Для мудреца и яства, и напитки принесли с охотой.

Сошлись приветствовать его тогда ликующие толпы,

Платками в воздухе махая и хвалу тысячекратно возглашая.

На исходе торжества Махосадха, придя к царю, сказал:

"Махараджа, мать, жену и сына царя Чулани нужно поскорее отослать обратно". –

"Хорошо, сын мой, отошли".

И мудрец воздал тем троим подобающие почести и почтил как гостеприимный хозяин их войско, которое пришло с ними. После этого он отправил царскую семью со свитою обратно в сопровождении своих людей. И сто жён, и четыреста рабынь, которых даровал ему царь Брахмадатта, он послал обратно с царицей Нандой, как и чужое войско. Когда со всею огромной свитой они достигли города Уттарапанчалы, царь Брахмадатта спросил свою мать:

"Хорошо ли обращался с вами царь Ведеха, матушка?" –

 "О чём ты говоришь, сын мой? Он оказывал мне почести, словно некоему божеству". И она рассказала, что с царицей Нандой он обращался как с матерью, а с Панчалачандой — как с младшим братом.

Царь был рад услышать это и послал Ведехе богатые дары. И с тех пор оба жили в дружбе и добром согласии. Панчалачанди мила была и дорога царю Ведехе, и на второй год она родила ему сына. Когда ему пошёл десятый год, царь Ведеха скончался. Бодхисаттва, возведя наследника на трон, просил соизволения отбыть к царю Чулани, его деду.

"О мудрый, — воззвал в ответ сын Ведехи, — не покидай меня, я ещё слишком молод. Будь мне вместо отца". И Панчалачанди сказала:

"О мудрый, если ты покинешь нас, кто нас защитит? Не уходи!" Но он ответил:

"Я обещал царю и не могу нарушить слово". И он отбыл, взяв с собою слуг, под причитанья несчётных толп народа.

Когда царь услышал, что мудрец направляется в Уттарапанчалу, он вышел его встретить и с великой пышностью ввёл его в город. Он отвёл ему большой чертог и в придачу к восьмидесяти селениям, пожалованным раньше, даровал другие. И Махосадха стал ему служить. В то время при дворе кормилась некая отшельница. Звали её Бхери. Это была мудрая и учёная женщина, но с Великим она не встречалась — только слышала, что есть у царя на службе пандит Махосадха. А царица Нанда затаила зло на бодхисаттву с той поры, как он её похитил и разлучил с возлюбленным супругом, отчего, как она считала, пострадала её честь. Она призвала пять своих наперсниц и поручила им:

"Присматривайте за Махосадхой, ищите у него какой-нибудь порок, чтобы подорвать доверие к нему царя". И они стали следить за ним, выполняя её поручение. Случилось так, что та отшельница шла из дворца от трапезы и во дворе ей повстречался бодхисаттва, направлявшийся на службу к царю. Он задержался, приветствуя её, она же подумала:

"Это и есть тот самый пандит! Проверю-ка, так ли он мудр, как говорят".

И она сделала рукою знак — раскрыла ладонь, глядя ему в глаза. Немой вопрос её означал: хорошо ли обходится с ним царь, призвавший его к себе из другой страны. Бодхисаттва понял, о чём она спрашивает, и сжал в ответ кулак. Этим он хотел сказать:

"Госпожа, я принял приглашение царя, который взял перед тем с меня слово, но теперь он зажал в кулаке свою щедрость". И она поняла его и провела рукой по голове, что означало:

"Если ты недоволен, пандит, отчего бы тебе не уйти, как я, в отшельники?" Великий погладил себя по животу, тем отвечая:

"Госпожа, много людей кормится при мне, а потому нельзя мне стать отшельником". После этого немого разговора она отправилась к себе домой, а бодхисаттва, простившись с нею, вошёл во дворец.

