— В утешение я хочу сказать тебе, Удивительный Енот, это очень заманчивое предложение.

— Ну хорошо, — сказал Енот. — Пусть оно остается в силе, если ты захочешь вернуться.

В приоткрытую дверь лаборатории просунулась прелестная белокурая головка.

— Енотик, милый, вы уже закончили? Может быть поможешь нам с ужином.

— Антуанетта, дорогая, уже иду.

Но Антуанетта не спешила уходить. Вместо этого она внимательно посмотрела на Александра и наморщила носик. — Нет, — сказала она, — Не могу я ошибаться. Я, определенно, видела тебя где-то раньше. Просто никак не могу вспомнить где.

— Дорогая, мы уже заканчиваем, подожди меня на кухне.

— Хорошо, милый. — Антуанетта удалилась, ее шаги затихли в коридоре.

— Хорошая девушка, — сказал Енот, — Мне легко с ней. Жаль, что скоро она уедет. Я снова начал привыкать к семейному уюту.

— Что же мешает вам пожить некоторое время вместе? — спросил Александр.

— У них очень жесткие правила. Отступление от большинства из них карается смертью.

— Не могу представить, что бы такие прелестные создания, были так жестоки друг к другу. Разве правила нельзя изменить? Я уверен, что многие из них, хотели бы жить обычной жизнью.

— Нет, — сказал Енот, — вряд ли эти правила изменятся. Скажи, Итра тоже хочет жить обычной жизнью?

— О нет, она настоящая Амазонка. — Неожиданно сам для себя соврал Александр. — Любит мужчин и совсем не желает воспитывать детей.

— Странно, она произвела на меня совсем другое впечатление. Однако, наши дамы ожидают от нас помощи. Я всегда говорил, что хотя женщины и проводят на кухне пол-жизни, лучшими поварами все-таки являются мужчины.

Прощание вышло недолгим. В присутствии Антуанетты Итра вела себя скованно, не острила, не поддевала, ее глаза были полны грусти.

Утро выдалось облачное. Небо застилала сплошная пелена белесых облаков. Стояло полное безветрие, и усиливающаяся жара заставляла людей обливаться потом. Втроем они выехали из южных ворот города. Это был компромисс, так как Амазонкам нужна была Восточная дорога, Александру же предстоял путь на запад.

Пока они ехали по улицам города, Антуанетта старалась не падать духом. Она прошлась на счет коня Александра, настоящей клячи, которую он приобрел накануне почти задаром. Но потом и Антуанетта сникла. Она ехала впереди, погрузившись в свои воспоминания.

У них уже все было обговорено заранее. В его сумке лежал среди всего прочего подробный план Амазонии с пометками, сделанными Итрой. План и пометки давали точные указания, как добраться до ее деревеньки, как отыскать дом, где в небольших квартирках кроме нее жили еще пять амазонок.

Александр подарил ей один из двух своих мечей. Тот самый, который служил когда то Есимону, защитившему свой город от Десяти Разъяренных Уток, и с помощью которого Александр отразил нападение Белок на Гордий.

Удивительный Енот не поехал их провожать. Когда Александр зашел к нему проститься, тот был чем то очень занят и казался озабоченным, но все же нашел время на короткое напутствие. Он вручил Александру мешочек с золотыми, как плату за возвращение книги.

— Не очень то по-царски, — сказал он, — Но на дорогу должно хватить.

Оба чувствовали неловкость и спешили закончить сцену прощания поскорее.

— Спасибо за гостеприимство, — сказал Александр, — Надеюсь, что мы еще встретимся.

— Непременно приезжай, — сказал Енот.

Они пожали друг другу руки и расстались, испытывая изрядную долю облегчения. В лабораторию проскользнула Антуанетта, которая пробыла там совсем недолго и тоже вернулась с мешочком денег в руке. Она выглядела слегка обескураженной.

— Прощай Енот, — крикнула из коридора Итра и, не дождавшись ответа, вышла вслед за Александром на лестницу, тихо закрыв за собой дверь.

Очутившись за воротами города, доехав до развилки дорог, они остановили коней.

— Пока Александр, — махнула ему рукой Антуанетта, — Когда нибудь я вспомню, где видела тебя раньше.

Она тронула поводья и неторопливо поехала по левой дороге, давя любовникам время проститься. Подведя свою лошадь вплотную к коню Итры, он провел рукой по светлым волосам амазонки. Она резко отвернулась, и он заметил, что Итра плачет.

— Прости, что я была такая колючая. Это просто мой дурной характер. — сказала она.

— Я знаю, — сказал Александр. — Ты та, с которой я хотел бы остаться навсегда. А что до характера, то он у тебя вполне сносный, — он улыбнулся, и она улыбнулась тоже, шмыгнув носом, проведя под ним тыльной стороной ладони.

— Характер, это как одежда, да? — спросила она, — Мы носим его, внутри словно платье? Но он, это не я?

— Да, — сказал Александр, — Это просто еще одна оболочка нашей души. Но это не мы.

— Кто же тогда я? — спросила Итра.

— Ты это та, которую я люблю.

— Ты знаешь, что говоришь мне это в первый раз за все наше знакомство?

— Нет, — сказал Александр, — Я говорил это сотни раз. Просто недостаточно громко.

— Прощай, Александр, я буду тебя ждать. Если не вернешься, я даже не знаю, что с тобой сделаю. — она улыбнулась сквозь слезы.

— Прощай, дождись меня обязательно. — сказал Александр. Но вместо того, что бы развернуть лошадей и разъехаться, они спрыгнули на землю, и обнялись, и стояли так долго.

Оклик Антуанетты, торопившей Итру, заставил их оторваться друг от друга. Они вскочили каждый на своего коня и, не говоря больше ни слова, поскакали каждый в свою сторону.

Тоска сжимала сердце Александра. Он погонял старую лошадь до тех пор, пока она не выбилась из сил и не перешла на шаг, не слушаясь больше его понуканий. Синий Город остался далеко позади, скрывшись за холмами. Тогда он слез с клячи и, расседлав ее, хлопнул рукой по пыльному крупу. Кляча отошла в сторону на несколько шагов и остановилась.

— Иди, — сказал Александр, — Срок твоей службы закончен. Теперь живи как можешь и старайся не попадаться на глаза волкам.

Он закинул на плечо свою старую дорожную сумку и зашагал по дороге на запад. А старая лошадь, проводив его взглядом, подошла к одиноко стоящему возле дороги буку. Она наклонила морду и стала щипать траву, растущую в тени раскидистой кроны дерева, и сохраняющую еще остаток весенней зеленой молодости.

Местность к западу от Синего города была дикой степью. И дорога, по которой двигался Александр, оставалась пустынной насколько хватало глаз. Лишь однажды отряд всадников, направляющихся скорее всего в одну из приграничных крепостей, обогнав его, проскакал мимо. Александр отступил на обочину, сквозь облака пыли рассматривая воинов в одинаковых серых доспехах. Воины, бросая на одинокого путника недоуменные взгляды, проносились мимо, криками подбадривая своих лошадей.

Александр догадывался, чем вызвано их удивление. Впереди на сотню километров простирались покрытые сухой травой пологие холмы. А еще дальше степь уступала место пустыне, тянувшейся почти до самого побережья. Пара крепостей да несколько каменных колодцев, разбросанных на большом расстоянии друг от друга, были единственными человеческими постройками в этой дикой земле. По мере продвижения на запад исчезали и без того редкие деревья, дававшие утомленному солнцем путнику слабую тень.

Жара падала с неба на выжженную солнцем равнину, и степь казалась безжизненной. Лишь цикады наполняли стрекочущими звуками наполненную солнцем тишину, но, казалось, будто это сама степь трещит от зноя, словно вот-вот загорится под палящими солнечными лучами.

Лишь солдаты пограничной охраны да изредка караваны купцов, направляющиеся к портам на побережье, отваживались на путешествие по этой степной дороге. Большинство путешественников выбирало другой путь, начинавшийся в порту Синего Города. По реке Мисталь путешественники на кораблях плыли через пустыню, не испытывая особых трудностей и не страдая от отсутствия пресной воды. Невдалеке от того места, где Мисталь смешивала свои воды с мутными струями Желтой Реки, путешествующих встречала Ирха — город построенный Арессой, Царем который недолго наслаждался роскошными садами своей новой столицы.