— Вы тоже называете это блюдо котлетами по-киевски?!

ТРОФЕЙ

Лисин алкал. Он усиленно шарил глазами по окружающей действительности, но, увы, вокруг мелькали лишь чужие ноги. Выше его взгляд не поднимался.

Жизнь сурово перечеркнула планы Лисина, и он, уныло сутулясь, побрел домой. А планы были самые скромные: найти пустую бутылку, сдать ее и на вырученный двугривенный взять в автомате кружку пива. В своем подъезде он вяло нажал кнопку вызова лифта, сиротливо дождался, пока распахнутся лакированные створки кабины, и шагнул внутрь. Там она и стояла. Пустая, желанная, со свежими потеками влаги на внутренней поверхности. Кто-то, значит, оставил. Не утерпел. Не донес до дома. Выдул из горла прямо в кабине и аккуратно поставил пустую на пол. Вот это находка. Но сзади уже вслед за ним кто-то вталкивался в тесную кабину.

Это была крайне неприятная личность — живущий над ним на восьмом этаже временно работающий Мордач. На его похожей на массивную тыкву голове сидела лихо заломленная маленькая шляпка с двумя перышками за тульей.

Лисин кивнул ему. Тот в ответ осклабился, как сытая дворняга, а у самого взгляд зажегся этаким подлым пониманием — углядел, значит, чертов сын, бутылку.

Стоят они так друг против друга и непринужденно молчат, пока лифт, словно старая кляча, тянет их вверх от этажа к этажу. Поднять при соседе бутылку Лисин не мог — это значило бы уронить себя.

Лифт подтянулся к седьмому этажу и, дернувшись, остановился. С треском выщелкнула утопленная черная кнопка. Гостеприимно разинулась дверная пасть — пожалуйста, мол, гражданин, вон… В голове Лисина испуганным воробьем метнулась мысль: «А как же бутылка? Оставить ее этому алкашу? Да ни за что в жизни!» Тот уже нацелился своим коротким носом в угол.

— Ты чего? — с гнусной улыбочкой сказал Мордач замешкавшемуся Лисину. — Твой этаж — выходи!

— Ежжай к себе, — Лисин решительно махнул рукой. — Я вспомнил — мне еще надо глянуть в почтовый ящик.

— А мне не к спеху, — уступчиво сказал Мордач и вдавил своим клешневидным большим пальцем нижнюю кнопку на панели. — Спускайся.

«Это же надо, какой разбойник, — подумал Лисин. И даже крылышки его острого тонкого носика стали раздуваться от возмущения. — На бутылку польстился, скотина».

— Подожди! — отрывисто бросил он, когда кабина остановилась на первом этаже. — Я счас, мигом! — Он высунулся наполовину из кабины лифта и тут же вновь занял исходное положение. — Поехали! Там ничего нет.

— Ты прям как фокусник, — с нехорошей ухмылкой сказал Мордач и надвинул свою детскую шляпчонку на самый лоб. Он был явно раздосадован. — Как это ты мог углядеть — есть что-то в твоем почтовом ящике или нет, если ты как пуля высунулся и сразу обратно. Да и ящик твой совсем в другой стороне.

— Такой у меня острый глаз, — от души улыбнулся Лисин и со вкусом утопил кнопку восьмого этажа.

— Мне выше, — сказал он, когда кабина остановилась на восьмом этаже. Его глаза светились торжеством: на этот раз бутылка будет наша. Вот так-то, друг-грабитель.

— Как это выше? — запротестовал Мордач и, ловко выбросив руку, нажал кнопку седьмого этажа. — Ты это брось. Нечего по бабам шастать на чужие этажи. Иди-ка домой…

Этот ловкий ход застал Лисина врасплох. Опешив, он потерял несколько драгоценных секунд и нашелся только тогда, когда лифт остановился на седьмом этаже.

— Какие бабы? — азартно запротестовал он и нажал кнопку восьмого этажа. — Да я их сроду не уважал. А за что их уважать? Ты не плети. Мне надо по делу к дружку на десятый этаж. А ты иди к своей, а то заждалась небось… — И он, как напоказ пошире раскрыл рот в язвительной улыбке.

Двери лифта распахнулись, но Мордач не спешил выходить. Он расставил ноги, ловким взмахом руки сбил свою дурацкую шляпу с перышками на затылок, смерил Лисина недоверчиво-презрительным взглядом и, вдавливая кнопку словно комара своим большим расплющенным пальцем, процедил сквозь зубы:

— Ну поедем, посмотрим, что там у тебя за друг завелся…

— Давай, едем! — наигранно-молодцевато сказал Лисин и нажал кнопку десятого этажа. — Я не против.

