— Теперь уже недолго.

— До возвращения Франчески?

Пенни слабо покачала головой. Мысль об их сильной связи забрала все её силы. Она больше не хотела слушать, не хотела больше ничего знать. Не существовало никаких шансов на то, что настоящее может быть на высоте того необыкновенного, сумасшедшего, жестокого, эротичного и кровавого прошлого.

— Нет, конец лабиринта. Я вижу свет и музыка закончилась. Лучше поторопиться, или меня уволят. Не знаю как ты, но я не могу себе этого позволить.

— Ладно, я выйду здесь, увидимся позже, — сказала Пенни, выпрыгивая из другого такси, которое они были вынуждены поймать, чтобы не опоздать. Она всё ещё была одета как девочка из колледжа и должна была переодеться.

Тем не менее, едва выскочив из автомобиля, она почувствовала, как будто неожиданно катапультировала в колодец, полный пепла. Перед входом в «Well Purple» стоял Грант, и она была полностью уверена – поджидал её. Он нервно бродил, глядя на наручные часы и, возможно, спрашивал себя, почему это она ещё не приехала.

Пенелопа замерла, парализованная, у окна машины.

— Всё хорошо? — спросил Маркус.

— Да, — соврала она, уставившись на Гранта, который до сих пор её не заметил.

Но Маркус должно быть услышал что-то в её голосе, какую-то неестественную вибрацию, ложь во спасение на заднем плане, потому что он также вышел из автомобиля и посмотрел в сторону Гранта.

— Что происходит? — спросил вновь. — И не пудри мне мозги.

Пенни заставила себя натянуть улыбку.

— Ничего, на самом деле, просто я опаздываю. Я пойду или мне устроят нагоняй.

Ускорилась, освобождаясь от объятия Маркуса, который положил ей на плечо руку, и прошла мимо Гранта, надеясь, что тот не заметит её и уйдёт, думая, что этим вечером она не появиться на работе. Но он повернулся, и застукал именно тогда, когда она уже переступила порог. И губы хорошего парня исказила змеиная улыбка.

Пенни пробралась сквозь человеческий поток, который уже наполнил бар, вошла в крошечную комнату для персонала, чтобы переодеться. Помещение закрывалось раздвижной дверью без замка, и за всё время этой сумасшедшей операции она оставалась, прикована взглядом к этому гигантскому вееру из пластика, окрашенному в ядовито жёлтый цвет, опасаясь, что Грант преподнесёт ей какой-нибудь неприятный сюрприз. Вздохнув с облегчением, она начала надевать туфли, когда неожиданно увидела его перед собой. Музыка и голоса в зале заглушили скрип, производимый дверью, когда она открывалась. Сейчас он стоял напротив и смотрел на неё со своей обычной самодовольной ухмылкой угрожающего лицемера.

— Любовь моя, — сказал он. — Я волновался. — Приблизился, медленно и элегантно, как мужчина, который хочет подарить букет цветов, но при этом, из его глаз сочилась свирепость демона, с нимбом производимым пламенем.

Пенелопа встала и попыталась не показать свой глубокий страх.

— Проваливай нахер, мне надо работать.

Но Грант не остановился. Подошёл ещё ближе и Пенни пришлось отступить, хотя она и ненавидела быть добычей или жертвой.

— Ты стала ещё красивее. Ты что-то сделала? Запах секса. Ты чертовски сексуальна.

— Если ты не сдвинешься...

— Я двигаюсь, двигаюсь, не собираюсь же я делать это здесь. Хотел только поставить в известность, что я не исчез и действительно так сильно хочу тебя, что рано или поздно вставлю тебе до полусмерти.

Пенни отклонила голову набок, она ненавидела даже прикосновения его дыхания. От него исходил аромат насыщенного и дорогого парфюма, который вызывал у неё тошноту сильнее, чем реальная вонь. Он был слишком умён, чтобы напасть на неё там, куда в любую минуту кто-то мог войти, но его близость производила эффект равнозначный агрессии и вызывала отвращение.

Поэтому, когда Грант протянул руки чтобы дотронуться до её плеч, и несмотря, что этот жест не являлся прелюдией к прямой атаке, Пенни, вспоминая то, чему учил её Маркус, скинула обе руки, толкнула его в сторону, подняла колено и ударила его ногой в место, где она была уверена, сделает больше боли. Грант крикнул, сгибаясь пополам и выплёвывая ей в лицо град оскорблений, перемешанных с жалобами.

