Рождество провели дома, смотрели фильмы. Рэйчел не хотела подарков, заявив, что это напомнит ей об открытии подарков в доме родителей, чем бы мы и занимались сейчас, если бы не авария. Но я все же подарил Рэйчел еще одну игрушку на елку. Хрустального ангела, купленного несколько месяцев назад. Я еще не подозревал, сколько этот ангел будет для нее значить. Она сказала, что фигурка всегда будет напоминать ей о том, что Бог привел ее родителей к сестре. Рэйчел всегда видит, что-то хорошее даже в плохом, и сказала, что ее родители и сестра воссоединились на небесах, что подаренное мной украшение символизирует ангела, которого они отправили с небес приглядывать за нами, раз уж они сами больше не могут.

Когда Рождество прошло, я избавился от дерева, но прежде упаковал наши два украшения, Рэйчел взяла ангела и положила его на каминную доску в гостиной, сообщив, что планирует оставить его там на весь год, чтобы он за нами присматривал. Затем взяла другую игрушку, что я купил ей в прошлом году, и которую она называет рождественской звездой, и заставила нас обоих загадать желание. Я не знаю, чего хотела она, но я хотел, чтобы с ней случилось что-то хорошее, что заберет ее боль и заставит ее снова почувствовать счастье.

Мое желание сбылось через неделю, когда мы узнали, что она беременна. Доктор сказал, что это случилось в конце ноября, и мы с Рэйчел поняли, что накануне этого знаменательного события ее родители погибли.

Моя жена была в восторге, когда узнала о том, что станет мамой. Говорила, это подарок от Бога. Он не мог просто забрать всю ее семью и оставить ее ни с чем, поэтому дал нам благословение. Ребенка, которого она так отчаянно хотела.

Беременность протекала сложно, как доктор и предсказывал. Но не так плохо, как думали мы. Рэйчел был прописан постельный режим в первые четыре месяца, но потом ей разрешили не очень активно двигаться вплоть до восьмого месяца. Затем еще месяц в постели, и теперь мы здесь, в больнице. Сегодня двадцать второе августа, и Рэйчел готова родить нашего ребенка. Надеюсь, это произойдет очень скоро.

Мы не знаем, мальчик у нас или девочка. Рэйчел хотела, чтобы это стало для нас неожиданностью. Но мы уже выбрали имена. Лорен Элизабет, если девочка, Элизабет - имя матери Рэйчел. И Гаррет Эванс, если мальчик, Эванс - девичья фамилия Рэйчел.

Я хочу девочку. Если у меня будет дочь, ей придется рано или поздно выйти замуж за одного из членов группы, что уже плохо, но все же лучше, чем на самом деле быть частью организации, как будет, если у меня родится сын. Если только не изменятся правила. Я все еще надеюсь, что изменения придут, и судьба моего ребенка будет зависеть только от него самого.

— Она готова, — говорит доктор медсестрам, стоящим рядом с ней. Затем смотрит на Рэйчел. — Милая, ребенок на подходе, поэтому я нуждаюсь в твоей помощи, когда я тебя попрошу, хорошо?

Рэйчел слабо кивает.

— Да.

— Ты можешь это сделать, — напоминаю ей я. — Уже почти всё, и скоро мы увидимся с нашим малышом.

Она еле заметно улыбается, когда сжимает мою руку. Я обнаружил, что упоминание о ребенке помогает Рэйчел больше всего остального, о чем я говорю. Она пойдет на что угодно ради своего ребенка.

— Хорошо, Рэйчел, — говорит доктор, — пора тужиться.

Я остаюсь стоять у нее в изголовье, и потуги, кажется, длятся вечность. Затем, наконец, наш ребёнок появляется на свет, и мы слышим, как он громко плачет.

— Мальчик или девочка? — спрашивает Рэйчел, улыбаясь, а по ее щекам текут слезы.

Пожалуйста, пусть будет девочка. Пожалуйста, пусть будет девочка. Я повторял эти слова в своей голове весь день.

— Мальчик. — Доктор держит его, показывая нам. — Здоровый и красивый мальчик.

Я должен быть счастлив, но, честно сказать, я в ужасе. Мальчик. Когда он вырастет и станет мужчиной, то будет вынужден присоединиться к «Дюнамис».

— Разрешите мне посмотреть на него, — просит Рэйчел, протягивая к нему руки.

