Куда же тут денешься? Пришлось мне терпеть целых двенадцать дней.

Когда приехали домой, я тут же со всех ног помчался к Генке. Вижу, в саду у них полным-полно ребят. И не разбрелись кто куда по всему саду, не носились ватагой как угорелые, не сбились в кучу малу и не галдели, а стояли смирно. Стояли не как попало, стояли чин-чином в одну линию и внимательно слушали Генку. Он прохаживался перед ними такой важный, будто полковник или даже генерал, и что-то им растолковывал. Увидал меня, строго спрашивает:

- Прибыл?

Я сразу оробел от его такой строгости и кое-как ответил:

- Прибыл.

- Ну-ка скажи нам, кто стал абсолютным чемпионом по гимнастике на двадцать вторых Олимпийских играх в Москве?

Я, хоть убей меня, этого не знал.

Генка усмехнулся, потом приказывает своему однокласснику:

- Кочкин, скажи ему! - Назвал не по имени, а по фамилии.

Витя конопатый по-солдатски вытянулся в струнку и так протараторил, что только слова от зубов отлетают:

- Абсолютным чемпионом по гимнастике на двадцать вторых Олимпийских играх в столице нашей Родины городе-герое Москве стал советский спортсмен Александр Дитятин! Он завоевал восемь медалей!

- Ясно? - повернулся ко мне Генка.

Пока я ездил в город за своими впечатлениями, Генка тут, видать, успел наладить у ребят дисциплину ого какую! Теперь и мне нельзя держаться шалтай-болтай. Я тоже, как

Витя конопатый, опустил руки по швам, выпрямился и на военный манер ответил:

- Так точно!

- В нашу команду «Олимпийские надежды» хочешь вступить?

- Хочу! - говорю.

- Становись в строй на левый фланг, - приказал мне Генка и указал рукой, где находится этот самый левый фланг.

Я примостился в самом хвосте строя.

Потом Генка молча подошёл к турнику, подпрыгнул, ухватился за перекладину, подтянулся, отпустил одну руку и повис на второй согнутой руке. Точь-в-точь как Борис тогда.

У меня рот сам открылся от удивления.

А Генка спрыгнул на землю, всё так же молча отошёл в сторону - раз! - перегнулся назад и сделал мостик. Потом немного оттолкнулся ногами от земли, поднял их вверх и встал на руках.

У меня чуть глаза на лоб не вылезли!

Генка перевернулся и встал на ноги. И всё молчит и на нас не глядит, будто нас вовсе тут нет. Он немного отдохнул, потом разбежался, упёрся руками в землю, мелькнул в воздухе ногами…

Он так быстро перевёртывался в воздухе, как будто колесом катился по саду.

Теперь я уже весь окаменел от изумления.

Генка отдышался, опять встал под турник и только тут объявил:

- «Смертельный обрыв», или, по-спортивному, сальто-мортале.

Он ухватился за перекладину и начал медленно раскачиваться.

Я хотел ему сказать, как же он будет делать «смертельный обрыв» без подстилки, но у меня теперь уж и язык не ворочался.

Генка что есть силы раскачался, выкрикнул «Алле!», оторвался от перекладины, перевернулся в воздухе и встал ногами на землю. Да ещё как встал! Даже не пошатнулся! Чуть только присел, вытянув руки перед собой, но это так полагается по-спортивному.

Меня до того завидки взяли, что слёзы на глазах навернулись и язык сразу заговорил:

- Как же ты сумел всё это?!

Тут Генка перестал быть похожим на полковника или даже генерала, а стал как Генка.

- Пока ты гостил в Оренбурге, я в это время усиленно тренировался, - говорит.

- Я же теперь не догоню вас!

Генка улыбнулся и похлопал меня по плечу:

- Не горюй, Петя, они ведь тоже ничего ещё не умеют. Сегодня только первый день занятий, начнём с подтягивания. Я буду тренером команды «Олимпийские надежды».

И я сразу перестал горевать: с таким тренером, как Генка, обязательно научусь делать сальто-мортале.

Звезда Генгера

Когда я пришёл на тренировку в сад, то сразу увидел на двери предбанника прибитый тетрадный лист. На нём крупно были написаны три буквы:

НИИ

Посторонним вход строго воспрещён!