У него уже созрел план, как избавиться от этого нахала, считающего, что у него точно такие же законные права на эту бутылку, как и у него.

Когда лифт остановится на десятом этаже, он словно бы невзначай поддаст плечом Мордача и сразу нажмет кнопку своего этажа. И не видать ему этой бутылки, как своих свиных ушей.

Но маневр не удался. Кабина, вздрогнув, как живое существо, остановилась на десятом этаже. Щелкнула кнопка на панели, разверзлись двери, и только Лисин собрался крепко наддать Мордача в спину плечом, как увидел у входа в лифт двоих жильцов — женщину и мужчину, который сурово смотрел на них и ворчливо сказал:

— Чего раскатались? Не собственная машина…

Мордач и Лисин молча выдворились из кабины, а женщина и мужчина зашли в нее. Следом за ними словно белка скользнул Лисин, но не успел нажать кнопку, как в кабину впрыгнул Мордач и заорал: «Поехали!»

Они стояли близко, друг против друга, и взглядами не желали друг другу ничего хорошего. Кабина ползла вниз, слегка подергиваясь на ходу. Внизу соперникам пришлось выйти первыми и сделать вид, что они направились к выходу. У самой двери Лисин вдруг круто повернулся и резко зашагал обратно. Вслед за ним устремился Мордач. Этот временно работающий бездельник, готовый позариться даже на соску чужого ребенка. Кабины лифта на месте уже не было. Кто-то вызвал. Когда же она наконец опустилась и хладнокровно распахнула перед ними свои двери — там было пусто. Бутылка исчезла.

— Теперь куда? — с явной издевкой упросил Мордач, поднимая руку к панели с кнопками. — Какой этаж желаете? — Он в упор смотрел на Лисина своими бесстыжими желтыми глазами, в которых горели насмешка и превосходство.

— К чертовой бабушке, — сказал Лисин и нажал кнопку своего седьмого этажа.

РОЗЫ ДЛЯ СУПРУГА

Я человек твердых правил. Жене своей не изменяю. Из гражданских побуждений. Неохота кодекс нарушать. Моральный, ясное дело. А тут такая нелепая история. И если жена моя чего-то там придумывает, не слушайте ее. Чепуха все это на постном масле, враки. Не было ничего такого. Я совсем из других побуждений эту девушку пригласил. Разобраться вначале надо.

Жена моя была в отъезде. В санатории. А я вечером вышел прогуляться, подышать кислородом. Стою у телефонной будки, дышу кислородом и вдруг вижу…

Валя ее звали. Это верно. С этим я не спорю. Высокая такая, красивая. Глаза зеленые, лучистые. Я как увидел ее у телефонной будки — чуть с ума не сошел. Эх, думаю, мать честная…

Стою мнусь, чувствую, надо что-то сказать, а что сказать — убей не знаю.

— Вы, — говорю, — случайно не из Ленинграда?

Она в ответ улыбнулась, но промолчала. Повертел я головой в поисках подходящей темы — вижу, по небу туча ползет, сполохи играют.

— Красивое явление природы гроза, — говорю, — как вы считаете?

— Кому как, — отвечает она.

— А чем вам гроза не нравится? — интересуюсь дальше. — После нее воздух чище. Дышать легче.

— А тем, — говорит она, — что мне от нее негде спрятаться. Я здесь на гастролях. Гостиница далеко, пока доберешься — воспаление легких обеспечено.

— Так в чем же дело? — говорю, подбоченясь. — За чем остановка? Пожалуйте ко мне. У меня совершенно отдельная однокомнатная квартира, при этом со всеми удобствами. А жена моя, между прочим, в отъезде. И ее пока не предвидится.

— Ну что ж, — говорит она, — если это от чистого сердца…

— А от какого же еще? Конечно, от чистого. Другого не имеется…

Отвел я ее к себе домой. Сбегал в магазин. Купил все, что требуется. А как же иначе? Раз пригласил — держи марку…

Вот, собственно, и вся история. Проявил человек гостеприимство, не уронил чести родного города. И не было бы никакого шума-скандала, если бы жену мою не угораздило приехать на день раньше времени. Хотела обрадовать. Спрашивается, ну почему она меня к этому не подготовила — не послала телеграмму, не позвонила, да я, может, сам бы ее на вокзале встретил с букетом роз, чемодан помог бы донести.