Когда Хранов пересказал подробности, Стоил окончательно убедился: Христо повел войну в строгом соответствии со своим, караджовским методом — для того чтобы выстрелить в спину, более удобную позицию, чем кабинет Хранова, едва ли можно было найти.

— Послушай, — сказал Стоил, выслушав Хранова. — Мы не базарные торговки, чтобы затевать свару. Но я этого дела так не оставлю. Или мы коммунисты, или… да что тут говорить!

— Говори, Стоил!

— Придет время — вправят мозги кому следует, бай Хранов, и очень скоро!

— Никак ты меня стращаешь?

— Я никого не стращаю, но и не позволю обливать меня грязью! Скажи честно, ты веришь, что я способен, закусив удила, шарахаться в такие крайности, веришь?

— Я тоже ему говорил… — пошел Хранов на попятный.

— Ну и?..

— Мой долг внести ясность, Стоил. Дженев снова закурил.

— Ты меня извини, но тебе не пристало вносить ясность таким способом…

— Только без личных выпадов! — обиделся Хранов. — Кончится тем, что я вызову вас обоих на бюро!

— Меня этим не испугаешь! — вскочил с места Стоил.

— Знаешь что, — Хранов говорил уже примирительно, — давай-ка обговорим все по-товарищески. Пойдем ко мне, посидим, пропустим по чарочке, я хочу, чтоб ты сам помог мне понять, что там у вас.

Стоил нахмурился еще больше — не хотелось ему идти к Хранову, изливать душу. Однако Хранов говорил с подкупающей искренностью, и Стоил согласился.

Более двух часов не умолкал он, сидя за столом у Хранова. Хозяин дома героически слушал, лишь время от времени качая головой и цокая языком. Стоил сопровождал свои теоретические выкладки конкретными примерами, переносил Хранова в заводские цеха. По ходу рассказа он исписывал целые страницы всевозможными данными, сопоставлял факты, анализировал их, глядя то в широко раскрытые, то в прищуренные глаза Хранова.

А когда опустел второй кувшин вина и в пепельнице перед Стоилом образовалась целая гора окурков, он стал прощаться и пригласил Хранова к себе — посмотреть заснятый на заводе материал.

— Я пока не могу судить, что и как, для этого нужно время, так ить? — говорил Хранов, провожая гостя. — Но в любом случае я приду. Оно, конечно… было бы неплохо, чтобы и Христо тоже пришел, сам понимаешь.

Стоил как будто не расслышал.

— Кто?

— Я просто предложил, а там дело хозяйское…

На этом они расстались.

15

Придя домой, Стоил увидел в холле Караджова. Сняв пиджак, тот коротал время в обществе бутылки коньяка. Как только Стоил вошел, он вскочил на ноги.

— Салют! — несколько театрально воскликнул Христо. — Любопытно узнать, где это ты пропадаешь в столь поздний час?

Неспроста его принесло в такое время, подумал Дженев. И коротко ответил:

— Здравствуй. Выходит, не я один пропадаю.

— Битых два часа тебя жду! Должно быть, изрядно надоел Марии с Евлогией. Пускай, думаю, отдыхают, а я сам себя развлеку. — Он указал рукой на бутылку. — Уполовинил ее, браток, пока тебя дождался.

Уже и побрататься успели, отметил про себя Стоил и спросил устало:

— У тебя дело?

— Стоил, — доверительно начал Караджов, — пусть тебя не удивляет то, что я сейчас скажу. Обстоятельства в корне изменились!

Дженев молчал.

Крепкий орешек! — мысленно посетовал Караджов и уверенно продолжил:

— Сегодня позвонил генеральный. Ни тебе добрый день, ни тебе добрый вечер. Бери, говорит, лист бумаги и пиши: в будущем году увеличить план до пяти пунктов! Я так и ахнул, оно и понятно — ты чего на меня уставился, попробуй тут не ахни, если, как тебе известно, у меня были наметки намного скромнее… Так вот, на пять пунктов, говорит, это будет ваш последний рывок перед реконструкцией. — Караджов перевел дух. — Хочешь верь, хочешь нет, но в тот момент я лишний раз подумал, что в каком-то отношении ты прав!

Стоил смотрел на него в упор и молчал.

— Ты что, не веришь мне? — Караджов решил вести игру до конца.

Стоил все молчал, однако опустил взгляд, и напряжение несколько разрядилось. Нарочито неторопливым движением Караджов взял бокал за ножку и вылил содержимое в рот.

— Слушай, — сказал он хрипло, — раз уж мы докатились до того, что перестали верить друг другу, бери трубку и говори с ними сам, сейчас же, при мне! — Он выругался. — Ну, чего ждешь? — Каждый, даже самый маленький мускул его тела напрягся в ожидании.

— И что дальше? — с убийственным спокойствием спросил Дженев.

Эти слова, это спокойствие явились неожиданностью для Караджова. Поверил ему Стоил или решил не уступать натиску? А вдруг он в самом деле возьмет да позвонит?

Караджов поднял глаза. Но не прочел на сухом лице своего заместителя ничего, кроме обычного дженевского упорства. Нет, не станет он заниматься проверками, просто заартачится еще больше.

Стоил ждал.

— Ты, выходит, не слушаешь, о чем я веду речь, — обиженно сказал Христо.

— Напротив, Караджа, напротив.

— А если напротив, почему не хочешь понять?

Дженев пожал плечами.

— Мне все ясно. Только теперь тебе придется работать без меня.

У Караджова вырвался вздох облегчения: все-таки поверил! Теперь он мог вести игру более спокойно.

— Стоил, — просительно сказал он, — к чему это ребячество? Ты прекрасно понимаешь, что без тебя мне никак не обойтись. В особенности сейчас.

— Почему?

— Чудак! Как подумаю, сколько мы с тобой пережили, какими были для нас все эти годы… — Караджов отпил прямо из бутылки. — Просто не верится, что между нами могла пробежать черная кошка. Не надо так! Я ведь признал и готов еще раз повторить: в принципе твоя позиция, возможно, более верна, только жизнь порой вносит свои поправки и вынуждает нас идти на компромисс.

— Напрасно ты наводишь тень на ясный день, пытаешься обвести меня вокруг пальца. С Храновым ты был более откровенен.

При всей своей самоуверенности Караджов вдруг почувствовал, что теряет почву под ногами. Значит, старый осел проговорился!

— Представляю себе… — начал он, лишь бы не молчать. — Представляю, что тебе мог наплести этот… Впрочем, когда ты с ним виделся?

— Я только сейчас от него, — обошел ловушку Дженев.

— Так я и думал, — взял себя в руки Караджов. — Нагородил с три короба, разукрасил, как обычно, и, конечно, ни словом не обмолвился, что встретились мы с ним чисто случайно. Не сказал ведь, правда?..

Стоил молчал, лишь желваки заходили у него на скулах.

— Не сказал и того, что разговор шел только о вещах, которые мы с тобой в свое время обсуждали, и ни о чем другом. И того не сказал, что я настоятельно просил его но делать выводов и не распространяться об этом. Верно?

Стоил по-прежнему молчал.

— Но самое главное, — не испытывая ни малейшего угрызения совести, разглагольствовал Караджов, — все это предшествовало сегодняшнему разговору с Софией, вот в чем соль!

В его глазах было столько искренности, что Стоил заколебался. Неужели человек способен так притворяться? А может, и в самом деле случилось что-то непредвиденное и приходится переводить стрелки часов?

Он вспомнил свой разговор с Храновым, обвинения, намеки… Нет, там, у Хранова, Караджов был самим собой. А здесь совсем другой человек — дипломат, который хитрит, ссылаясь на высокое начальство. Зачем ему попусту расходовать патроны, зачем бить лежачего? Не проще ли, не выгоднее ли помириться — как волку с ягненком…

— Караджа, — глухо заговорил Дженев, — Хранов во всех подробностях рассказал мне о вашем разговоре. То, чего от тебя требует начальство, — отдельный вопрос. Между нами примирения быть не может, на прошлое не ссылайся. Я предлагаю продолжить разговор на рабочих местах.

Караджов встал.

— Прогоняешь меня?

— Не прогоняю, но и не держу.

От обиды у Караджова помутилось в глазах.

— Ладно, философ, твой дом — твоя воля! — Он схватил пиджак. — Одно тебе скажу: зря ты так!

— Возможно, — равнодушно ответил Стоил.

Караджов хлопнул дверью.