И вот, Маячник и летчик стоят друг напротив друга, пока вниз не сбегаются все коты. Их желтые глаза изучают гостя, а гость меж тем снимает летные очки и улыбается. Его кожа от висков до скул покрыта светлой чешуей, а глаза с вертикальным зрачком едва заметно светятся в темноте.

— Ну и к чему такая срочность? — усмехается гость-дракон. — Ты по мне соскучился?

— Нашел твои письма, — отвечает Маячник, — здесь их хранить небезопасно — драконоборцы зачастили, лучше забери.

— Точно соскучился, — ухмыляется гость. — Идем, закатим Рыцаря под навес.

Оливер в нерешительности остается на пороге. Его не звали и, кажется, даже не заметили. Коты тоже остаются внутри, только верный Чо и дурной Чернокрыжик бегут за Маячником.

Пока Маячник и гость возятся с самолетом, Оливер варит кофе с солью, праменским перцем и сливочным маслом. Но не на горелке Маячника, а над маленькой керамической шкатулкой.

То, что подумала об угольке, шарфе и перце именно Ная, греет душу летописца. Даже высокомерие нового гостя не так расстраивает. К тому же, у этого дракона чешуя видна в человеческом облике, значит, он немолод, а старые драконы все странные. И, скорее всего, не любят кофе.

Оливер вздыхает и наливает напиток в высокую чашку с дирижаблем, такую же белую, как чешуя гостя.

***

— Эй, летописец, иди сюда, поможешь! — зовет его Маячник и Олли спускается помогать. Гость-дракон привез с собой несколько коробок, судя по весу, там книги или папки. Коробок не так много, но Маячник хочет отнести все за раз, так что каждому достается по две.

Дракон взбегает по лестнице так быстро, словно к его ногам приделаны крылья. Маячник неспешно поднимается следом. Последним в гнездо добирается Оливер. Он уже не останавливается отдыхать через каждые три пролета, как в первый день, но все равно чувствует себя отстающим.

Меж тем, наверху обнаруживается, что гость сидит на столе и самым наглым образом пьет кофе Оливера, невзирая на масло и праменский перец. Летный шлем лежит в стороне, и видно, что волосы дракона, убранные в низкий хвостик, волнистые и абсолютно белые.

— Наконец-то у тебя в доме появились достойные напитки, — говорит он Маячнику.

— Вообще-то я тебе чай заварил, — отвечает тот. — А ты, похоже, оставил без кофе моего летописца.

Только тут гость обращает внимание на Оливера.

— О! — говорит он. — Так он настоящий!

У Оливера просто не находится слов. Он садится на топчан и Пухить тут же усаживается к нему на колени. Маячник усмехается и дает летописцу изящную фарфоровую кружку с чаем. К слову, чай действительно хорош. Какое-то время Олли пьет его молча, а Пухить урчит у него на коленях.

— Просто он немного прозрачный, — добавляет гость и допивает кофе одним глотком. — Ну же, Лохматый, представь мне своего летописца. А то он решит, что я его презираю, а я просто не могу общаться с теми, кто мне не представлен. Издержки воспитания.

— Это Оливер Хольмен, мой летописец и городничий Прамена, — усмехается Маячник. — Он из другого мира, но вполне материален. А еще он привозит мне кофе, в отличие от некоторых.

И уже обращаясь к Оливеру, Маячник представляет гостя:

— Это трепло — лорд Альбин из дома Селль. Белый дракон, брат леди Хенны, прежней правительницы Сельмы. Он как и ты видит мир таким, какой он есть. Но не от отсутствия фантазии, а от вредной привычки докапываться до сути, а потом отпускать ее на свободу. Привыкай, летописец, тебе с ним лететь до Сельмы. Кстати, Альбин, своди его в архивы. Тебе не сложно, ему не бесполезно.

— Сам ты трепло, — зевает Альбин Селль. Затем глядит на летописца оценивающим взглядом и, наконец, кивает: — Если он будет варить мне кофе, я буду водить в его в архивы.

— Это, кстати, комплимент, — «переводит» Маячник. — Это чудовище пьет только самое лучшее.

Оливер долго глядит на Альбина. Он впервые в жизни не может понять, притворяется перед ним собеседник или в самом деле такой, каким хочет казаться. Нечто похожее Оливер испытывает каждый раз, общаясь с Зиком Зильбером. Перекупщик душ так привык к своей маске, что она кажется более реальной, чем его сущность. Вот и теперь, чем дольше Оливер глядит на Альбина, тем меньше дракон напоминает капризного заносчивого аристократа.

Но прежде чем Оливер успевает понять самое главное, Альбин Селль ставит кружку кофе в сторону и спрыгивает со стола.

— Так что, договорились?

Оливер кивает. Он попадет в секретные архивы Сельмы, а все, что нужно для этого сделать — варить кофе. Летописцу и верится, и не верится, он старается не радоваться раньше времени. Для начала надо выбраться с маяка и не угодить в лапы драконоборцев.

Глава 21. Пора улетать

Вот и пришла пора улетать. Оставив Маячника с Альбином в гнезде, Олли сбегает в маленький домик собирать сумки. Он сильно погорячился, решив, что собирать ему нечего: как-то незаметно ему надарили одежды и безделушек. Летописец не может избавиться от ощущения, что какие-то вещи появились сами собой. Вот например, эта кружка с налетом океанской соли. На маяке Оливер всегда возвращает вещи туда, откуда взял, вот и кружки стоят на кухне или в шкафчиках гнезда, а никак не в спальне под кроватью. Или книга в дерматиновой обложке с потертым золоченым рисунком трехглавой горы. С виду зачитанная до дыр, но кто здесь будет ее читать? Не иначе, мир хочет привязать его вещами.

В конце концов, перебрав сумку на десять раз (и каждый раз вытаскивая оттуда кого-нибудь из котов), Олли оставляет только свои тетради, набор разноцветных ручек, зубную щетку, подаренный Мирой свитер, джезву и ложку с длинной ручкой — подарок Рееты.

Такой вот набор для выживания путешественника из другого мира. Будь собой — пишет Ная, и Оливер берет только то, что напоминает ему о том, что он не клерк из Сельмы.

Летописец наматывает шарф на шею, в очередной раз достает из сумки недовольного Корентайна, кладет за пазуху керамическую шкатулку с вечным углем. Другой человек обжегся бы, но городничий Прамена знает, кто он есть, и символ души города его не ранит. Напоследок оглядев комнату Оливер не удерживается и кладет-таки в сумку книгу. Маячнику уж точно не до нее, а Мира вряд ли читает что-то кроме телеграмм, газет и сводок погоды.

Кажется все. Оливер переступает порог домика, а вслед ему глядят Сэр Шурш и Джа, Сильвестр и Сильвия, Астролябия и Парадигма…

***

Пока Олли собирал сумку, погода наладилась. А еще в «гнездо» вернулся Безумный Рат.

Когда летописец с вещами забирается наверх, он застает самый разгар перепалки. Безумец ходит по комнате, как зверь по клетке, то и дело сверкая глазами, Альбин сидит на топчане, скрестив ноги и ухмыляется. Маячник в стороне разбирает принесенные коробки, в которые то и дело норовят залезть вездесущие коты.

В коробках лежат стопки одинаковых кожаных папок с едва заметной маркировкой. Маячник берет каждую из них в руки, ощупывает корешки, взвешивает на ладони и раскладывает на полу по одному ему ведомой схеме. Коты скачут между стопками, топорщат усы, принюхиваются. Одним словом, идет сложная работа, Маячнику не до старых драконов. А те ведут себя ну совсем не по возрасту.

— И чего ты приперся, — шипит Рат. — В этой башне уже достаточно драконов. Нормальных. С крыльями.

— Я может и бескрылый, но не безмозглый, — отзывается Альбин. — И на гостей не кидаюсь.

Безумец скалится и смеется.

— А ты руки при себе держи! А то совсем откушу. Будешь и бескрылый и безрукий.

— Ни такта, ни воспитания, фу таким быть, — зевает Альбин. И тут же обращается к Маячнику: — И не жаль тебе было тратить лучшие годы жизни на это чудовище?

— У меня все годы лучшие, — улыбается Маячник. — А ты сам к нему лез, вот и получил.

Альбин пожимает плечами:

— Не сдержался. Когда еще увидишь свежевоскрешенного дракона.

— И как? — присоединяется к разговору Олли. — Есть отличия?

Альбин снова пожимает плечами: