"Вы не знаете, кто я? Я — мать царя! Я пойду к моему сыну и спрошу, что это значит". –

"Мы ломаем дом с ведома царя. Попробуй нам помешать". Она сказала в гневе:

"Я на вас найду управу" — и отправилась во дворец. Но её туда и не впустили.

"Я — мать царя", — твердила она, а ей отвечали:

"Мы это знаем, да царь велел никого не пропускать. Ступай!" Не найдя себе защиты, она вернулась к своему дому. Там один работник закричал ей:

"Тебе чего здесь надо? Ступай прочь!" Он подскочил к ней, схватил за шиворот и так её толкнул, что она упала.

Тогда она подумала: "Видно, в самом деле это царь им приказал, иначе они бы не посмели так себя вести. Пойду-ка я к мудрецу". Она пришла к нему и сказала:

"Сынок Махосадха, зачем ты хочешь снести мой дом?" Он ей не ответил, но человек, стоявший рядом, переспросил:

"Что ты сказала, государыня?" –

"Пандит, ты зачем велел ломать моё жилище?" –

"Там будет построен дворец царю Ведехе". –

"Ужель, сынок, во всём этом огромном городе не найти другого места? Возьми с меня сто тысяч, только выбери другой участок". –

"Ладно, государыня, мы оставим твой дом. Только ты никому не говори, что дала нам взятку, а то другие тоже станут подкупать нас, оберегая свои дома". –

"Сынок, да если прознают, что я, мать царя, откупилась взяткой, какой позор мне будет! Конечно, я никому не скажу". –

"Ладно", — согласился слуга мудреца и взял сто тысяч.

Потом работники направились к дому Кеватты. Тот тоже бросился к царю, но вернулся от дворца ни с чем, со спиной, исполосованной бамбуковыми палками. Тогда и он, не зная, как настоять на своём праве, заплатил сто тысяч. И так, посягая на разные участки в городе и принимая взятки, они собрали девятьсот тысяч золотых монет. Махосадха между тем, обойдя весь город, вернулся во дворец. Царь спросил его, выбрал ли он место.

"Махараджа, — отвечал он, — никто нам не отказывает, но людям горестно расставаться со своими домами. Не подобает нам лишать их того, что им дорого. А в гавьюте отсюда, между городом и Гангой, есть подходящее место, где можно построить дворец для нашего царя". Тот, услышав это, обрадовался в душе.

"Сражаться в городе неловко, — подумал он. — Там не различишь, кто свой, а кто чужой. Биться за городом куда удобней. За городом мы и нападём на них и всех перебьём". И царь сказал:

"Хорошо, любезный! Строй на том месте, которое ты присмотрел". –

"Махараджа, там я и буду строить, только своим людям не вели ходить туда ни за дровами, ни за листьями, ни за чем иным. А то ведь непременно начнутся ссоры, и это радости ни тебе, ни нам не принесёт". –

"Хорошо, пандит, не пускай туда никого". –

"И ещё, государь, наши слоны любят воду и постоянно в ней плещутся. Так если река замутится и горожане станут жаловаться: мол, с тех пор как сюда явился этот Махосадха, мы не можем попить чистой воды, — с этим тебе придётся мириться". Царь отвечал:

"Пусть плещутся в воде твои слоны". И он велел объявить по городу под бой барабана:

"Тот из горожан, кто сунется туда, где ведёт работы Махосадха, заплатит пеню в тысячу монет".

