Если бы фотографии прибыли по почте в анонимном письме или были представлены какой-нибудь сомнительной личностью, то адресаты в первую очередь задумались бы о возможности монтажа, подделки или другой фальсификации. Но обвинение было брошено Каролиной Рокас, которая принадлежала к высшим слоям общества, да к тому же это было сделано публично. В таких обстоятельствах слабый протест Розы звучал неубедительно. Феликс Наварро мрачно отодвинулся от нее, сжав в кармане футляр с драгоценным колье. Эрнандо, которого признание Розы в замужестве совершенно выбило из колеи, растерянно переводил взгляд с нее на фотографии и обратно. Каролина, нанеся свой удар, стояла с гордо поднятой головой и торжествовала.

— Какой ужас! Подумать только, какое лицемерие! — слышались вокруг возгласы дам из благотворительного комитета.

Роза, бледная как полотно, озиралась по сторонам.

— Неправда. Это ложь, — слабо проговорила она.

Но ее почти никто не расслышал. Тщетно пыталась она разглядеть в толпе хотя бы одно сочувствующее лицо. Почти ничего не видя, она шагнула вперед в попытке пробить эту окружавшую ее человеческую стену и вдруг пошатнулась и стала падать на пол. Эрнандо успел немного поддержать ее, но Роза уже была без сознания, и он опустил ее на пол.

— Ей плохо! Позовите врача! — послышались возгласы.

Откуда-то появился дон Хасинто в сопровождении двух лакеев и своим властным голосом заявил:

— Господа, я прошу вас немного расступиться. Мы уже вызвали врача, и госпоже Дюруа будет оказана медицинская помощь. А сейчас я очень прошу вас на время перейти в другой зал, где вас ждет ужин.

Гости, поняв, что ничего интересного больше не будет, потянулись к выходу. Лакеи подхватили Розу, чтобы перенести ее на диван. В этот момент в комнату ворвалась Лаура и бросилась к подруге.

— Где Роза? Что они с ней сделали? — кричала она.

Толпа зевак практически рассеялась. Дон Хасинто отдавал распоряжения слугам. Эрнандо с потерянным видом стоял неподалеку. Мрачный Феликс тут же рассеянно держал в руке фотографию, которую Каролина еще не успела забрать.

— Что это? Покажите мне? — потребовала Лаура. Увидев на фотографии Розу с незнакомым мужчиной, она оцепенела. Ей стало ясно, что это тот самый шантажист.

— Что здесь произошло? — накинулась она на Феликса.

— Сеньора Каролина Рокас заявила, что госпожа Дюруа замужем за уголовником. И в доказательство привела вот эти фотографии.

— И вы поверили? — от возмущения у Лауры перехватило дыхание, так что ей показалось, что она сейчас задохнется. — Вы поверили этой завистливой интриганке, которая заболевает, если кто-то в ее присутствии пользуется успехом. Да она давно имеет виды на Эрнандо, потому и прибегла к клевете. Эх вы! — Она с таким презрением посмотрела на Феликса, что тот поежился. — А я еще считала вас порядочным человеком. Думала, что вы на самом деле хорошо относитесь к Розе.

— Но позвольте, — начал Феликс. — Роза сама призналась, что замужем.

— Ну так что из этого? Вы же совсем не знаете ее историю.

— Но если вы знаете, Лаура, может быть, вы мне расскажете?

— Могла бы рассказать, если бы вы вели себя по-другому. А сейчас мне противно даже смотреть на вас. — И Лаура подошла в дивану, опустилась на пол и сжала в своей руке руку подруги.

Появился врач. Он подошел в Розе и попросил остальных удалиться. Проверил пульс, дыхание, послушал сердце. Потом подозвал хозяина дома.

— У нее глубокий обморок, возможно, вызванный сильным потрясением. Нас ждет машина «скорой помощи», и мы отвезем ее в больницу. Вы знаете, кто ее ближайший родственник?

— Я ее ближайшая подруга, — сказала Лаура, подходя к врачу, — я поеду вместе с вами в больницу и потом сообщу все ее семье.

Доктор кивнул. По его знаку лакеи положили Розу на носилки, и вся группа последовала к выходу. Лаура пошла за ними, не обращая внимания на Феликса и на Эрнандо, который шел за ней, пытаясь что-то сказать.

Зал опустел, но почти сразу же наполнился звуками музыки. Это вернулся с перерыва оркестр, и музыканты настраивали свои инструменты, готовясь к продолжению танцев.

ГЛАВА 48

Внизу в гостиной раздались крики. Действительно, что-то случилось, но, кажется, вовсе не «что-то хорошее», о чем только что говорила Лус.

Вместе с отцом они выбежали из комнаты и услышали, что внизу кричит тетя Кандида. Слов они разобрать не могли, но было ясно — что-то случилось.

Рикардо вбежал в гостиную первым. Он увидел, что Кандида заливается слезами, а на столике у телефона лежит снятая трубка, из которой доносились короткие гудки.

— Что такое, Канди? — спросил Рикардо.

— Убили! — застонала Кандида. — Неизвестные негодяи убили нашего Рохелио!

— Что?! — воскликнул Рикардо. — Убили Рохелио?!

— Только что звонили из больницы Святого Петра. Он там — в реанимации! — убивалась Кандида.

— Раз в реанимации, значит, еще жив! — воскликнул Рикардо. — Селия, — обернулся он к старой служанке, которая, широко раскрыв от ужаса глаза, смотрела на него, — найдите, пожалуйста, Хаиме. Пусть выведет машину из гаража. Я сейчас же еду в больницу.

— Папа, я с тобой! — воскликнула Лус.

— Я тоже должна ехать! — заламывая руки, воскликнула Кандида. — Я должна видеть моего бедного брата!

— Нет! — твердо ответил Рикардо. — Уже поздно. Я не знаю, на сколько задержусь там, возможно, вернусь ночью или под утро.

— Но как мы узнаем? — воскликнула Кандида.

— Я буду звонить, — ответил Рикардо.

Он поспешно надел пиджак и вышел на темную улицу, где его уже ждала машина. Рикардо решил не эксплуатировать старика Хаиме и поехал сам. Он уверенно вел машину по освещенным центральным улицам по направлению к больнице Святого Петра, а в голове неотступно стучала одна и та же мысль: «Эрлинда. Это она во всем виновата».

Он вспоминал ее странное поведение в последнее время — встречи с людьми, похожими на уголовников, посещения «Твоего реванша», куда она не заходила уже несколько лет, пропажа денег. Все это складывалось в стройную картину. Эрлинда, по-видимому, когда-то была связана с этими темными личностями или их сообщниками, возможно, даже участвовала в каких-то преступных операциях, и теперь эти люди снова возникли на ее горизонте. Скорее всего, они грозились открыть всю правду Рохелио и за молчание требовали у Эрлинды денег. Эрлинда, боясь разоблачения, вынуждена была платить им. Возможно, и в «Твой реванш» она приходила, чтобы занять денег у Сорайды.

Подъезжая к зданию больницы, Рикардо был уже практически уверен в том, что его догадка верна.

Эрлинда, побледневшая, с заплаканными глазами, сидела в приемной. Когда Рикардо вошел, она вскочила со стула и бросилась к нему.

— Что с ним? — сухо спросил Рикардо, отстраняя ее.

— В него стреляли, — ответила Эрлинда. — Сейчас ему делают операцию.

Потянулось долгое ожидание. Эрлинда и Рикардо молчали. Казалось, прошла вечность, но вот наконец дверь операционной открылась и вышел хирург.

— Ну что, доктор? — спросила Эрлинда.

— Пуля прошла с нескольких миллиметрах от сердца, — ответил врач. — Так что считайте, что вашему мужу повезло. Он будет жить.

— Можно мне к нему? — умоляюще спросила Эрлинда. — Мне нужно сказать ему одну очень важную вещь.

— Нет, — категорически отказал врач, — он еще очень слаб, и любое волнение, пусть даже приятное, может оказаться для него роковым.

Эрлинда утерла глаза платком.

— А завтра, доктор?

— Не уверен, — ответил врач.

Рикардо вместе с Эрлиндой вышли на улицу.

— Я подвезу тебя, — сказал Рикардо.

Эрлинда молча кивнула.

Они ехали по безлюдным улицам. Было далеко за полночь.

— Как это произошло? — спросил Рикардо.

— Я ждала Рохелио около шести. Обычно он возвращается примерно в одно и то же время. Но сегодня он запаздывал.

— Да, в шесть он встречался со мной в «Паломе», — подтвердил Рикардо.

— Ожидая его, я все время подходила к окну. Не знаю, я почему-то очень волновалась сегодня. Я… я решила ему все рассказать, Рикардо. А его все не было. И вот наконец мне показалось, что я вижу, как он появился в конце улицы со стороны автобусной остановки. И тут раздался выстрел. Я видела, как он упал. Выбежала из дома, подбежала к нему. Он был уже без сознания. Я вызвала «скорую помощь». Остальное ты знаешь.