Он усмехнулся.

– Я знаю, Найрин. Но не стану её за это осуждать. Многие помогают другим, надеясь на выгоду для себя. Ах! Чего кривить душой? Я и сам в их числе.

– Это не так! – подала голос Садара.

– Так, и не спорь. Уж ты-то должна знать меня и все мои тёмные желания. Что я делаю? Ради кого? Для чего? Зачем я вообще в этом городе? И почему до сих пор продолжаю бороться?

– Ты дал слово. Пообещал матери, что вернёшься домой, – Садара осторожно погладила его по волосам.

– Уже прошёл год с того обещания. А я всё ещё не вернулся. Да, не рассчитал слегка со временем, но я спокоен, меня это не особо заботит.

– Алая и Орила, – напомнила Найрин.

– Да… – он опустил взгляд в пол, повесил голову, опершись локтями в колени. – Хм. Вроде бы стараюсь ради них. Но в действительности… всего лишь хочу избавиться от чувства вины.

Фахиса смотрела на него и внимала каждому слову. Вот почему он вздрогнул, когда она говорила про вину. И да… он видит кошмары. Хаос хочет задавить то единственное светлое, что в нём осталось.

– Но всё же стараешься, господин, – осмелев, заговорила Фахиса. – Не сдаёшься.

Он посмотрел на неё – какой же у него пронзительный взгляд! Это чувствовалось даже здесь – за изнанкой эфира! Суккубка замерла от неожиданности. Господин никогда так на неё не смотрел.

– Да, не сдаюсь. Просто нельзя, – он вздохнул. – Что ж, придётся свыкаться с тем, что я обычный эгоист, но ведь героем мне быть никогда и не хотелось. Всё, что я совершил, просто стечение обстоятельств… череда нелепых случайностей. Пфф. Прав был Гасиф, как всегда…

Вахираз вновь опустил взгляд в пол.

– Череда нелепых случайностей… одной части меня семь веков назад захотелось поиграть в месть, а другой – спустя семь веков захотелось прогуляться через древнюю крепость в Баку.

Фахиса протянула к нему руку, остановила над взъерошенными волосами, пальцы суккубши дёрнулись – прислужницы господина смотрели на неё напряжённо. Выдохнув, она опустила ладонь ему на голову.

– Господин… Я суккуб и вампир. Порождение Хаоса, призванное служить ему и разрушать созданное Творцом. Даже сотни тысячи тысяч поглощённых душ не насытят вечно голодную во мне бездну. Но… что с того? Разве это важно? Я тут – с тобой, Садарой и… Найрин, – Фахиса усмехнулась, глядя на ангелицу, – вместе с ханирой – созданием Творца, которое мне следует уничтожить. Но я не делаю этого. Глупо, смешно! Но это так. Она враг и мне, и Садаре, но не стремится убить нас. Даже ты для неё… враг.

– Нет! – воскликнула Найрин, в глазах ангелицы вспыхнул гнев.

– Да! – с вызовом ответила Фахиса. – Но это не важно! Ты тоже здесь. Все мы здесь. Оказались тут, потому что так получилось. С этим ничего не поделаешь. Остаётся лишь принять.

Садара кивнула и опустила ладонь поверх ладони Фахисы, затем выжидательно взглянула на Найрин. Ханира вздохнула и повторила жест.

– Мы с тобой, господин, – произнесла Садара.

– В печали и радости, – добавила Найрин.

– Вопреки всему… до конца – каким бы он ни был, – закончила Фахиса.

– Раз вы так говорите, – он посмотрел на неё и улыбнулся, – больше никогда не буду унывать. Да, пусть будет так. Я буду действовать, как и раньше – даже если это означает «делать всё ради себя». Может, я когда-нибудь увижу иную, более высокую цель… А пока…

Он поднялся с кровати, ладони прислужниц заструились вниз по его волосам, упали на плечи. Вахираз обхватил Фахису за талию и впился в её губы в жарком поцелуе. Глаза суккубши распахнулись от неожиданности, но… она не стала сопротивляться, позволив его языку сплестись с её.

– Господин! – не выдержала ханира.

Вахираз оторвался от страстных губ.

– И ты своё получишь, Найрин. Так… что я тебе обещал, Фахиса? – он ехидно изогнул бровь.

– О… осе… оседлать тебя… господин, – после страстного действа язык суккубши заплетался и губы дрожали, – если я помогу… схватить убийцу.

– Всего-то? Что ж, обещания надо выполнять.

