Звонка подполковника Габелия я дождался в начале двенадцатого.

— Не спишь?

— Какое там! Нашли?

— А как же! В общем, он чист. У него алиби как кремень. Он взял такси в четверть двенадцатого в ста метрах от закусочной. Такси тбилисское, случайно оказавшееся в Натли. Таксист все подтвердил. Более того, издали он видел моего клиента с твоим. Минут пять они говорили, а потом попрощались и пошли в разные стороны. Кстати, этим же вопросом интересуется прокуратура Натли, некий Бадридзе. Теперь о дубине. Экспертиза подтвердила, что ей совершено преступление — вмятина, скол, пятна крови, но пальцевых отпечатков не обнаружено. Заключение вышлют завтра. Вопросы есть?

— Вопросов нет. Не знаю, как тебя отблагодарить.

— Зато я знаю как! Приезжай в гости, вот и отблагодаришь меня.

Закончив разговор, я сбежал вниз. На дверях ресторана висела табличка «Закрыто». Я постучался. Появился Галактион. Он больше не улыбался мне. С напряженным лицом и подергивающейся губой он молча ждал, что я скажу.

— Константин Григорьевич вернулся? — спросил я.

— Н-нет, — заикаясь ответил Галактион. Он немного подумал и сказал: — В-вера В-васильевна уехала.

— Как уехала?!

— Н-не з-знаю.

Я бросился на второй этаж и постучал в седьмой номер. Никто не ответил.

Сбежав вниз, я подошел к администратору. Это был тот самый администратор, который дежурил в ночь убийства и с которым я однажды уже беседовал о Вере Васильевне.

Я нетерпеливо ждал, пока он закончит разговор с лысым мужчиной. Лысый наконец отошел от стойки, играя ключом.

— Опять газеты? — спросил администратор.

— Женщина из седьмого номера уехала?

— Да, дама уехала.

— Когда?

— В девять.

У меня голова кругом шла. Этот внезапный отъезд должен был быть чем-то оправдан.

— Она не получала телеграммы?

— Нет.

Да она просто-напросто сбежала, подумал я.

— Дайте мне ее домашний адрес.

Администратор удивленно смотрел на меня.

— С удовольствием, но в качестве кого вы проявляете интерес к даме в этот раз?

— Инспектора уголовного розыска.

— А-а, — сказал он и нашел в книге регистрации адрес. — Москва, Кировская, восемнадцать, квартира двадцать. Воронина Вера Васильевна.

Кто-то вбежал в вестибюль, стуча каблуками.

Я обернулся и увидел капитана Абулаву.

Нетерпеливо взяв меня под руку, он сказал:

— Идемте, товарищ майор!

Со стороны мы, наверное, выглядели забавно — я удрученный, а он возбужденный.

— Куда? — спросил я.

— К человеку, к которому Долидзе шел в ночь убийства — четырнадцатого, Геворку Галустяну.

ГЛАВА 6

Галустян ждал нас. Это был ширококостный мужчина лет сорока, такой же приземистый и крепкий, как его дом, который он намеревался продать Долидзе.

— Почему вы решили продать дом? — поинтересовался я.

— Уезжаю на родину предков, — ответил Галустян.

Каких он предков имел в виду? Его предки жили в Натли семьсот лет. Я покачал головой.

— Вас это удивляет? — спросил Галустян.

— Удивляет, но мое удивление к делу не относится. За сколько Долидзе покупал ваш дом?

Галустян замялся. Наверняка в купчей была указана заниженная цена, а фактическая в два-три раза превышала ее.

— Я же вас не спрашиваю, за сколько вы продавали дом, — сказал я.

Галустян к шутке отнесся серьезно.

— Давайте без хитростей, — нахмурился он. — Я не собираюсь ничего скрывать от вас. Продажная цена дома тридцать тысяч рублей.

Мы переглянулись с капитаном. Сумма была внушительной.

— Годовой бюджет горотдела, — заметил Абулава.

— Вот именно, что годовой. А дом на всю жизнь. И не одну, — сказал Галустян.

— Долидзе всю сумму должен был принести четырнадцатого числа? — спросил я.

— Всю.

— Кто, кроме вас и нотариуса, знал о предстоящей сделке?

— Никто не знал. Потому Долидзе и предложил встретиться в одиннадцать, чтобы никто даже не видел его идущим сюда.

