Заехав в узкую улочку, Сано спешился и с заднего двора, где за забором располагались разные мастерские и особняки жителей квартала, подошел к дому. Открылись ворота, за ними стояли две женщины с корзинами. Одна из них, начинающая седеть, около пятидесяти лет, была одета в простое серое кимоно, другая была полностью седая пожилая женщина. Сано подошел к ним, пока его люди ждали внизу переулка.

— