А если писатель не был уверен в том, что его правильно поймут, он разъяснял диалектизмы: …Лужком пошел — знаешь, там где он сугибелью выходит, там ведь есть бучило; знаешь, оно еще все камышом заросло… «Сугибель — крутой поворот в овраге»; «Бучило — глубокая яма с весенней водой» — это примечания И.С. Тургенева.
С прошлого века до нашего времени в русский литературный язык пришло немало диалектных слов, которые теперь ничем не выделяются. Среди них есть стилистически нейтральные (тайга, сопка, филин, земляника, улыбаться, пахать, очень) и экспрессивно окрашенные (нудный, аляповатый, мямлить, прикорнуть, чепуха, морока). Многие слова диалектного происхождения связаны с жизнью и бытом крестьянства (батрак, борона, веретено, землянка). Уже в советскую эпоху в литературный язык вошли слова хлебороб, вспашка, зеленя, пар, косовица, почин, новосел и другие. И все-таки в наше время пополнение лексики из диалектных источников не оказывает серьезного влияния на развитие языка. Диалекты постепенно отмирают, а литературный язык — через школу, радио, телевидение, кино — распространяется повсеместно. В художественных произведениях стилистическое значение диалектизмов, однако, не утрачено. Их используют писатели, которые повествуют о жизни села, привлекая местные слова для описания сельского быта, пейзажа. Попробуйте выделить диалектизмы в таком, например, отрывке:
Ракита эта была курчава, приземиста. Она стояла одиноко, на взгорке. Сразу же за ней начинался крутой, как изгиб дуги, склон. Все остальные ракиты, как я уже сказал, росли там, в низах, в самом конце огородов, вдоль глубокого суходольного лога… Сразу же за их вершинами виднеется клочок «пажи» — бурой, никогда не паханной земли: не то выгон, не то заброшенный луг.
В точном значении термина диалектными можно назвать лишь три слова — взгорок, в низах, пажа. В таком значительном по объему отрывке только три диалектизма! Это не много. Но они придают речи писателя особую достоверность, по ним мы догадываемся, что сам он из этих мест и пишет о том, что видел своими глазами.
В иных случаях диалектизмы помогают нам проникнуть в психологию героя, если рассказ ведется как бы в преломлении через его восприятие. Например, в повести В. Распутина «Живи и помни»:
В эту ночь Настена не выспалась, а утром чуть свет решила сама заглянуть в баню. Она не пошла по телятнику, где в снегу была вытоптана дорожка, а по общему заулку спустилась к Ангаре и повернула вправо, откуда над высоким яром виднелась за городьбой крыша бани. Постояв внизу, Настена осторожно поднялась по обледенелым ступенькам вверх, перелезла, чтобы не скрипнуть калиткой, через заплот, потопталась возле бани, боясь войти сразу, и лишь тогда тихонько потянула на себя низенькую дверку. Но дверка пристыла.
Мы выделили диалектные слова, они не нуждаются в переводе: смысл их ясен из контекста. В обращении к ним автора нет никакой нарочитости, они органично вливаются в простую народную речь. Но именно в этом и состоит мастерство художника: изображая деревенскую женщину, он передает ее мысли, ее способ выражения. При этом диалектные слова создают живые краски в описании образа, в воспроизведении речи жителей села.
При стилистической оценке диалектизмов в художественном произведении следует различать, с одной стороны, «цитатное» их употребление, когда диалектизмы присутствуют в контексте как иностилевой элемент, и, с другой стороны, использование их на равных правах с лексикой литературного языка, с которой диалектизмы стилистически должны слиться.
При «цитатном» употреблении диалектизмов писателю важно соблюдать чувство меры, помнить о том, что язык произведения должен быть понятен читателю. Только в этом случае можно говорить о стилистическом освоении писателем этого языкового материала. Попытки же некоторых авторов уничтожить стилистические различия между диалектными и литературными словами, как правило, терпят неудачу. Кто станет защищать поэта, который пишет стихи, щедро «украшая» их диалектизмами, известными лишь ему одному? «Склон с прикрутицей муравится… Плавал одаль белозор»…
В речи школьников, живущих в сельской местности, также могут встречаться диалектные словечки, использование которых следует оценить как нарушение литературной нормы. И если вы станете вставлять диалектизмы в сочинения, учительница литературы за это вас, конечно, не похвалит, а подчеркнет их как стилистические ошибки. Например: «К первомайской демонстрации рабочие слободки готовились загодя»; «Разве могла Катерина продолжать прежнюю жизнь в доме Кабанихи, ладить с родинами Тихона?»; «Великая Октябрьская социалистическая революция в России вызволила женщин из того позорного положения, в котором находились они при царизме».
В таких случаях употребление диалектизмов приводит к смешению стилей. Так что для вас, дорогие читатели, совет М. Горького писать «не по-вятски, не по-балахонски» остается в силе.
А нельзя ли без них?
(Стилистическая оценка жаргонизмов)
Испуганный и взъерошенный Димка выскочил из класса. Его окружили, засыпая вопросами:
— Тебя отпустили? Ты завалил? Что там? Рассказывай.
Он облегченно вздохнул и сказал: «Заметано!» Но ребята не унимались.
— Что делает Сам?
— Режет всех подряд…
— А Русалка?
— Топит.
— Ну, а этот, их ассистент?
— Этот? Засыпает!
— А как же ты?
— Я немного секу, но и то, чуть не схлопотал пару.
— А Васька?
— Плавает на шпорах…
Если бы этот разговор услышал иностранец, изучавший русский язык по институтским пособиям и произведениям наших классиков, он решил бы, что здесь собрались жертвы какой-то расправы, а спасенный счастливчик рассказывает о проделках злодейской шайки или мафии… Но как в ней оказалась сказочная русалка? Или это чья-то кличка? И как можно «плавать на шпорах»?
Однако современному школьнику этот «язык» понятен, ведь учительницу русского языка называют русалкой; о директоре говорят сам; топить, засыпать — значит задавать трудные вопросы на экзамене, а сечь — разбираться в учебном материале. На этом «языке», а точнее — жаргоне (то есть разновидности речи, используемой в узком кругу посвященных), шпаргалки называют шпорами, а о том, кто плохо отвечает, говорят: плавает, о неудаче — прокол, о чем-то восхитительном — обалденный, балдёжный и т. д.
Как же следует оценить эти словечки, то есть жаргонизмы?
Конечно, тот, кто учился русскому языку у А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.А. Некрасова, Л.Н. Толстого, не станет восхищаться жаргоном. Ведь это обедненный, грубый и безобразный заменитель настоящего языка! К тому же жаргонизмы непонятны людям непосвященным, а это создает почву для недоразумений.
В жаргонах искажаются и значения, и облик многих слов. Например, в ученическом и студенческом жаргоне бытуют словечки: пара — «оценка два», удочка — «удовлетворительно», физра — «физкультура как школьный предмет», хвост — «невыполненная часть учебной работы» (например, несданный экзамен), преп — «преподаватель» и т. д.
Значения жаргонизмов часто неточны, расплывчаты. Например, глагол усечь может означать «понять, усвоить, сообразить, запомнить, заметить» и т. д.; кемарить — «отдыхать, дремать, спать, бездельничать» и т. п. Прилагательное железный употребляется в значении «хороший, прекрасный, надежный, ценный, верный, красивый» и других. Могут ли подобные словечки заменить настоящий, точные и полновесные русские слова?