Как бы то ни было, в тот вечер Сэкондо позвонил ей спросить, есть ли у нее дома свет, потому что они сидели в темноте. Разбушевалась гроза и оставила их в кромешной тьме.

«Но, Сэко[3] , вы в тридцати километрах отсюда, причем тут есть ли у меня свет, или нет?»

«Притом, притом, не беспокойся...»

Они с зятем всегда находили общий язык, неизвестно почему. У них очень хорошие отношения с первой их встречи. Им даже особо и не нужно было разговаривать, по правде говоря, они вообще почти не разговаривали. Да и потом, что они должны были друг другу сказать? Им было достаточно таких отношений. Эвандра знала, что если ей нужна какая-то помощь, он всегда рядом.

Глава 4

Эвандра приходила на кладбище каждый день уже в течение двух лет, но именно в тот день она впервые поняла, что у нее большая проблема. В тот благословенный день в начале осени. Правда, казалось, что на улице еще лето, ведь стояла духота, и небо было укутано серыми тучами. Погода была похожа на июньскую, когда дождь может начаться в любой угодный Богу момент, и каждый раз это было похоже на всемирный потоп.

Эвандра, как уже было сказано, шла вдоль одной из тех улочек, которые ведут из исторического центра на окраину городка. Когда она преодолела ворота и собиралась пройти по посыпанной галькой дорожке на кладбище, внезапно началась гроза, раскалывающая небо на части и заливающая землю тоннами воды. Она вернулась обратно и укрылась от ливня, войдя в супермаркет. Эвандра поблуждала там немного с пустыми руками, затем взяла тележку и купила что-то, чтобы не казаться той, кто зашел в магазин только чтобы укрыться от дождя. Она купила несколько пачек печенья, выбирая их очень тщательно: печенье с маслом, без масла, из непросеянной или из кукурузной муки. Она запаслась ими на славу, хотя и не ела их вообще; зато они могли пригодиться ей, когда неожиданно приезжала Алессия, чтобы сделать ей сюрприз, или сестра Анна, которая брала с собой детей, так они могли бы перекусить все вместе. В общем, Эвандра купила печенье. Но не было ни малейшего намека на то, что дождь вскоре прекратится. Он продлился около двух часов, а когда закончился, было уже так поздно, что кладбище закрылось, поэтому пришлось вернуться домой.

Это было начало. Этот дождливый день. Осложненный тем фактом, что дождь шел и весь следующий день, и день спустя, и еще несколько дней подряд, которые для нее казались вечностью.

Что касается дождя, он был частым явлением в эти два года, когда она осталась вдовой. Но Эвандра только тогда заметила свою проблему. Внезапно она поняла, что если у нее не получалось сходить на кладбище, она не знала, чем еще заняться — ее жизнь иссякла. Эвандра поняла это в тот самый день, там, в супермаркете, покупая пачки печенья, которые ей вовсе не были нужны, в тот день в начале осени, в котором не было ничего особенного; этот день был такой же, как и другие, но именно он дал начало всему тому, что произошло дальше. Кто знает почему. Возможно, потому, что она слишком долго была вдовой и больше не могла этого выносить, или, может, дождь никогда не был таким сильным и не шел столько дней подряд. В конце концов, она потеряла душевное равновесие, если так вообще можно говорить о женщине, которая превратила свою жизнь в походы на кладбище. Ровно семь дождливых дней она терпела, а когда уже больше не смогла, она со злости позвонила своей подруге Розалене, чтобы задать ей пророческий вопрос:

— Как ты думаешь, чем мне заняться, когда идет дождь? Ты мне поможешь, Розале?

Телефон в доме Розалены Аквавивы зазвонил вечером: это была ее подруга Эвандра. Если точнее, это был вечер седьмого октября, Розалена заплетала косу, и, чтобы ответить, она бросила ее недоделанной, ругаясь, ведь ей придется начинать все заново — очень длинные волосы никогда ее не слушались.

Розалене было 48 лет, в точности, как и Эвандре. Они подружились в начальной школе. Правда, в сравнении с Эвандрой, Розалена была сильнее, веселее, выше, элегантнее, энергичнее. Современнее. Другими словами, она была лучше во всем. Но самое главное заключалось в том, что у Розалены не было семьи. Она никогда не была замужем, и она всегда говорила: «Вот что ты будешь делать с мужем?» Она работала бухгалтером на маленькой текстильной фабрике, специализировавшейся на производстве скатертей Old style. Old Style — это еще и бренд, Old Style Italy. Они экспортировали товар за границу, в том числе и в Америку. Розалена вела дела вместе с двумя коллегами-мужчинами. Бывало так, что она сидела на работе и по 10 часов, если так было необходимо. Она успевала делать покупки в обеденный перерыв, поэтому, выходя из здания вечером, она с легкостью выделяла себе часик в спортзале, прежде чем вернуться домой и на скорую руку приготовить легкий ужин. Она ела или чуть-чуть, или вообще ничего — все ради фигуры, потом либо шла на свидание, либо плюхалась на диван перед телевизором, либо садилась за компьютер, чтобы початиться с друзьями.

В тот вечер она должна была пойти на свидание. Один из ее коллег-мужчин пригласил ее в какой-то клуб. Он не сказал в какой, он просто спросил: «Ты не хотела бы после ужина пойти со мной в клуб?»

Одно лишь слово «клуб» заставило сердце Розалены биться чаще. Или это из-за того, что коллега, который каждый день на протяжении полугода был перед ее носом, наконец-то решился на что-то. Он очаровал ее сразу же. Розалена использовала глагол «очаровать» почти везде — эта штука меня очаровывает, этот фильм, эта пицца, этот мужчина — все ее очаровывало. Этот коллега ее очаровал, потому что он был немногословен, и его усы были черные как смоль, и потому, несмотря на тот факт, что он всего лишь два раза за последние полгода обратился к ней, она каждый раз вздрагивала от его глубокого как ночь голоса.

Факт остается фактом: когда Эвандра позвонила ей, чтобы спросить, что делать, если идет дождь, у Розалены голова была занята выбором парфюма и платья для предстоящего вечера.

— Что значит, чем тебе заняться, когда идет дождь? Что это за вопрос? — спросила Розалена задумчиво.

Эвандра тихим загробным голосом объяснила ей с точностью, спокойствием и отчаянием, что, когда идет дождь, она не могла идти на кладбище, и тогда не знала, что ей делать в своей жизни. И, если дождь шел целыми днями, как тогда, то это был самый настоящий кошмар, и она не знала, сможет ли это вынести. И сможет ли Розалена любезно помочь ей выбраться из этого черного туннеля и сказать, что ей делать, учитывая тот факт, что она была ее лучшей подругой.

— Розале, — сказала Эвандра ей. — У меня появляется пустой день, который для меня кажется настоящим адом... Я чувствую себя на краю бескрайней пропасти. Я хочу броситься в нее, Розале. Что мне делать?

Эвандра высказала подруге все на одном дыхании, ровным и мрачным как болото голосом. По ее голосу Розалена поняла, что дело серьезное. Она села на унитаз, отложила в сторону вечерние мысли как о клубе, так и об усатом коллеге.

— Эва, что я могу тебе сказать? Хочешь покончить с этой чушью с кладбищем? Если идет дождь, ты сидишь дома! Я ясно выразилась?

Сколько раз Розалена говорила ей прекратить, она не может так продолжать и ходить каждый день к покойнику. Хватит! Подруга говорила, что жизнь продолжалась, а она сидела там, между гробницами, как колючий сухой репейник между камнями в пустыне. Так она и говорила, добавляя диалект в свою фразу: «Кто ты, Эва? Репейник in miezz'a le petre?[4] 

Глава 5

Для Эвандры ходить каждый день на кладбище вовсе не было безумством, для нее в этом заключалась сама жизнь. Полная, богатая и, в некотором смысле, даже хорошая. Речь шла не о том, чтобы именно идти на кладбище, а о том, чтобы остаться там ненадолго. Провести время. Побыть там в неподвижности несколько часов. Сесть, поболтать, жить в том месте. Эвандра не ходила туда, чтобы принести цветы, поздороваться и уйти, или поплакать. Она ходила туда, чтобы провести время.