Мама вряд ли станет устраивать разборки из-за моих поздних возвращений. Но, боюсь, стоит мне начать передвигать временные границы, и я уже не смогу остановиться, останусь с Коннором навсегда.

Его присутствие вызывает… привыкание. Я постоянно улыбаюсь, смеюсь и смотрю на него. С ним происходит то же самое, и иногда мы часами можем просто глядеть друг на друга. Иной раз мне кажется, что часы на самом деле тикают у меня в ушах – настолько это громко. Не могу перестать думать о том, как быстро бежит время, когда я с ним, и как наша разлука неотвратимо надвигается.

Безумие какое-то. Еще месяц назад мы не были знакомы, а теперь он заполняет собой весь мой мир. И только о нем я могу думать, когда мы не вместе.

Поэтому каждый день я жду вечера, когда окажусь здесь, рядом с ним. Сегодня мы играем в «Дженгу», пытаясь побить наш предыдущий рекорд и построить башню выше двадцати шести «этажей». В его шкафу лежит гора настольных игр, втиснутая между баскетбольными мячами, автомобильными журналами и кулинарными книгами… всеми его хобби. Меня поражает количество его знаний и увлечений. Сейчас мой ход, и я продолжаю мухлевать, вытаскивая блок совсем немножко, а потом, якобы передумав, засовывая его обратно. Это уже стало нашей шуткой. Я вытягиваю наполовину один блок, отчего башня начнет крениться, а следом возвращаю его в прежнее положение и с хитрой усмешкой наблюдаю, как дрожит все сооружение. Коннор же внимательно следит скорее за моими движениями, нежели за башней. Порой я ощущаю на себе его пристальный взгляд. В этом мире для него существую лишь я. Мы можем находиться в магазине, ресторане или еще где-то, но он всегда смотрит только на меня.

Это так забавно. Каждое мгновение.

С легкостью вытащив блок на шестом «этаже», я чувствую, что удача на моей стороне, но тут же задеваю верхушку башни, и все строение рушится. И тогда со смехом подбрасываю деревяшки в воздух.

– Черт! У меня ничего не получается, – хнычу я, после чего ложусь на пол и отшвыриваю в сторону тот самый блок, который секунду назад с таким усердием вытаскивала.

Коннор нависает надо мной, его лицо оказывается в сантиметре от моего.

– Я стараюсь поддаваться тебе, но все равно продолжаю выигрывать. – Его дыхание обдает теплом и мятой, словно он почистил зубы прямо перед моим приходом. А потом Коннор приникает к моим губам, и я забываю об игре. Блоки забиваются мне под спину и ноги, но я их не замечаю, полностью растворяясь в поцелуе.

Коннор слегка отстраняется и озаряется в ответ на мою улыбку.

– Где ты была всю мою жизнь? – спрашивает он, наконец садясь.

– Ждала тебя, – поддразниваю я, бросая ему в плечо блок из настольной игры.

Коннор качает головой.

– Все кажется слишком идеальным, чтобы быть правдой. Ты слишком идеальна.

Трясу головой.

– Нет. Ничего подобного. Ты просто слишком мало меня знаешь, чтобы разглядеть недостатки. Уверяю тебя, их предостаточно.

Я не сбавляю шутливый тон, он смеется и снова меня целует.

– Мне все равно. Я люблю тебя.

В комнате воцаряется гробовая тишина, его глаза расширяются от запоздалого осознания того, что он только что произнес вслух.

Три слова, которые я давно ни от кого не слышала, даже от своей мамы. Три маленьких слова, от которых я чувствую себя значимой. Коннор произнес их не всерьез. И я спешу исправить положение:

– Все в порядке, я могу сделать вид, что ты не…

– Нет, – перебивает он. – Нет, не нужно притворяться, что я ничего не говорил. Это правда. Я люблю тебя. Ничего страшного, если ты не можешь ответить тем же, ведь для этого еще слишком рано. Все нормально, если ты пока этого не чувствуешь, но я хочу, чтобы ты знала: я тебя люблю.

Я сглатываю и киваю, размышляя, а готова ли я к этому, готова ли к его любви.

