А Генка подбадривает меня:

- Смелого пуля боится, смелого штык не берёт!

Второй раз я прыгнул лучше, а третий - ещё лучше.

Генка не стал меня ни хвалить, ни упрекать за робость, будто всё так и должно получиться.

- Теперь будем отрабатывать главный элемент «смертельного обрыва», - говорит он.

- Какой такой элемент?

- Сейчас увидишь. Только сперва надо подстилку под турником помягче сделать, вместо мата.

- Из чего мы её сделаем? - спрашиваю.

- Соломы натаскаем. Пошли.

Мы от сарая принялись охапками таскать солому, которую скотина не успела поесть за зиму. Принесли по три охапки, Генка хорошо разровнял солому под турником.

Потом притащил из дома стёганое одеяло и расстелил поверх соломы. Получилось наподобие толстого матраца.

Генка схватился руками за перекладину и начал раскачиваться туда-сюда. Когда сильно раскачался, выкрикнул: «Алле!», оторвался от турника, дрыгнул в воздухе ногами и шмякнулся на мягкую подстилку.

- Сколько баллов? - быстро спрашиваю.

- Нулевая оценка, - недовольно ответил Генка. - Не получилось…

Он встал и потёр плечо.

- Ушибся?

- Ладно, подстилку мягкую догадались сделать, а то бы мог ключицу сломать, - поморщился от боли Генка.

- Как же делается этот главный элемент?

- Надо в воздухе перевернуться и ногами на землю встать, - пояснил он.

- Теперь понятно, - говорю ему, - только давай лучше не будем делать главный элемент, ведь не получается же… Хватит с нас и одного.

Я боялся, что он и меня сейчас заставит перекувырнуться в воздухе. И я-то уж наверняка сломаю себе шею.

Но Генка не заставлял меня, он сам решил ещё раз попробовать. Встал, посмотрел вверх на перекладину, потянулся к ней руками и опять поморщился.

- Больно?

- В гимнастике без травм не обойдёшься, - ответил он.

- Ты подожди, когда плечо заживёт, - начал я отговаривать его.

Да разве Генка меня послушается? Ведь он такой упрямый!

Тут, откуда ни возьмись, прибежала Генкина сестра Таня и напустилась на брата:

- С ума сошёл! Новое стёганое одеяло треплешь!

Она выдернула из-под его ног одеяло и принялась отряхивать.

Генка с насмешкой говорит ей:

- Сестра называется… Я жизнью рискую, а тебе тряпки жалко… Бери своё приданое, обойдусь и без него!

Таня тоже в долгу не осталась, тоже насмехается над Генкой:

- Насмотрелся по телевидению выступлений гимнастов. Теперь тебе лавры Николая Андрианова покоя не дают? Сам решил стать таким?

- И стану, тебя не спрошусь!

- У тебя до Андрианова нос не дорос!

Они всё время ссорятся. Таня не любит Генку, говорит - от него ни днём ни ночью покоя нет, что он всё в доме вверх дном перевернул…

Зато меня она любит, называет скромным, тихим, послушным мальчиком. Но мне не нравится быть скромным, тихим, я хочу быть как Генка, только у меня почему-то не получается. За это меня брат Борис не любит, называет всякими обидными словами. Я и размазня, и хлюпик, и маменькин сынок, и безвольный… Говорит, что если я не закалю себя физически и духовно, то в армии мне солоно придётся и вообще я в жизни ничего не добьюсь…

А вот Генку он любит, расхваливает его на все лады: Генка смелый, решительный, отважный… Генка целеустремлённый, Генка находчивый, закалённый - он в огне не сгорит и в воде не утонет! Говорит, в армию его возьмут в парашютно-десантные войска и в жизни Генка добьётся всего, чего захочет! Вот как он его хвалит!

- Я скажу папе, чтобы он разломал твой турник, иначе ты себе шею свернёшь на нём! - сердилась Таня.

- Свою сверну шею, а не твою, - огрызнулся Генка и полез на турник.

Но в это время с нашего двора послышался голос Бориса:

- Гена, подожди!

Наши дворы разделял высокий забор. Борис подпрыгнул, ухватился руками за кромку досок, подтянулся. Затем навалился грудью на забор, мелькнул в воздухе ногами и очутился в саду. Так у него всё это быстро и ловко получилось, что мы от удивления рты разинули.

