— Я случайно подслушал, как Мира говорила, что из-за какой-то микстуры она как раз и не может превратиться в дракона, — осторожно говорит Олли.

Несмотря на предупреждения, ему ужасно хочется докопаться до правды и сложить единую картину.

— Лучше оставь эту историю, летописец, — качает головой Маячник. — Если только не хочешь в ней поучаствовать. Стоит тебе влезть поглубже, и мир навсегда тебя привяжет.

— Ты уже отбрасываешь тень, — замечает Безумец, доселе молча изучавший пол. Значит вот что он там высматривал.

Оливер смотрит на деревянные доски и правда замечает слабую тень, словно ее отбрасывает кто-то полупрозрачный и тонкий.

В свой прошлый приезд на маяк он тоже обзавелся тенью, но то было уже под конец истории о Башне. Летописец и сам теперь чувствует, что стал слишком материальным для этого мира. Прав Маячник. Нужно не отступать от плана, найти тетрадь и расспросить об остальных домах и драконах. И успеть уйти до того, как мир примет его окончательно. Страшно подумать, что скажет Ная, если он, застряв здесь, не вернется к ее дню рождения…

Глава 19. Неприятности

— Кажется, я потерял тетрадь, — говорит Оливер, наливая кофе себе и Маячнику. У ног крутятся коты. Ночью их хозяин решил устроить внезапную уборку в башне и почти всех прогнал, недолго думая, хвостатые сторожа табуном прискакали в домик к Оливеру, так что пришлось подниматься и летописцу.

До утра Олли искал свои записи и в домике, и в сумках, и в башне, даже в сараях над погребами (Рис, наконец-то, решил, что гость достоин пропуска в святая святых), но тетрадь пропала бесследно.

— Наверное, коты заиграли ее в какую-нибудь щель, — предполагает летописец.

— А когда ты ее в последний раз видел? — спрашивает Маячник. Перед ним на полу лежат разные предметы, с первого взгляда никак друг с другом не связанные. Маленькая чаша с трещиной, расшитый янтарем пояс, стопка писем… Словно обломки кораблекрушения, вынесенные на берег безжалостным штормом уборки.

Оливер пытается вспомнить, когда он делал последние записи. Что там было? Ссора братьев Ратов? Или он успел записать пришествие дракона на Маяк? После Рата он точно ничего не писал — сначала заявились драконоборцы, потом чинили маяк, было не до того… Ой.

— Кажется, это были не коты, — медленно говорит летописец.

Маячник склоняет голову на бок.

— Мм, думаешь, это драконоборцы забрали твою тетрадку?

— Похоже, что так, — выдыхает Оливер. — Теперь понятно, почему они так вежливо прощались. Только я не понимаю, зачем она им? Это же просто сказки, к тому же я не их гражданин. Маяк даже не на их территории…

— Это, летописец, незаконный ввоз, хранение и, возможно, распространение запрещенной литературы на территории приморья, — говорит со знанием дела Маячник. — То-то у тебя тень выросла. Ты уже в этой истории по уши. Впрочем, пока еще не ты, а мистер Оливер Хольм, гражданин княжества Сельма. Это, кстати тебя отчасти спасает. Пока они собирают нужные бумаги для ареста клерка из Сельмы, ты успеешь отсюда сбежать. Выбирай, куда.

Оливер молчит. Вот уж не думал он, что так глупо закончится его миссия. Толком ничего не узнал, потерял записи, еще и влип в историю. Здесь только два пути. Бежать прямо сейчас в Прамен (но тогда очень вероятно, что ворота в этот мир для него больше не откроются — история не любит оторванных сюжетов). Или доиграть свою роль до конца, тогда мир его легко отпустит, и он успеет записать легенды обо всех драконьих домах. Но тогда шансы успеть на день рождения Наи стремятся к нулю.

— Дай мне пожалуйста конверт, — говорит, наконец, Оливер. — Напишу, чтобы меня не теряли…

***

Привет.

У меня возникли непредвиденные трудности. Скорее всего я какое-то время не смогу вести записи, т.к. скоро меня придут арестовывать драконоборцы. Хочется сказать «так получилось», но кажется, я сам во всем виноват.

Выяснил почти всю историю братьев Ратов, можно сказать, пообщался с ней лично. А еще услышал миф о происхождении приморских драконов. Странно, что там нет ни ни слова о доме Риир, хотя ты говорила, что Тал Риир был приморцем. Еще выяснилось, что старший из Ратов выжил, и у него даже есть внучка. Ее зовут Мирата (кажется я уже писал тебе о ней) и получается, что это она — законная глава Северного приморья. Подумай об этом, пока я буду незаконно пересекать границу, спасаясь от ареста.

PS: Передай Нае, что я могу не успеть приехать к ней на день рождения.

PS2: Не знаешь, как вывести тень? Кажется, этот мир хочет меня привязать…

PS3: Ты знала, что все так и будет, да?

Олли от Оливера

***

Оливер вздрагивает не то от раската грома, не то от хлопка двери внизу.

Коты, дремавшие в «гнезде», разом поднимают головы и спрыгивают с насиженных мест встречать хозяина. Только Сильвия, Сильвестр и Корентайн остаются с летописцем: очень уж удобно устроились. Одна привалилась к правому боку, другой положил передние лапы и голову Оливеру на колени, а сквозняк улегся на шею и угрожающе ворчит, когда летописец пытается его снять.

Под очередной раскат грома появляется Маячник, мокрый до нитки, с огромной сумкой через плечо. Днем он ездил в город отправлять почту и узнавать новости, а на обратном пути попал-таки в шторм.

— Пляши, летописец, тебе письмо, — улыбается он, кидая сумку к топчану, а сам отряхивается, словно большой пес, брызгая водой во все стороны. Оскорбленные в лучших чувствах коты разбегаются.

Оливер, который со вчерашнего дня сидит на чемоданах в ожидании драконоборцев, не ждет от письма ничего хорошего и плясать не собирается. Вдруг там повестка? Впрочем, вряд ли драконоборцы будут предупреждать, скорее сами заявятся на маяк.

Оливер так переживал, что они придут сюда, пока Маячник будет в городе, что Безумный Рат не выдержал, проворчал что-то про нервный клок тумана и ушел. А чуть погодя началась буря, в какую ни один драконоборец не рискнет выйти в море.

Только теперь Оливер догадывается, что ее организовал Рат. Позаботился так позаботился.

— От кого письмо? — спрашивает Олли Маячника.

— Сам посмотри в сумке сверху.

— Не могу, — отзывается Оливер, которому не хочется тревожить котов. — У меня лапки. Двенадцать штук.

Маячник пожимает плечами, он свою миссию выполнил, а дальше летописец может делать с письмом что захочет.

— А еще через день-два ты летишь в Сельму, — добавляет смотритель маяка, ставя чайник на горелку и между делом отхлебывая из небольшой фляжки, с виду ужасно дорогой. Она обтянута светлой кожей, инкрустирована камнями и эмалями. — Я договорился.

— Полечу? На драконе? — Оливер чуть не подскакивает на месте, коты глядят на него с укоризной и по-очереди уходят запоздало приветствовать Маячника. Теперь можно достать из сумки промокший насквозь конверт с печатью главпочтамта города Залесска.

— Почти, — усмехается хозяин котов и достает из закромов — о чудо — изящный фарфоровый чайник, а к нему три чайных пары такого же сервиза. Похоже, на маяке опять гости.

— Кстати, там еще для тебя посылка, — добавляет Маячник, насыпая в чайник черные скрученные листья.

Но Оливер и так уже нашел мягкий сверток с большой сургучной печатью почты Прамена и маленькой синей — Залесска. В отличие от письма, он сухой и как будто теплый. Но сначала — письмо.

Летописец распечатывает конверт и пробегается глазами по расплывшимся строчкам, написанных знакомым почерком.

«Не мерзни!

PS: всегда будь собой. Или драконом.

Ная.»

В свертке — длинный теплый шарф, коробочка с праменским перцем и невероятно горячая керамическая шкатулка.

Глава 20. Белый летчик

В тот же вечер Оливер понял, что значит «улетишь почти на драконе».

Еще не утихла буря, когда обитатели маяка услышали шум мотора, и на поле пожухлой травы сел одномоторный моноплан. Из черной, блестящей от дождя кабины выбрался пилот в безукоризненно белой куртке и таких же светлых штанах. Капли дождя словно отскакивали от него, а грязь, в которой завязли подошвы его сапог сошла еще до того, как гость переступил порог башни.