Печатник торопливо вышел.

— Ты прямо с вокзала?

Мухтар кивнул головой.

— Ну что ж, пойдем ко мне.

Было уже довольно поздно, когда Низам и Мухтар покинули опустевшую редакцию.

Квартира, которую снимал Низам у старухи гречанки, была расположена в северо-западной части Дамаска. Она состояла из двух комнат. В этом районе жили в основном курды, черкесы, греки. Столовался Низам также у хозяйки. Появление Мухтара ее вовсе не обрадовало — только лишние заботы да хлопоты. Но Низам успокоил ее, пообещав увеличить плату.

— Ну вот, будешь жить здесь! — сказал Низам мальчику. — Денек-другой отдохнешь с дороги, а я пока присмотрю тебе какую-нибудь подходящую работенку.

Но Мухтару недолго пришлось отдыхать в уютной квартире своего друга.

На вторую ночь, когда Мухтар спал на плоской крыше, вдруг раздался резкий стук. Низама не было, и хозяйка сама бросилась к двери.

— Кто там? — испуганно спросила она.

— Откройте немедленно! — рявкнули за дверью по-английски.

Хозяйка не знала этого языка и, вся дрожа, спросила по-арабски:

— Что вам надо?

— Открой, говорят тебе, иначе двери полетят к черту! — проревел тот же грубый голос. Дверь сотрясалась от резких ударов.

Женщина в страхе отворила. Английский офицер в сопровождении вооруженных сипаев и переводчика-араба ворвались в дом.

Не сказав ни слова, они приступили к обыску. Перевернули все, сбросили на пол тюфяки, взломали чемоданы, вытряхнули тряпье из сундуков хозяйки.

— Что вы ищете? И кто вы такие? — закричала возмущенная гречанка. — Что вы вспарываете подушки и одеяла, ломаете мебель? Ведь это мои вещи — я хозяйка дома! — и она бросилась к солдату.

Сипай молча оттолкнул ее. В комнатах Низама налетчики собрали и связали в большой тюк журналы, брошюры, книги, комплекты газет и личные вещи жильца: костюмы, фотоаппарат и многое другое.

— Куда это вы несете? — завопила хозяйка. — Я же отвечаю за эти вещи перед своим жильцом!

Мухтар лежал не шевелясь и еле дыша. В тишине был отчетливо слышен ответ офицера:

— Вы его больше никогда не увидите!

— А что с ним такое? — забеспокоилась хозяйка. — Я еще должна с него получить плату за два месяца!

— Заплатит на том свете! — опять донесся голос офицера. — Встретитесь с вашим жильцом в раю.

Как только солдаты ушли, хозяйка торопливо поднялась к Мухтару.

— Эй, парень, вставай, — прошептала она, думая, что Мухтар спит. — С господином Низамом случилась беда… пойдем вниз…

Мухтар спустился в дом.

Солдаты потрудились на совесть. Диван был проколот штыками, из разодранных матрацев клочьями торчала слежавшаяся шерсть. На столе и подоконниках густым слоем лежал пух из подушек.

Хозяйка заливалась слезами. Тяжело опустившись на кровать, она молча глядела на сидевшего в горестном раздумье Мухтара.

— Слушай, мальчик! — решительно сказала она. — Тебе придется уйти отсюда. Бог знает, что будет с господином Низамом. Да и ты мне чужой. А я хочу жить спокойно.

Мухтар поднялся и направился к двери, но хозяйка резко остановила его:

— Ты разве не знаешь, что ходить по городу разрешают только с шести часов утра? Дождешься рассвета, тогда и уйдешь.

Мухтар покорно опустился на пол у порога. Время тянулось мучительно долго. Иногда ему казалось, что все случившееся — страшный сон, что вот-вот откроется дверь и войдет сам Низам. Но никто не приходил. Хозяйка продолжала сидеть точно истукан, что-то злобно бормоча себе под нос то по-гречески, то по-арабски.

— Господи, один убыток! — в отчаянии твердила она, глядя на разбитую посуду и вспоротые подушки. — И все из-за этого несчастного жильца! — И неожиданно, повернувшись к Мухтару, она яростно заорала: — Вон отсюда! Убирайся из моего дома!