Я подошёл к двери и толкнул её, она была заперта изнутри на крючок.

- Генка, я посторонний или нет? - спрашиваю через дверь.

- Тебе можно. - Он снял крючок, открыл дверь. - Входи.

Я вошёл в предбанник, и Генка тут же опять запер дверь на крючок.

- НИИ - это что такое? - сразу спрашиваю.

- Научно-исследовательский институт, - расшифровал мне Генка. - Я возглавляю конструкторское бюро, ты - мой заместитель. Ясно?

- Что же мы будем с тобой коне… коне…

- Конструировать, - подсказал Генка. Он всегда подсказывает, когда я забываю трудные новые слова. - Сейчас узнаешь. Сперва скажи мне, в какой век мы с тобой живём?

Это мне известно.

- В двадцатом веке! - быстро отвечаю.

- Тебя спрашивают, не в каком, а в какой. Не по столетиям, а по технике. Понял?

Теперь понял. Вспомнил, что Генка по технике трактор изучал, ну и говорю ему:

- Мы с тобой живём в тракторный век.

Генка махнул рукой.

- Трактора уже полвека тарахтят на земле. А ты подумай о том, что совсем недавно появилось.

Совсем недавно у нас в селе появился водопровод.

- Мы с тобой живём в водопроводный век! - радостно говорю.

Генка даже рассмеялся.

- Водопровод был ещё в Древнем Риме!

- Тогда я, Ген, не знаю, - говорю чистосердечно.

- Мы живём с тобой в космический век! - поднял Генка вверх указательный палец. - А что находится в космосе, знаешь?

- Знаю.

- Что?

- Небо.

- А в небе? - пристаёт Генка.

- В небе находятся облака…

- Это - атмосферное явление, - перебил меня он.

- В небе находятся Солнце, Луна и звёзды! - выпалил я ему.

- И планеты, - добавил Генка. - Звёзд в космическом пространстве сколько? - не унимался он.

Я несколько раз пробовал пересчитать все звёзды на небе, да только всегда со счёта сбивался. Уж больно их много, звёзд-то. Вот если бы каждая звёздочка, которую я уже пересчитал, гасла, тогда бы я, может, и добрался до конца. А то они все мигают и мигают… Какую два раза посчитаешь, а какую совсем пропустишь, потом и вовсе со счёта собьёшься.

Генка сидит на стареньком табурете, смотрит на меня и ждёт ответа. Ведь он - начальник конструкторского бюро. Не ответишь ему - он к себе в заместители возьмёт кого-нибудь из своего класса, а мне скажет: «Ты неподходящая кандидатура» - или другие какие слова. Он за словом в карман не полезет. Ну, я и говорю ему наобум - всё равно, думаю, он тоже не знает.

- На небе пятьсот звёзд.

Генка усмехнулся.

- Пятьсот… Шесть тысяч видно только невооружённым глазом. А всего в мировом пространстве два миллиарда звёзд! Вот сколько.

- Как же ты их сумел пересчитать?! - удивился я.

- Это мне стало известно из учебника по астрономии для десятого класса, - признался Генка, он уж врать или хвалиться не станет. - Многие звёзды открыли любители-астрономы, в том числе и школьники. Понял? Школь-ни-ки! Во Вселенной есть ещё не открытые звёзды. И мы должны их с тобой открыть! Ясно? Как только я открою новую звезду, назову её Генгер.

- А что это означает?

- Звать-то меня как?

- Генка.

- Геннадий, - поправил он. - А фамилия моя?

- Герасимов, - говорю.

- Теперь понял?

- Нет.

- Геннадий Герасимов сокращённо значит Генгер. Звезда Генгера - звезда Геннадия Герасимова. Ясно?

- Теперь, - говорю, - всё ясно. А если я открою?

- Тогда назовём её Пшик.

И мне сразу расхотелось открывать свою звезду. Что же это будет за звезда такая, если она Пшик? Пшик - это есть пшик, ничего то есть. Сроду мне не везёт! Генкина звезда вон как хорошо будет называться - Генгер. А моя-то - Пшик.

Раньше я думал, что у меня хорошее имя и фамилия тоже хорошая - Шиков. Борис говорит, наверно, наши предки жили с шиком, потому и фамилия наша стала Шиковы.