- Плох тот гимнаст, который не мечтает стать Николаем Андриановым, - говорит он на ходу. - Только начинать, Гена, надо не сразу с сальто-мортале.

- А с чего же? - спрашивает Генка.

- С простых упражнений. У гимнаста должны быть крепкие руки и гибкий позвоночник. Сейчас я проверю у вас с Петей то и другое, - говорит Борис, а сам нет-нет да и глянет на Таню.

Таня тоже не уходит из сада. Стоит и всё одеяло рукой отряхивает, хотя на нём нет уже ни одной соломинки.

У Тани волосы чёрные, длинные и волнистые. Глаза и брови тоже чернющие, а щёки румяные. Бабушка Аннушка говорит, что Таня у них писаная красавица.

После школы Таня пойдёт работать на ферму дояркой. Мать её, тётя Катя, передовая доярка-трёхтысячница, орден имеет. Вот и Таня надумала стать дояркой. Они всем классом решили остаться работать после школы в своём колхозе. Да ещё написали в газету обращение ко всем выпускникам школ района с таким призывом. Другие ученики поддержали и хоть не все, но всё же многие тоже после школы будут работать в своих колхозах - кто механизатором, кто животноводом… Кому что по душе.

Борис взял Генку под мышки и поднял к турнику.

- Подтянись, сколько сможешь.

Генка подтянулся пять раз. Он, может, и больше бы смог, да плечо у него болит.

Потом Борис таким же манером поднял меня к турнику. Я уцепился за перекладину и всего-навсего только один раз смог дотянуться подбородком до неё.

- Всё ясно, - говорит Борис. - Я буду вашим тренером. Вот вам первое задание: через неделю вы должны подтягиваться на турнике по десять раз. Каждый день тренируйтесь по два раза в день - утром и вечером.

А сам всё на Таню поглядывает.

- Когда сможете удержаться на перекладине, значит, есть сила в руках.

Тут он подпрыгнул, схватился за перекладину обеими руками, подтянулся. Потом отпустил одну руку и остался висеть только на второй согнутой руке.

Мы с Генкой переглянулись: какие у Бориса здоровенные мускулы!

Борис спрыгнул на землю.

- Теперь посмотрим, умеете ли вы делать мостик.

Он легко перегнулся назад и упёрся ладонями в землю

почти у самых своих пяток. Из Бориса получилось кольцо. Он постоял так немного и выпрямился.

Генка как ни старался, но так мостик и не сделал. А я и вовсе не смог сделать, где уж мне, если у Генки не получается.

- И это задание вам на неделю. Тренируйтесь ежедневно и на траве, и на песке, когда пойдёте на речку купаться. Позднее научитесь делать стойку на руках, потом…

Со двора тётя Катя позвала дочь. Таня неохотно ушла, и у Бориса сразу пропала охота быть нашим тренером.

- Задание на неделю получили - действуйте!

Обратно к себе во двор Борис не стал прыгать через забор, он пошёл в обход огородом.

За обедом мама сказала, что она получила отпуск и что мы с ней завтра же поедем гостить к дяде Толе в Оренбург.

Дедушка говорит ей:

- Петя в селе на лоне природы отдохнёт лучше, в городе теперь ужасная духота!

- Ребёнку, - это мама меня так называет. Бориса мальчиком, а меня ребёнком, - нужны новые впечатления!

Папы дома не было. Он работает агрономом, от зари до зари пропадает в поле, потому что летом горячая пора - летний день год кормит. Мама говорит, что он совсем замотался, что никогда вовремя не поест, поэтому заработает себе гастрит или язву желудка.

Если бы папа был дома, то вдвоём со своим папой - моим дедушкой - они бы уговорили маму не тащить меня с собой в душный город. Но папа мотался - это мама так говорит - где-то по полям, а дедушка один не мог переубедить маму.

И на другой день рано утром мы поехали в город за этими самыми впечатлениями. До станции ехали на автобусе, а потом на поезде.

В Оренбурге мама водила меня в цирк, в кукольный театр, в передвижной зверинец… В детском парке катался на карусели… Ходили в Зауральную рощу, катались по Уралу на катере. Но без Генки мне всё равно было скучно, и я стал проситься домой. Я мог бы и один доехать к себе в село, но мама и слышать об этом не хотела. Она всё уговаривала и уговаривала меня ещё немного погостить у дяди Толи, а то, говорит, он может подумать, что нам не понравилось у них, обидится и не станет приезжать к нам в село в свой отпуск.