Мухтар бросился на улицу. Тяжелая калитка громко захлопнулась за ним.

Боясь попасть в руки патруля, Мухтар решил провести ночь возле калитки.

В ночной тишине отчетливо слышались стоны совы, лай собак, свист патруля, глухие выстрелы и конский топот. Мальчику было жутко, но тревога за Низама отвлекала его.

Как только рассвело, Мухтар побежал в центр.

Подойдя к зданию, где помещалась редакция газеты Низама, он оцепенел от ужаса, У входа стояли часовые-англичане, грубо отгоняя прохожих от дома.

Было ясно, что газета закрыта, помещение опечатано и Низам Халил арестован. Рухнули все надежды Мухтара.

Жгучая ненависть закипела в мальчике. Он готов был броситься на первого попавшегося английского солдата. «Палачи, изверги! Упрятали за решетку дядю Маркоса и моего дорогого Низама!» — думал он в бессильной ярости.

До полудня ходил он взад и вперед по улице, надеясь увидеть хоть кого-нибудь из редакции. Но увы! Все были арестованы.

Покинув Мисокию, Мухтар брел по незнакомым улицам и, очутившись в восточной части города, вышел к знаменитой мечети Шейх Мухамеда аль-Араби.

У ворот мечети на коврике сидел согбенный, седой старик в красной феске. Шепча все время что-то себе под нос, он перебирал топазовые четки. Время от времени он откладывал их в сторону и трясущимися руками открывал какую-то книгу в кожаном переплете. Прищурив красные, слезящиеся глаза, он долго смотрел в нее, а затем с громким вздохом резко захлопывал и откладывал в сторону. И вот уже руки его снова перебирали четки. Идущие мимо мужчины и женщины подходили к старику и, став на колени, целовали ему руку, бросали мелкие монеты в стоящую на земле глиняную миску.

Мухтар вошел во двор мечети. Здесь было прохладно, струи фонтана переливались всеми цветами радуги. Вокруг бассейна толпился народ. Но — увы! — ни одного знакомого лица. Вдруг с улицы донеслись звонкие голоса мальчишек — продавцов газет. Они горланили: «Сенсация! Сенсация! Военной комендатурой раскрыт заговор против английских властей!», «Закрытие газеты «Истеглалул аль-Араб», «Обыск в квартире редактора газеты «Истеглалул аль-Араб», «Раскрытие заговора против независимости и свободы сирийцев», «Низам эль-Дамашки — шпион красной Москвы!»

Мухтар купил газету. Какой только галиматьи не было в ней! Будто бы Низам был связан с русскими и будто бы сама Москва подослала его в Дамаск с заданием взорвать все мечети и подготовить покушение на главнокомандующего оккупационными войсками маршала Алленби.

…Весь день голодный, измученный мальчик бродил по Дамаску, не зная, что ему делать дальше. Наступил комендантский час. Одна за другой закрывались лавочки, с улицы исчезли разносчики, лоточники, даже бездомные ушли на ночлег.

Мухтар провел ночь на мягкой траве в чьем-то саду.

В ночной тиши где-то совсем близко была слышна грустная песня.

Мухтар заплакал. Но потом, взяв себя в руки, решил завтра же пойти в монастырь и попроситься на работу, накопить немного денег на дорогу, пробраться в Халеб, а там через Турцию или Иран — в Россию.

Рано утром он поднялся, ополоснул лицо водой из арыка и пошел в город. Слившись с многоязыкой толпой арабов, турок, евреев, курдов, персов, армян, черкесов, Мухтар стал похож на тысячи обитателей Дамаска, заполнивших его улицы и базары.

Захваченный шумным потоком беспокойного города, Мухтар попал на площадь Жертв и вдруг увидел английских солдат, ведущих трех узников. За ними бежала толпа. Узники были полуголые, со следами жестоких побоев. Несчастные еле передвигали босые ноги.

Мухтара пронизало острое чувство жалости.

— Куда их ведут? — спросил мальчик.

— На виселицу! Они выступали против оккупации Сирии французами и англичанами.

— Ну что ж, они правы, мы сами можем определить свою судьбу…

— Нет, без помощи великих держав Сирия не встанет на ноги.

— Тот, кто требует протектората, — предатель нации!