Наперсницы Нанды-царицы видели всё это из окна. Они пошли к царю и сказали:

"Государь, Махосадха с отшельницей Бхери замыслили против тебя недоброе — они хотят отнять у тебя царство". Так они попытались посеять недоверие между царём и мудрецом.

"Что вы видели, — спросил царь, — что слышали?" –

"Махараджа, идя от трапезы, Бхери повстречала Махосадху и показала ему раскрытую ладонь, будто спрашивала, почему бы ему не прихлопнуть царя, как бьют снопы на току, и не захватить царство. А Махосадха сжал руку в кулак, будто схватился за меч, — мол, через несколько дней он отрубит тебе голову и заберёт твоё царство. Она провела рукой по голове — так и сделай, отруби ему голову, — а он показал себе на живот — разрублю, мол, его пополам. Берегись, махараджа! Махосадху нужно казнить!" Царь подумал:

"Не могу я так просто поверить, что мудрец злоумышляет против меня. Не может этого быть. Я допрошу отшельницу". На другой день, во время трапезы, он подошёл к ней и спросил:

"Госпожа, видела ли ты пандита Махосадху?" –

"Да, махараджа, вчера, когда вышла отсюда после трапезы". –

"Был ли разговор между вами?" –

"Разговора-то не было. Но я много слышала о его мудрости и захотела его испытать.

Я ему подала знак рукой, вопрошая: протягивает ли царь ему руку, благосклонен ли и щедр к нему? Он в ответ сжал руку в кулак — мол, царь пригласил его, взяв с него слово, а теперь ничего не даёт ему. Я провела рукой по голове — спросила, почему бы ему не удалиться от мира, если он недоволен; он на это погладил себя по животу, разумея, что ему нужно кормить много ртов и в отшельники идти он не может". –

"Так что же, мудр Махосадха?" –

"Да, махараджа. На всей земле нет ему в мудрости равных".

Выслушав отшельницу, царь отпустил её. Когда она ушла, явился во дворец мудрец, и царь ему задал вопрос:

"Виделся ли ты, о мудрый, с отшельницей Бхери?" –

"Да, махараджа, я её видел вчера, когда она вышла отсюда. Она меня стала расспрашивать знаками, и я знаками ей отвечал". И он рассказал всё точно так же, как и она. Царь в милости своей в тот же день возвёл его в сан полководца и передал все важные дела в его ведение. И велика была власть мудреца, только власти самого царя она уступала.

И тогда он подумал: "Царь в единый миг вознёс меня на вершину могущества. Но цари совершают такое и тогда, когда намереваются погубить человека. Испытаю-ка я, вправду ли он ко мне благосклонен. И не кто иной, как мудрая отшельница Бхери поможет мне в этом, измыслив подходящее средство". Взяв с собою венков, благовоний и прочего, он пошёл в её дом, приветствовал её с должным почтением и сказал:

"Госпожа, с той поры, как ты царю меня похвалила, он засыпал меня дарами и доверил мне великую власть, но вот искренен он или нет, я не знаю. Хорошо, если бы ты как-нибудь попыталась узнать его истинное ко мне отношение". Она согласилась. На другой день, когда она направлялась во дворец, пришёл ей на ум вопрос о Дакараккхе — водяном демоне. Но она подумала: "Не подобает мне действовать хитростью, как соглядатаю. Найду лучше случай задать царю вопрос прямо и постараюсь узнать, как он относится к мудрецу". Она пришла во дворец и после трапезы села в собрании. Царь, приветствовав её, сел неподалёку.

"Если царь не благоволит к мудрецу, — подумала она, — нехорошо заставлять его высказать это на людях. Мне надлежит задать ему вопрос с глазу на глаз". Царь отослал своих приближённых. Тогда она сказала:

"Я хочу задать тебе вопрос, махараджа". — "Спрашивай, госпожа. Я тебе отвечу, если смогу". И она прочитала первую гатху Вопроса о Дакараккхе:

На это царь ответил откровенно, произнеся такую гатху: