– С тебя хватит. Лучше заткнись и не рыпайся.

Я была довольна собой, ибо прекрасно отыгрывала Коногава Горо. От женщин он брал самое сокровенное, а мужчин рассматривал не более, чем способ самоутвердиться и превозвыситься. Мирное время сковывало запредельную жестокость и кровожадность, которые бы раскрылись в случае войны, как цветы по весне.

Хорошо, что я его съела.

Насилие раздразнивало внутреннего убийцу. Вечно голодный, он готов был сожрать всех стражников. Но чудовище на цепи у меня. И я не позволю себе лишнего.

– Прочь с дороги! Мне нужно поговорить с изменником с глазу на глаз. Воля отца.

– Но Дзунпей-сама дал указ никого не подпускать, – напомнил начальник часовых.

– А ты не подумал, что всё может измениться тысячу раз?

Горо безнаказанно потянул его за кончик уха к полу. С силой, которую я ощущала в руке, оторвать его не составило б труда.

– Я понятно изъясняюсь, почему я здесь?

– Понятно, – простонал тот.

– Что ты должен сказать? – издевался сёгунский сын.

– Пропустите наследника! – прошипел бедолага.

Остальные послушались мгновенно. Никто не хотел связываться с Коногава.

Я отпустила и грубо оттолкнула стражника от себя, не чувствуя жалости к прихвостням сёгуна. Мы с Горо в этом были похожи.

Несчастный чуть не споткнулся об подчинённого со сломанным носом.

– Для тех, кто слабо слышит, повторяю: с Урагами Хидео я буду говорить уединённо. Если я замечу, что греете уши, мало не покажется. Вас десять. По два уха на рыло. На пару ожерелий хватит. Они очень ценятся на Большой Земле. Не забывайте!

– Так точно, Горо-доно!

Воины забились в самый дальний угол двора, где и затихли.

Хорошая работа, Нагиса.

Папа уже ждал меня.

Я шла к нему, а сердце обливалось кровью: он был сам на себя не похож.

Привычного пурпурного кимоно больше не было – содрали. Голыми ступнями он стоял на мокром и холодном камне. Мешковатая и изодранная, ноги прикрывала одна только тюремная хакама.

Розги дождя хлестали его с самого вечера. Над ним поиздевались вволю. Вид был кричаще подавленный и измотанный. Но то – лишь поверхность непроглядного моря.

Дальнейший осмотр показал пугающие подробности, распалявшие во мне огонь злости и жажду мести. О пытках говорили многочисленные кровоподтёки: его били долго и упорно. Пары ногтей на пальцах ног… не доставало.

Дыхание сбилось: только не папу.

На месте выдранных ногтей были видны багровые разводы: запёкшуюся кровь размывал дождь.

Нетронутым оставили только лицо. Не просто так, если помнить, какую участь уготовили папе. Собираемые по утрам в пучок на затылке, теперь волосы свисали, мокрые и безвольные, до шеи.

Любой человек будет выглядеть жалко после того, как с ним обошлись так же. Но для меня папа оставался сильным, храбрым и великим. Самым лучшим. Даймё Фурано, несгибаемо пережившим страдания.

Папа не хотел встречаться с Горо взглядом. Но ожидание затянулось, а разговор не начинался. Когда он посмотрел в мои глаза, а я – в его, мне было трудно ответить, что расстраивало больше. Истязание над папой, или же злоба, с которой он посмотрел.

Смутившись, я потупила взор и отвернулась. Сама виновата. Замешкалась и не выстроила мост для полноценного общения. Не сделала так, чтобы он сумел разглядеть своего ребёнка.

– Долго мы будем так молчать? – утомлённо спросил папа. – Не трави мне душу.

Женский голосок, который он точно узнает, вырвался наружу, но из-за потрясения прозвучал тихо и тонко, напоминая стихающий плач.

Ни о чём не догадываясь, папа даже не принял это во внимание.

– Ну же.

Общество сёгунского сынка ему не нравилось.

– Папа, это я. Нагиса, – сказала я чуть громче, следя, чтобы меня не услышали стражники, на нас косившиеся. Когда я обернулась и гневно посмотрела, они уткнули глаза в пол, будто ничего не было.

– Нагиса? Неужели? Ты…

Папа находился на грани беспамятства и не сразу воспринял услышанное. Когда до него дошло, он широко распахнул глаза.

– Как?.. Зачем?..

После ссоры с Хандзо папа решил выяснить, почему я плакала по ночам. Тонко чувствуя подвох, он понимал, что междусобойчиком не обошлось. Я набралась храбрости и рассказала правду.

Ведь, сколько бы я ни баловалась и ни пакостничала вместе с Рэй, он никогда не наказывал. Только выслушивал и объяснял, почему благородные дети так себя не ведут. Его убеждения в воспитании только укрепляли мою любовь и доверие.

Ему было больно от услышанного. На мгновение он потерял из виду своё дитя, обнаружив чудовище. Его надежды на достойного продолжателя рода рухнули в тот день. Сына по имени Нагиса будто бы не существовало. Перед ним сидела девочка и, чуть не плача, ждала, что в этот раз её всё-таки накажут.

Весь мир был бы готов ополчиться – даже собственная мать и сёстры, но не папа. Он не собирался отказываться от ребёнка, продолжая любить, как и прежде, если не больше. Наверное, ничего другого ему не оставалось.

Папа не понимал моё самоощущение и боялся дара, но стоять наперекор не стал, давая так мне необходимое: быть собой хоть изредка.

Ему хотелось видеть Нагису-мальчика, и я была им в обычной жизни, чтобы никто больше не узнал о моей истинной природе. Когда ничто не препятствовало, я примеряла свою любимую оболочку и ходила гулять в город дотемна. В Оме с этим было ещё проще.

Папа обо всём догадался. В общих чертах, но тем не менее.

Я была расстроена осуждением, с которым он подошёл к этой новости. Всё произошедшее играло ему на благо, но он оставался неумолим. Впрочем, ничего нового.

Ведь папа взял с меня обещание, что я никогда не буду больше пожирать людей. Исполнять его не было чем-то трудным, потому как своё я уже получила. Но опасность, грозившая его жизни, сняла прежние ограничения.

– Я пришла тебя спасти…

Мне очень хотелось обнять его, зацеловать и пожалеть, но так я бы только выдала себя. Да и не принял бы он подобные знаки внимания от Горо.

Папа разочарованно вздохнул и опустил глаза, чтобы собраться с мыслями.

– Тебе не следовало это делать. Лучше бы ты убежала и зажила своей жизнью, как давно хотела. Зваться Урагами нынче постыдно…

– Да что ты такое говоришь, папочка?!.

Его мнение обесценивало трудности, которые мне пришлось преодолеть. Обидно.

– Я так старалась, чтобы хотя бы увидеть тебя! Давай уберёмся отсюда поскорее…

– Нет, нет, нет, – качая головой, повторял он, будто пьяный.

Глаза его бешено метались.

– Тысячу раз нет. Я… должен быть здесь. Нельзя мне убегать – не для того я перенёс днём столько. Нужно дождаться Рю... Он должен явиться сегодня…

Снова этот Рю…

Неведомый спаситель Мэйнана. Так называемый старший брат, который появился откуда ни возьмись и перевернул с ног на голову саму жизнь Урагами. Папа стал одержим этим воссоединением, равно как и мыслями, что продвигал этот изгнанник.

Возможно, я вела себя строго, не зная Рю лично. Но даже для меня папина привязанность казалась чем-то безумным. На его месте я бы хваталась за любую возможность спастись. Но он – не я.

– Это слишком опасно… папа! Я всё продумала! Я смогу освободить тебя. Просто поверь мне! Как и всегда…

С Коногава Горо мы бы сбежали легко. Под предлогом помощи отца в поимке меня взять пару-тройку стражников и выехать за стены замка. На подходах к особняку перебить всадников. Умертвить стражу, засевшую в доме. Окопаться. Дождаться этого Рю – и продолжить дело семьи.

Всё просто. И овцы целы, и волки сыты.

Я готова была их озвучить, надеясь, что он сохранил благоразумие. Но он перебил, собираясь предоставить свою точку зрения.

– Не нужно… Нагиса. Милая моя доченька… Это всё только усугубит. Лучше, если я останусь тут, а Дзунпей – в неведении. Только так мы сможем свергнуть сёгуна...