Услышав такое, царь онемел. А Сенака подумал: "Никому, кроме мудреца, ни царя, ни нас не спасти. А царь испуган его речами и безмолвствует. Придётся мне его просить". И он обратился к мудрецу со словами:
"Берег потеряв из виду, в море тонущий бурливом,
Дно нащупав под ногою, вновь надежду обретает.
Для царя и нас, несчастных, ты, Махосадха, опора!
Из советников ты — лучший, так спаси нас от невзгоды!"
Великий ему отвечал с укоризной:
"Трудно что-то сделать, право, время упустили.
Мне его уж не спасти, ты сам попробуй, пандит".
Растерянный и перепуганный до смерти царь не посмел обратиться к Махосадхе и спросил Сенаку в надежде, что хоть тот что-то придумает:
"Моему внемли ты слову: видишь страшную угрозу?
Сенака, что делать дальше, от тебя хочу я слышать".
Сенака же подумал: "Царь пойдёт на всё, только бы спастись. Хорошо ли, плохо ли я придумал, а всё ж скажу ему". И он произнёс:
"Двери подожжём в чертоге, за ножи потом возьмёмся
И заколем мы друг друга, поскорей уйдём из жизни,
Чтоб не предал Брахмадатта нас мученьям перед смертью".
Царя его речь не обрадовала. "Лучше ты самому себе с женой и детьми устрой такой погребальный костёр", — подумал он и обратился к Пуккусе, а потом и к другим. Но и они ничего умного не придумали и отвечали кому что в голову пришло.
"Моему внемли ты слову: видишь страшную угрозу?
Пуккуса, что делать дальше, от тебя хочу я слышать". –
"Примем яду и погибнем, поскорей уйдём из жизни,
Чтоб не предал Брахмадатта нас мученьям перед смертью".
"Моему внемли ты слову: видишь страшную угрозу?
Что нам делать, о Кавинда, от тебя хочу я слышать". –
"В петлю голову мы сунем или бросимся мы с башни,
Чтоб не предал Брахмадатта нас мученьям перед смертью".
"Моему внемли ты слову: видишь страшную угрозу?
Что нам делать, о Девинда, от тебя хочу я слышать". –
"Двери подожжём в чертоге, за ножи потом возьмёмся
И убьём друг друга сразу, поскорей уйдём из жизни.
Мне спасти вас не под силам. Вот Махосадха сумел бы".
Говоря это, Девинда думал про себя: "Что это царь делает? Когда рядом огонь, он дует на светлячка! Нас не может спасти никто, кроме Махосадхи, а царь, вместо того чтобы искать его совета, обращается к нам! А мы-то что знаем?" И, не видя выхода, он, повторив слова Сенаки, воздал хвалу Великому, молвив:
"Вот решенье, махараджа: к мудрецу мы обратимся;
Ну, а если не сумеет и Махосадха спасти нас,
Значит, Сенаки совету нам последовать придётся".
Выслушав это, царь вспомнил, как дурно говорил он раньше с Махосадхой, и, не смея обратиться к нему прямо, стал сетовать громко, так, чтобы тот услышал:
"Как неудачник, в смоковнице сока искавший напрасно,
Так же мы тщетно в отчаянье выхода ищем.
Как не сумевшие сока из древа добыть шерстяного,
Так же мы тщетно в отчаянье выхода ищем.
Словно в безводной пустыне слоны, мы в осаде томимся.
Вижу: ничтожные люди, невежды меня окружают.
Сердце упало, во рту у меня пересохло,
Как обожжённого зной, так палит меня страх.
В горне пылает огонь, а снаружи не видно –
Так моё сердце горит, но не видит никто!"
Услышав это, мудрец подумал: "Царь в самом деле мучается, если я его не утешу, сердце у него может разорваться и он умрёт". И он утешил его. Тогда, царя Ведеху столь удручённым видя, Махосадха премудрый такое слово молвил:
"Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Спасу тебя, как Месяц из пасти злого Раху.
Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Спасу тебя, как Солнце из пасти злого Раху.
Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Спасу тебя, как будто слона из топи вязкой.
Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Спасу тебя, как змея, пленённого в корзине.
Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Спасу тебя, как рыбу, попавшуюся в сети.
Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Спасу тебя и войско, коней и колесницы.
Не бойся, махараджа, не бойся, полководец,
Прочь, как воронью стаю, я отгоню панчалов.
На что годится мудрость, к чему тебе советник,
Когда от этих бедствий тебя он не избавит?"
