– А еще делать обход.

– По рукам. – Он перестает барабанить и протягивает мне ладонь.

И пожимая его руку, я понимаю, что попала – Блейк победит. Но самоуверенная улыбка на его лице делает наше соревнование стоящим.

9 октября

1 месяц, 9 дней

Мы с Коннором как дети резвимся в парке недалеко от океана. Стоит прекрасный солнечный день, слегка солоноватый воздух охлаждает кожу. Коннор качает меня на качелях, а я смеюсь и, глядя на небо, представляю, как отпускаю поручни, взмываю в воздух и приземляюсь на гору гальки.

Наверно, это больно.

Не наверно, а точно, но на какие-то доли секунды я почувствовала бы себя свободной, как птица. Великолепное ощущение.

Коннор забирается на соседние качели, отталкивается ногами, набирая скорость и высоту, и вот мы уже играем наперегонки, а мои волосы всячески треплет ветер.

Настоящее блаженство. Каждый раз, взмывая ввысь, мы словно замираем на мгновение, и я вижу лишь его лицо и небо – и ничего больше. Но затем все исчезает, качели опускаются вниз, перебрасывая нас на другую сторону, только чтобы этот миг повторился – и так снова и снова, десятки застывших моментов, связывающих нас вместе.

В конце концов у меня начинает кружиться голова, и я стопами торможу о землю, Коннор делает то же самое, и мы оба останавливаемся. Я еще немного покачиваюсь на качелях, закручивая себя вокруг оси, а затем возвращаюсь обратно, вытянув ноги вперед.

Рядом с Коннором мир словно оживает. Во мне бурлит энергия, и хочется дать ей выход: кричать, танцевать и целоваться, но стоит заглянуть в ярко-голубые глаза парня, как меня охватывает умиротворение, осознание того, что я хочу быть только с ним.

Перевожу взгляд на его руку, сжимающую цепь качелей. Шрамы. Они покрывают костяшки пальцев – белые линии, исполосовавшие кулак.

Коннор замечает мой интерес, опускает руку и тоже смотрит на нее.

– У меня проблемы с управлением гневом. Иногда приходится выпускать его наружу. Но я не такой, как отец. Я бью вещи, а не людей. Эти шрамы я получил, когда разбил окно в гараже.

– Ох. – Не знаю, что сказать. Его отец занимается рукоприкладством? Получается, что и Коннор пострадал от него? Мне становится дурно при мысли об этом. Не понимаю я такой злобы, столь свирепой ярости, что ты позволяешь себе поднять руку на другого человека.

– Да, звучит фигово. Но я давно уже так не делал. А стекло разбил, когда мне было тринадцать. В то время мне приходилось нелегко.

– Ох! – в очередной раз совершенно по-идиотски восклицаю я. Даже не представляю, что тут сказать, как правильно на это ответить. Я не привыкла слышать такие истории.

Взявшись за цепь, Коннор поворачивает мои качели к себе, и я встречаю его напряженный взгляд.

– Клянусь, я никогда тебя не обижу. Никогда.

Киваю в ответ. Я вижу уверенность на его лице. Слышу ее в его голосе. Я знаю, что он никогда меня не обидит.

Его словам можно верить. И я верю.

Коннор делится своей болью, доверяет мне. И я знаю, что могу ответить ему тем же. Знаю, что тоже могу рассказать ему обо всем. И он не станет меня осуждать, поскольку сам прошел через многое, пережил многое.

Даже с Эбби, лучшей подругой, я не стремилась поделиться темными сторонами своей жизни, потому что она живет в совсем другой реальности. Мне и в голову не приходило рассказать ей, как иногда я просыпаюсь посреди ночи в огромном пустом доме и слышу плач мамы. Он пугает меня, но, как бы ни хотелось пойти и обнять ее, я понимаю, что ей не хочется быть застигнутой в таком состоянии. Лежа в темноте, я прислушиваюсь к звукам, к каждому мучительному всхлипу, и изо всех сил стараюсь не расплакаться. Зачастую тщетно.

Но маме об этом ничего не говорю, и она продолжает жить своей жизнью, а я – притворяться, что ничего не знаю.

На самом деле это неправильно. Мне бы стоило признаться и поддержать ее. С другой стороны, мне самой отчаянно не хватает ее поддержки, поэтому положение вещей так и остается прежним – каждая плачет в одиночестве. А Эбби ни о чем не догадывается.

Но теперь у меня есть Коннор. И я знаю, что он поймет меня.

И я готова все ему рассказать.

8 октября

1 месяц, 8 дней

Меня будит трель телефона. Это Коннор. В такое позднее время мне звонит только он.

Поднимаю трубку на первом же гудке. Сердце бешено стучит в груди от неожиданного пробуждения.

– Алло?

– Энн? – тихо отзывается он.

– Да. Это я.

Теперь я полностью проснулась. Перекатываюсь и подкладываю подушку под голову, сжимая в руке трубку.

– Я… – Он замолкает.

– Что-то случилось? – Его голос звучит иначе. Что-то не так. Он позвонил позже обычного и кажется подавленным.

– Я просто… Нет. Ничего.

– Поделись со мной.

– Мне одиноко. И я просто… чувствую себя странно. Извини. Не стоило звонить так поздно.

– Нет. Все в порядке. Поговори со мной. Я уже проснулась. – Подавляю зевок.

– Я соскучился, – признается он. Это так мило. Представляю, как его губы изгибаются, когда он это говорит. – Что на тебе надето?

Я хихикаю.

– О, мне нравится этот звук, – произносит Коннор. – Ты только что сделала ночь лучше.

Я улыбаюсь в ответ, хоть он меня и не видит.

– Но я серьезно, в чем ты?

– Не скажу!

– Ну пожалуйста!

И снова этот голос. Этот милый, кокетливый, соблазняющий тон, который вызывает у меня улыбку.

– Ладно. В желтой майке и клетчатых шортах, которые велики мне на два размера минимум. Сексуально, правда? – смеюсь я.

– О, звучит горячо, – отвечает он и хохочет. – Боже, это безумие. Две минуты разговора с тобой, и мое настроение в корне изменилось. Как бы мне хотелось, чтобы ты сейчас была рядом.

– Мне тоже.

– Так приезжай.

– Уже полночь!

– И что?

– А то, что у меня не получится улизнуть незамеченной.

Коннор вздыхает.

– Знаю. Но я рад, что ты ответила. Я тут слонялся и нервничал по всяким мелочам, и мне нужно было с кем-то поговорить.

– Звони в любое время. Мне нравится с тобой разговаривать, – уверяю я. Не слишком ли это глупо – так широко улыбаться? Как ему удается так быстро меня воодушевить?

– Давай завтра погуляем.

– Мне надо в школу. А еще у меня забег.

– И что? Прогуляй.

Это плохо – что я колеблюсь? Сильнее, чем когда-либо. Мне семнадцать, и я никогда не прогуливала уроки без маминого разрешения, а это вряд ли считается.

– Я не знаю…

– Соглашайся. Мне все равно не заснуть, так что я распланирую нам целый день и приготовлю тебе сюрприз.

О боги, я обожаю сюрпризы. Особенно его. Он в этом мастер.

– Только в этот раз, – сдаюсь я.

– Да. Один раз.

– Ладно. Хорошо. Договорились. Эбби меня прикроет.

Я буквально слышу, как он улыбается.

– Отлично. Тогда я кладу трубку и начинаю все планировать.

– Хорошо.

– Спасибо, что ответила. Что ты – это ты. Что от разговора с тобой мне стало легче.

Коннор говорит это искренне – тон его голоса изменился. Если раньше он звучал грустно и одиноко, то сейчас стал счастливым, и мне нравится, что эта перемена произошла из-за меня.

– Обращайся в любое время.

– Доброй ночи. Сладких снов.

– Тебе тоже, – отвечаю я.

И затем кладу трубку с широкой улыбкой на лице.

30 сентября

1 месяц

Я у Коннора дома. Каждое наше последующее свидание длится дольше предыдущего, и мы все ближе подбираемся к моему комендантскому часу. Мы ходим в кафе, в кино, просто гуляем и всячески развлекаемся, но все встречи заканчиваются в его доме, и мы тянем до последней минуты, откладывая расставание.