Он улыбнулся, откидываясь на кровати.

– Кто хочет первой?

Фахиса переглянулась с прислужницами господина, но только хотела раскрыть рот…

– Я, господин, – опередила Садара, нагнулась и стала стягивать с него штаны.

– Я… тоже… хотела, – смутилась Найрин.

– И для тебя найдётся место, – улыбнулась викара, устраиваясь на паху Вахираза. – Эту ночь господин дарит нам, поэтому не бойся и не стесняйся. Встань на коленях у него над головой да пошире раздвинь ноги. Ты не против, господин?

– Не против. Я обещал, что подарю вам желаемое, – усмехнулся он, глядя на ещё больше смутившуюся ханиру.

Фахисе ничего иного не оставалось, как отступить и наблюдать происходящее. Прислужницы оседлали господина, отчего у суккубки ниже живота всё заныло – между ног растёкся мучительно-сладкий жар. Садара медленно поднималась и опускалась, тихо постанывая, постепенно ускоряя ритм. Найрин… её крылья мелко дрожали от удовольствия, ханира елозила вперёд и назад по языку господина. О таком наслаждении Фахиса даже не мечтала – рано ещё. Уже того, что Великий Вахираз ей доверяет, принял её и готов сдержать слово – сейчас более чем достаточно. А вот потом… Суккубка мечтательно закрыла глаза. Сидя на постели рядом с ними, откинув голову и слушая сладкие стоны ханиры и викары, воображала себя на месте прислужниц господина. Можно опустить пальцы в ложбинку между ног, начать ласкать себя, но… нет, не этого она хотела. Подобное никак не сможет её насытить. После того, как она вкусила тёмной силы Вахираза, когда он раз за разом входил в неё, обжигая нутро чёрным огнём… нет, самоудовлетвориться она больше никогда не сможет. Теперь только господин способен унять бушующую в ней страсть…

– Меняемся, – потребовала Найрин, заставив Фахису открыть глаза. Суккубка нервно облизнула губы, видя, как викара и ханира меняются местами. Как им сейчас хорошо!

– Шаин… – простонала Садара, прижимаясь лоном к его языку. – Я ещё в нашу первую встречу говорила, что ты сладкий! Но… ахх! Даже не представляла насколько!

– Будь со мной нежен, Шаин, – произнесла Найрин, пропуская в своё чрево мужское естество.

Фахиса с расширяющимися от удивления глазами смотрела на ханиру, которая всё ускоряла и ускоряла темп, будто хотела пожрать душу господина. С каждым разом поднимаясь и опускаясь, её кожа… Чёрная, за изнанкой эфира, кожа ангелицы становилась всё белее. Тиамат! Не может быть! Нимб над головой Найрин исчез, а крылья засияли снежной чистотой.

– Падшая! – прошептала Фахиса.

Сияющая белым светом ханира за изнанкой казалась чуждой, ненастоящей. Хаос изменил её! Найрин не замечала произошедшего с ней, продолжая самозабвенно отдаваться столь желанному наслаждению.

Ханира вскрикнула, спустя миг закричала викара, и обессиленные обе, тяжело дыша, развалились на господине.

– Найрин… ты сияешь… за изнанкой эфира! – выдохнул Вахираз, наконец узрев, что произошло с прислужницей.

Ханира медленно поднялась, освободив чрево от мужского естества, заставив Фахису судорожно сглотнуть. Суккубка нервно сжала и разжала кулачки, изнывая от нетерпения.

– Это… странно, господин, – Найрин улыбнулась и величественно расправила крылья, словно собиралась взмыть в небеса. – Раньше никогда мне так хорошо не было. Чувство непонятной свободы.

– Ничего удивительного, – усмехнулась Садара, поднимаясь с господина. – Ты теперь падшая.

– В смысле? – удивился Вахираз.

– Она слилась с тобой, Шаин, – продолжила викара. – Вкусила силу Хаоса через тебя.

– И… и что это меняет? – он взволнованно посмотрел на Найрин.

– Она больше не светлая защитница, – Фахиса всё ещё с нескрываемым удивлением смотрела на падшую ханиру.

Найрин усмехнулась и пожала плечами.

– Для нас с тобой, Шаин, это ничего не меняет, – ханира опустилась к нему, обняла и прижала его голову к груди. – Я сама этого возжелала. Да, я никогда не смогу вернуться в объятия Создателя, но главное – теперь я только твоя. Только твоя защитница.