Медсестра аккуратно вытирает ребенка, а я оглядываюсь назад на Рэйчел и замечаю, как ее лицо теряет цвет, и она начинает прерывисто дышать.

Потираю ее ладони своими пальцами.

— Рэйчел, ты в порядке?

Когда медсестра подходит ближе, чтобы вручить ей ребенка, Рэйчел теряет сознание, падая обратно на кровать.

Доктор вскакивает, хватается за хирургические инструменты и что-то кричит медсестрам, но я не понимаю, о чем она говорит.

Медсестра, держащая ребенка, выбегает из комнаты.

Мониторы мигают, издают противные звуковые сигналы и начинают тревожно пикать.

— Что происходит? — Я кричу, глядя на свою жену, она все еще без сознания. — Рэйчел. — убираю волосы с ее потного лба. — Рэйчел, любимая, очнись!

— Выведите его отсюда! — требует врач. — Сейчас же!

Медсестра подходит ко мне и хватает за руку.

— Вам нужно уйти. У нас чрезвычайная ситуация.

— Нет, я не могу ее оставить!

— Сэр, вы только все усугубляете. Пусть доктор делает свою работу.

Дверь в комнату распахивается, и в палате появляется еще одна бригада врачей и медсестер.

Ко мне подходит огромный санитар и сильнее дергает за локоть.

— Сэр, вам нельзя здесь находиться.

Кровать Рэйчел окружили люди, и я больше не могу ее видеть. Медбрат практически выталкивает меня из палаты, останавливаясь, когда мы оказываемся в приемном покое.

— Что происходит? — я требую ответа у него. — Никто толком ничего не говорит!

— Ваша жена теряет много крови, и они пытаются остановить кровотечение.

— А если они этого не сделают?

— Мы сообщим вам, как только ее состояние стабилизируется.

Затем он разворачивается и мчится обратно в палату моей жены.

Что, черт возьми, только что произошло? Ребенок же родился. Все было отлично! А буквально через секунду разверзся кромешный ад.

Я начинаю бесцельно слоняться по коридору, нервно расхаживая из угла в угол. Мое сердце колотится, грозясь выпрыгнуть из груди, а руки сжимаются от бессильной ярости. Как они смели оставить меня здесь, ничего не сказав? Они обязаны мне сказать, что происходит. Дать мне хоть что-нибудь!

Медбрат сказал, что Рэйчел теряет много крови. Люди умирают от этого. Что, если она?.. Нет. Она не может умереть. Она не может! Она мое все. Моя собственная жизнь. Если Рэйчел умрет, умру и я. Я уже был мертв, прежде чем встретил ее, но она спасла меня. Она вернула мне жизнь. Рэйчел не может умереть.

Я не верю в Бога и никогда не молюсь. Но не сейчас. Сейчас я сижу в кресле в зале ожидания, закрыв глаза, и повторяю про себя молитву. Пожалуйста, не забирай ее. Ты уже забрал всю ее семью. Пожалуйста, не забирай и Рэйчел тоже. Я умоляю тебя. Пожалуйста, не отнимай ее у меня. Без нее я ничто. У меня нет ничего. И я не могу самостоятельно воспитывать нашего ребенка. Он же в ней нуждается. Ему нужна его мама. И мне она нужна. Пожалуйста, не отбирай ее у нас.

Я медленно открываю глаза, когда слышу, как по коридору проезжает металлическая тележка. Я не вижу, что на ней, но ее завозят в палату, где находится Рэйчел. Я встаю и пытаюсь увидеть, что там происходит. Но дверь закрывается перед моим лицом, и я ничего не успеваю разглядеть. Я слышу голоса, но не понимаю, о чем говорят.

Ничего не остается, как вернуться в зону ожидания. Она наполнена новоиспеченными отцами и их родными, окруженными близкими и друзьями. Родители, братья, сестры, кузены. У всех здесь присутствующих есть люди, которые их поддерживают, и радуются вместе с ними. Но не у меня. У меня тут никого нет. Джек и Марта проводят отпуск в Европе. Родители Рэйчел мертвы. А мои родители не хотят иметь ничего общего со мной. Я уверен, они услышали, что Рэйчел беременна. Так как люди любят сплетничать, мои родители, вероятно, узнали об этом, как только мы перерастали делать из этого секрет. Но они никогда не звонили, чтобы поздравить или хотя бы поинтересоваться, как здоровье их невестки. Мы ничего от них не слышали. Ни одного слова.

И вот я сижу здесь. В одиночестве. В ожидании новостей.