А еще задумываюсь над тем, влюблена ли я в него. Потому что те чувства, которые я испытываю, уже окрепли, они переполняют меня. Бывают моменты, когда разлука с ним просто невыносима. Моменты, когда мне нужно уходить, потому что уже без десяти одиннадцать и я могу нарушить комендантский час. Но покидать Коннора не хочется, и мое послушание борется с огромным желанием наплевать на все правила, остаться и надеяться, что мама даже не заметит моего отсутствия.

Коннор снова меня целует, и мы прислоняемся к кровати, переплетая вместе пальцы. Я вижу наше отражение в зеркале напротив и гадаю, не слишком ли рано думать о том, что это навсегда?

20 сентября

3 недели

Мы с Эбби валяемся на ее кровати, рассматривая потолок сквозь газовую материю балдахина. Между нами лежат чипсы и дорогие шоколадные конфеты, а на прикроватные тумбочки отставлены пустые баночки из-под диетической колы. В планах стоял наш новый годовой проект по английскому языку, но заставить себя им заниматься – нереально.

– Не понимаю, почему нам навязывают классику, – возмущается Эбби. – У нас должна быть возможность взять любую книгу. Что такого хорошего в Шекспире, Чосере и Сэлинджере?

Я неуверенно покусываю губу.

– Не знаю. Я бы лучше почитала «Дневники вампира».

– Я бы лучше посмотрела «Дневники вампира», – отвечает она.

Я хмыкаю.

– Сомневаюсь, что изучение и описание достоинств вампира в качестве ролевой модели для бойфренда нам чем-нибудь поможет.

Эбби вздыхает.

– Давай просто остановимся на Шекспире. От нас требуется прочитать и сравнить как минимум три его произведения, так? По крайней мере, тут нам поможет литературная критика и экранизации.

Я задумчиво накручиваю на руку фиолетовый вязаный шарф.

– Пожалуй.

– Заметано. А вот теперь можно и развлечься, – предлагает она и тянется к чипсам.

– Я давно хочу попасть в лавку рукоделия в городе. Подумываю сделать подарок для Коннора.

И вот спустя час безделья мы наконец-то поднимаемся. Кровь приливает к голове, и мне приходится на мгновение замереть, чтобы перед глазами все прояснилось.

– Как это мило. Кстати, когда я с ним познакомлюсь?

Судя по тому, что она начала обуваться, у меня будет компания для похода в магазин.

Я надеваю кофту.

– Скоро. Может, на следующих выходных. Он еще даже не познакомился с мамой. Наши отношения на ранней стадии.

– Ой, да ладно, ты по уши в него втрескалась, – возражает Эбби, выключая свет в комнате, и мы спускаемся к выходу.

– Ну, типа того, – признаюсь я, неожиданно засмущавшись. У меня еще никогда не было парня.

Я следую за Эбби к ее машине и забираюсь на кожаное сиденье.

– Так вы уже целовались?

Вместо ответа я робко улыбаюсь.

– О боже, целовались! Почему ты мне не рассказала? Я бы от тебя такое не скрыла.

Пожимаю плечами.

– Дорога в магазин не близкая. Колись. Сейчас же.

– С чего бы начать?

Двадцать минут спустя мы прогуливаемся между магазинными стеллажами в поисках специального клея для стекла. Эбби тоже решила заняться творчеством, чтобы составить мне компанию, и сейчас она подбирает наклейки для скрапбукинга.

– Как тебе эти? – спрашиваю я, показывая ей листы с принтом пляжных мячей, ведерок и маленьких песочных замков.

– Выглядит отлично! Берем.

Я киваю и бросаю листы в корзину, которая и так уже заполнена доверху, ее содержимого хватит, чтобы задокументировать каждый день жизни Эбби.

– Думаю, нам хватит. Пойдем на пляж собирать стеклышки, чтобы побыстрее приступить к делу.

Кивнув в ответ, Эбби неохотно отходит от крутящегося стенда с наклейками и наконец направляется к кассе.

Я беру ее под руку.

– С какой страницы начнешь оформление?

Она улыбается.

– Знаешь, у меня есть одна очень назойливая подруга, поэтому я подумала сложить вместе несколько страниц и приклеить ее фото с замалеванными черным глазами и длиннющими рожками.

Я фыркаю.

Спустив на покупки шестьдесят два доллара, мы покидаем магазин, у каждой в руках по пакету с необходимыми инструментами.