— Он чего-то опасался?

— Не хотел преждевременной огласки. У него же есть дом. Многие в городе еще живут в тесноте — по пять — восемь человек в одной комнате. Этот дом он оформлял на младшего сына.

— Тот знал, что становится владельцем дома?

— По-моему, знал. Впрочем, утверждать это не могу.

Капитан Абулава приготовил для меня еще один сюрприз.

— Днем четырнадцатого числа с двух до половины четвертого Долидзе обедал с младшим сыном в ресторане при гостинице, — сказал он, когда мы вышли на улицу.

— Я вижу, вы предпочитаете активный отдых пассивному. Вы думаете, Георгий знал, что становится владельцем дома?

— Сукин сын! Он знал больше — куда шел отец.

— Они говорили во время обеда о покупке дома?

— К сожалению, я не сидел под столом.

— Я бы не удивился, если б вы знали и это.

— Спасибо. Я думаю, что они все-таки говорили. Кто-то должен был узнать, что Долидзе к одиннадцати пойдет к Галустяну.

— О том, что Долидзе в одиннадцать занят, знали, по крайней мере, три человека — директор ресторана, его любовница и главный врач больницы. Ближе всех к ресторану его директор. Но он около четырех звонил в больницу, чтобы договориться с главным врачом о пульке, и лишь тогда узнал, что в одиннадцать Долидзе занят.

— Как я посмотрю, вы тоже время зря не теряете. Значит, три человека. Добавим к ним четвертого — официанта Галактиона. Он обслуживал отца с сыном. А женщину я бы исключил.

— Я бы тоже, если через час после приятной беседы в городском саду она не сбежала бы.

Я коротко рассказал содержание разговора с Ворониной, обратив внимание капитана на гнусное предложение, которое она получила от Долидзе вместе с цветами.

— Женщина она довольно сильная, — усмехнулся он. — Две недели назад, через день после приезда, она так врезала одному местному красавцу, что тот упал…

Мы неторопливо шли по ночному городу.

— Ничего не могу понять, — сказал я. — Мотив убийства ясен. Тридцать тысяч рублей. По логике Долидзе убили в одиннадцать, точнее без пяти минут одиннадцать, а по заключению медэксперта — между часом и двумя. Не могли же в одиннадцать его ограбить, а в час — убить?!

— Галустян не мог его пристукнуть?

— Когда? В одиннадцать или в час?

— Напрасно вы смеетесь. В час. В одиннадцать взял деньги, а в час проводил Долидзе и пристукнул, забрав купчую.

— Ерунда. В половине двенадцатого Долидзе ждали партнеры по преферансу. Он не стал бы сидеть до часу с Галустяном. А потом, вспомните показания водителя «Запорожца». Костанян ведь утверждает, что видел труп примерно в двенадцать. Вот что, капитан. Завтра перепроверьте показания Галустяна. Допросите нотариуса. Действительно ли они ждали Долидзе до половины двенадцатого с заранее подготовленной купчей. Кроме того, перепроверьте показания главного врача больницы Давиташвили, Он утверждает, что Долидзе был у него в кабинете около четырех дня четырнадцатого числа и просил выдать подложную справку о том, что Георгий работает санитаром. Обратите внимание на такой факт — Давиташвили ушел из гостиницы в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое в половине второго. Так ли это? Когда он вернулся домой? И еще — почему он явился ко мне через два дня после убийства, а не сразу?

— Хорошо, товарищ майор. Все будет сделано.

Мы подошли к гостинице. Часы показывали начало второго. Я не чувствовал усталости. Голова работала четко, как хорошо отлаженная машина. Я думал о том, что необходим повторный допрос членов семьи Долидзе. Конечно, они знали, куда и зачем Долидзе ушел ночью из дома, знали, что он взял с собой тридцать тысяч рублей, и скрывали это. Несомненно, старший сын Важа созвал семейный совет, на котором было решено умолчать о деньгах и покупке дома. Ведь тридцать тысяч нельзя честно заработать директору консервного завода, если даже он постоянно перевыполняет план. Может быть, Манана возражала против такого решения, и Важа, опасаясь, что она выболтает семейную тайну, не выпустил ее из дома, запер ее в девичьей, как в старину запирали непослушных девушек.