Пенни ожидала, что в следующий момент он рухнет вниз, хватая воздух как отравленное насекомое, но Грант не рухнул на пол, а напротив, он остался стоять и начал двигаться в обратном направлении, как если бы тестировал своё неуклюжее движение назад. Именно тогда Пенни увидела Маркуса, подошедшего к Гранту сзади. Он был слишком высокий и внушительный, чтобы его не заметить. Маркус схватил Гранта за плечо, завёл и согнул ему руку за спину и ударил о стену с такой жестокостью, что она подумала – стена сломается.

— Но что такое… — прошепелявил Грант, с носом и ртом раздавленными об стену, практически целуя её. Из одной ноздри стекала струйка крови, в то время как слёзы от боли, которую ему нанесла она, продолжали стекать по щекам.

Маркус, нажимая с силой, удерживал его в такой позе.

— Кусок дерьма, — сказал ему на ухо таким тоном, что даже без этой чудовищной хватки, вызывал страх только своим голосом, — сейчас я тебя выпотрошу, порежу на куски и потом сожгу, и от тебя ничего не найдут, даже ни одного зуба.

Грант продолжал мямлить и ныть, как трус со сломанным носом и помятыми яйцами. Пенни положила одну руку на плечо Маркуса и сжала её.

В его глазах виднелся вооружённый убийца, там был маленький мальчик, который хочет полностью отрезать голову мужчины, нападающего на его мать, только взрослее – намного больше – и более смертоносный.

Пенни не могла позволить ему это сделать. Она собиралась сделать то, что много лет тому назад сделала Шерри. Вынула символические ножницы из его рук. Сказала ему:

— Я прошу тебя, отпусти его.

Маркус ослабил хватку на руке Гранта. Уставился на Пенни, смотрящую на него, молчаливо умоляя не идти дальше и не разрушать себя, уничтожая Гранта. Глаза Пенни были блестящие, открытые и похожие на взгляд матери. Грант, между тем, воспользовался этой, воображаемой заминкой, чтобы вырваться и убежать. Бежал даже не оборачиваясь, заметно прихрамывая и проводя рукой по носу.

Маркус повернулся в его направлении, как будто собирался догнать, но Пенни удержала его обеими руками.

— Если его покалечишь, то тебе это выйдет дороже. Он дерьмо, но мне ничего не сделал.

— Всё ещё нет! Твою мать, Пенни, с некоторыми людьми не существует другого решения. Он должен умереть. Если он не умрет, то рано или поздно сделает больно тебе или кому-то ещё.

— Тогда будем надеяться, что он умрёт, но не от наших рук. Иди работать, я уверена, что он не вернётся.

Маркус покачал головой.

— Я уже позвонил в «Maraja», чтобы предупредить, что сегодня не приду. Я останусь здесь, и если он вернётся, клянусь, я отведу его в переулок и разобью о стену голову. Пенни, я не шучу.

— Я знаю, что не шутишь, но... не делай ничего подобного. Я не позволю тебе просрать свою жизнь. Через две недели выйдет Франческа, ты должен думать только об этом и тогда вы уедете из этого дерьмового места. Я справлюсь, как всегда делала по жизни. Теперь позволь, я пойду работать, или Дебби превратиться в настоящую ведьму.

Она направилась по направлению к барной стойке, но заметила что качается. У неё на ногах была одета только одна туфля. Пенни одела и второй и почувствовала себя уставшей, такой измотанной – ей казалось, она держит на своих плечах всю тяжесть этого здания, включая людей и их сердца, их мысли и выпитый алкоголь. И Маркус, который уставился на неё, не отрывая взгляда, Маркус с его глазами убийцы, который прошептал за мгновение, прежде чем выйти из комнаты:

— Если он прикоснётся к тебе, то умрёт и это обещание.

Как и сказал, в эту ночь Маркус не пошёл работать. Он оставался там до тех пор, пока Пенни не закончила, всегда рядом, настороженный и злой. Она и так уже расстроенная по более серьёзным причинам, была вынуждена наблюдать за бесчисленными попытками абордажа Маркуса со стороны других девушек. Однако все, в определенный момент уходили, как отправленные в отставку.