Царя эта речь успокоила — он понял, что спасён. И всех ободрил бодхисаттва голосом, подобным рыку льва. Сенака спросил его: "Каким путём ты выведешь нас отсюда, о пандит?" — "Украшенным подземным ходом. Будьте наготове", — отвечал тот и отдал приказ воинам:
"Идите, люди, открывайте выход тайный.
Ведеха с приближёнными пойдёт подземным ходом".
Воины открыли двери в подземный ход, который сверкал, словно божественный чертог. Услышав приказание, повиновались слуги мудреца, открыли двери с хитрыми приводами. Они доложили о том Махосадхе, и он сказал царю:
"Пора, государь! Спустись с террасы!" Царь сошёл с террасы, а Сенака тем временем снял головной убор и развязал свой пояс. Махосадха спросил, зачем он это делает, и он ответил:
"О мудрый, когда лезешь в подземный ход, надо подобрать одежду". Тот сказал:
"Не думай, Сенака, что тебе придётся ползти на четвереньках. Если захочешь, можешь ехать на слоне, — ход просторный, в восемнадцать локтей высотой, с широкими дверями. Ты можешь нарядиться, как тебе угодно, и шествовать впереди царя".
И Махосадха послал Сенаку вперёд, царь пошёл следом, а сам мудрец замыкал шествие, торопя тех, кто мешкал, разглядывая украшения подземного хода. Там приготовлено было в достатке яств и напитков, и люди ели и пили по дороге и рассматривали картины на стенах и прочее, а Махосадха шёл сзади, увещевая царя не медлить, когда тот останавливался, поражённый красотами подземного хода, подобного божественному чертогу. Заслышав их приближение, воины Махосадхи вывели им навстречу мать, супругу, сына и дочь Брахмадатты. При виде царя Ведехи и мудреца, шествующих по подземелью, те перепугались до смерти.
"Нет сомненья, мы — в руках врагов! — вскричали они. — Так это воины Махосадхи пришли за нами!"
А царь Чулани был настороже. Чтобы предотвратить бегство Ведехи, он стал в гавьюте от Ганги. И он услышал возгласы в ночи — ему показалось, что он слышит голос царицы Нанды. Он хотел сказать об этом свите, но побоялся, не высмеяли бы его, ибо откуда было взяться здесь царице Нанде? А Махосадха в это самое время возвёл царевну Панчалачанди на возвышение из сложенных в кучу драгоценностей и совершил над нею обряд обручения.
"Махараджа, — сказал он, — та, ради которой ты пришёл сюда, отныне да станет твоей главной супругой!" Триста кораблей подвели к берегу, и царь, выйдя из подземелья, взошёл на украшенное судно, а за ним ввели четверых царственных пленников.
Из подземного хода выйдя, взошёл на корабль Ведеха,
И царя своего в ту пору Махосадха так наставил:
"Это — тесть твой теперь, это — тёща, чти её ты как мать родную.
Её сына Панчалачанду береги отныне как брата.
А Панчалачанди-царевна, что была тебе так желанна,
Ныне стала тебе супругой, ты люби её, полководец!"
"Хорошо", — согласился царь. А о царице-матери Великий ничего не сказал, ибо она была уже старицей. Всё это бодхисаттва говорил, стоя на берегу. Царю же, избегнувшему великой опасности, не терпелось отплыть, и он молвил:
"Сын мой, почему ты всё ещё там? Взойди скорее на корабль, что ты стоишь на берегу? Теперь, когда мы спасены, немедля в путь, Махосадха!" Махосадха отвечал ему:
"Государь, мне с тобой отправляться не нужно", — и он воскликнул:
"Не дело, махараджа, мне, военачальнику, оставив войско, самого себя спасать! О полководец, тот отряд, что во дворце остался, я выведу, и Брахмадатта мне не помешает. Из наших воинов, — продолжал мудрец, — теперь кто спит после тягот пути, кто ест и пьёт, не ведая, что мы уходим, а некоторых совсем изнурила работа за эти четыре месяца. Много людей мне помогало, и никого из них я не могу бросить на произвол судьбы. Я вернусь и выведу всё твоё войско, и Брахмадатта не сможет мне помешать. А ты, махараджа, не медли. Тебе нигде не будет задержки — я позаботился о подставах на дороге, и ты, меняя уставших слонов и коней, скоро достигнешь Митхилы". Тогда царь спросил: