легко преодолевал усталость от холода, жары, дождя и других невзгод; обладал неусыпным вниманием и решительностью; благодаря своему искусству плавать по морям и благополучно возвращаться из плавания он водил суда купцов-мореходов всюду, куда бы ни пожелали. И так как его путешествия всегда были в высшей степени удачны, он получил имя Супарага, и город, в котором он жил, также назывался Супарага; и теперь он известен под именем Супарага. Даже когда он состарился, он считался несущим с собой счастье; поэтому купцы-мореходы, желая обеспечить себе удачу в путешествии, обращались к нему с почтительнейшими просьбами, и он по их просьбам садился на суда.

И вот однажды прибывшие из Бхарукачхи купцы, торговавшие с Суварнабхуми, стремясь к успешному плаванию, явились в город Супарага и обратились к Великосущному с просьбой отправиться с ними. Он сказал им:

«От старости отнялось зренье у меня; под гнётом постоянных трудов тяжёлых ослабела память; мне не хватает сил, чтобы позаботиться о теле собственном; какой же помощи вы ждёте от меня?».

Купцы сказали: «Нам известно, в каком состоянии находится твоё тело. Однако, хоть ты и неспособен к тяжелому труду, все же мы хотим взять тебя с собой не для того, чтобы ты трудился, а вот для чего:

Ведь пыль, благоприятной ставшая благодаря прикосновенью к лотосам — ногам твоим, корабль наш к счастью, к удаче поведёт чрез это море, какими б ни были огромными препятствия. С такими мыслями к тебе явились мы».

И вот Великосущный из сострадания к купцам, хотя от старости его тело ослабело, взошёл на судно тех купцов. Все были чрезвычайно обрадованы его прибытием. «Несомненно, теперь наше путешествие будет вполне успешным»,— думали они. Постепенно они достигли великого океана, неизмеримого вместилища вод, где находился трудно достижимый Патала — обиталище змиев и демонов. В океане кишели разнообразные рыбы; он издавал глухой рокот от движения беспокойных вод, так как его волнами играл, вздымая их, ветер; его дно было покрыто различными драгоценными камнями и горными породами; его поверхность была украшена гирляндами цветов из морской пены.

И вот они достигли моря, чей темно-синий цвет напоминал сапфиров груду, как будто это было небо, расплавленное солнца жгучими лучами. Со всех сторон водою окружённые, они земли не видели нигде.

Когда мореходы углубились так далеко в море, вечером, когда лучи солнца смягчились, утратив свою знойность, перед ними явилось нечто необычайное, необыкновенно страшное.

В одно мгновенье океан стал страшным; казалось, сбросила вода молчания оковы; и разбивалися огромные валы и рассыпались пеной; весь океан ревел, гонимый страшным ветром.

Ужасный ураган вздымал огромнейшие горы вод и гнал, вертел их со страшной быстротой; и принял вид ужасный океан: казалось, земля с её горами пришла в движение, как будто в день крушенья мира.

И солнцу путь закрыли тучи, тёмные, как змеи многоголовые; как беспокойные их языки, сверкали молнии-лианы, и раздавались страшные раскаты грома.

Окутанное тучами густыми солнце со снопом лучей своих блестящих все ниже опускалось и наконец зашло; воспользовавшись наступившим вечером, со всех сторон надвинулась тьма; и становилась она все гуще.

Стрелы ливня осыпали волн пучину, и океан, как в бешенстве, поднялся; корабль, словно испуганный, вдруг задрожал, повергнув в страх сердца всех мореходов.

Одни в унынии и страхе в изнеможенье онемели; другие же отважно путь к спасению искали; иные к божествам от всей души горячие молитвы воссылали — природа каждого раскрылась в этот миг.

Корабль находился в полной власти у бурных волн, вздымаемых страшным ураганом, и мореплаватели в течение многих дней носились, не видя нигде ни берега, ни благоприятных признаков на море. Такое небывалое состояние морской стихии все увеличивало их растерянность, приводя их в ужас и отчаяние. Тогда Супарага-бодхисаттва обратился к ним с такими словами ободрения: «В этом напряжённом возбуждении, столь зловещем, нет ничего необычайного; ведь мы проникли в середину великого океана. Поэтому не нужно вам, уважаемые купцы, поддаваться унынию.

Ведь уныние — не средство от несчастия спастись; довольно предаваться малодушию и робости: лишь тот, кто с бодростью за дело взяться может, благополучно выйдет из всех бед.

Стряхнув уныние и малодушие своё, беритесь вы за дело. Приспело время, к делу! Живая сила ведь, сверкающая бодростью душевной,— то руки мудрого, которыми хватает в каждом деле он успех!

Поэтому пусть каждый из вас со всем усердием принимается за своё дело!».

Этими словами Великосущный поднял бодрость духа мореходов. Они смотрели с тоской, не покажется ли берег, и, взглянув вниз, в море, увидели существа, тела которых, совершенно похожие на человеческие, были словно одеты в серебряные панцири; они то поднимались на поверхность воды, то снова погружались в воду. Полные изумления мореходы, внимательно рассмотрев очертания их тел, обратились к Супараге со словами: «Впервые только здесь, в этом великом океане, нам встречается это знамение! Поистине нам видятся воители там, дайтьи в серебряной броне, ужасные на вид; их морды безобразны, как копыта; они то вынырнут, то вновь уйдут под воду, как будто там, в морских волнах, игрою забавляются они».

Супарага сказал: «Это не люди, не демоны — это ведь рыбы; поэтому не бойтесь их. Однако

Далеко удалились мы от городов обоих; ведь это море Кхурамалин; поэтому старайтесь поскорей назад вернуться».

Но мореходы были не в состоянии повернуть обратно: ураган дул им в спину и, вздымая громадные массы воды, с неодолимым бешенством увлекал их корабль все дальше и дальше. И вот, двигаясь все вперёд и вперёд, они увидели другое море, массы белой пены которого сияли великолепием серебра. Поражённые изумлением, они сказали Супараге:

«Что это за море, которое волнами, в пене потонувшими, словно укутано покровом белым из дукулы; как будто смех там ширится повсюду, несущий месяца лучи расплавленные» .

Супарага сказал: «Беда! Мы зашли слишком далеко.

Молочное то море под названьем Дадхималин: нельзя идти нам дальше, и, если можете, обратно возвращайтесь!».

Купцы сказали: «Невозможно даже замедлить движенье корабля, не то что повернуть обратно! Ведь быстрота течения необычайная, а ветер дует противный».