Тогда Великий простился с царём и со своей свитой покинул город. В избранном месте он принялся строить новый городок, а напротив него, через Ганг, заложил селение, которое назвал Гаггали. Там он разместил слонов, коней и колесницы, коров и быков. Он усердно занялся строительством города, каждому указал, что ему делать, и, распределив все работы, приступил к сооружению подземного хода. Вход в большое подземелье он устроил на берегу Ганга. Рыли его шестьдесят тысяч воинов. Землю они выносили в больших кожаных мешках и бросали в Ганг, а там её утаптывали слоны, и река замутилась. Жители Уттарапанчалы зароптали: "С тех пор как явился сюда этот Махосадха, не стало чистой воды для питья. Ганг течёт мутный. Что нам теперь делать?" Подосланные мудрецом люди им толковали, что это слоны Махосадхи плещутся в Ганге и подымают ил со дна — вот почему река течёт мутная. Между тем в подземном ходе все корни и камни тонули в земле и не мешали работе — ведь желания бодхисаттвы всегда исполняются! В том новом городе была ещё дверь, ведущая в малый ход. Его копали семьсот человек. Землю они выносили в кожаных мешках и сваливали прямо в городе, заливали водой и клали в стену или на другие работы пускали. И вход в большое подземелье был там же в городе; его закрывала дверь высотой в восемнадцать локтей. И все двери там были снабжены таким прибором, что стоило нажать на один колышек, как они запирались. Стены большого подземного хода выложили кирпичом и оштукатурили, сверху его перекрыли досками, потолок укрепили и побелили. Всего там было восемьдесят больших дверей и шестьдесят четыре малых, и все они запирались, когда нажимали на один колышек, и открывались, если нажать на другой. А по сторонам тянулись сотни комнат для отдыха, тоже с такими устройствами в дверях, что когда открывалась одна, открывались и остальные, а когда закрывалась одна, все закрывались. И с обеих сторон располагалось по сто одному покою для сто одного воина, каждый с коврами разных цветов, с широким ложем, осенённым белым балдахином, с роскошным сиденьем у каждого ложа и со статуей женщины такой красоты, что её надо было потрогать рукой, чтобы убедиться, что она неживая. А на стенах подземного хода искусные художники нарисовали всяческие картины: прекрасного обликом Шакру, склоны горы Меру, моря и океан, четыре материка, Гималаи, озеро Анаватапта, Красное плоскогорье, луну и солнце, свиту Четырёх Царей и других небожителей, шесть чувственных небес и прочие сферы — всё можно было увидеть в этом подземном ходе. Пол там был посыпан белым песком, подобным серебру, и красивыми лотосами был украшен потолок. По бокам хода шли торговые лавки и повсюду висели гирлянды ярких и благоухающих цветов. Так был украшен тот подземный ход, подобный божественному чертогу Судхарма. А между тем триста мастеров мудреца построили триста кораблей, нагрузили их заготовленным материалом и привели туда вниз по Гангу. Когда они явились к мудрецу, он привлёк их к строительству города, а суда велел спрятать в укромном месте, откуда их можно было бы вывести на реку, когда он подаст знак. Город обвели рвом и наполнили ров водою, обнесли стеной высотою в восемнадцать локтей с воротами и башней, возвели в нём дома и дворцы, слоновники и другие строения, вырыли пруды, и на том работы закончили. Всё строительство большого и малого подземных ходов и нового города завершилось в четыре месяца. Тогда Махосадха послал гонца к своему царю: пора, мол, ехать. Царь, получив послание, обрадовался и выступил из своей столицы с большой свитой. В положенное время он достиг берегов Ганга. Махосадха его встретил и проводил в свой город. Царь вступил в новопостроенный дворец, отведал приготовленных для него яств, недолго отдохнул, а вечером послал гонца к царю Чулани с вестью о своём прибытии. Чулани эта весть очень обрадовала. "Теперь враг в моих руках, — подумал он. — Я отрублю головы тому и другому и изопью из чаши победы". Но гонца он принял с подобающим почётом и молвил с притворным радушием:

"Добро пожаловать, Ведеха, счастлив твой приход!

Позволит положенье звёзд, и за тебя я выдам дочь

В златом наряде и со свитою рабынь".

Гонец вернулся и доложил Ведехе:

"Государь, он тебя просит дождаться положения звёзд, благоприятного для свадьбы, — тогда он не замедлит отдать за тебя дочь". –

"Счастливое расположение звёзд — сегодня!" — объявил тот и с тем послал гонца обратно. Когда Ведеха-царь узрел расположение звёзд на небе, определив счастливый день, послал он к Брахмадатте:

"Отдай сейчас мне в жёны деву безупречной красоты

В златом наряде и со свитою рабынь".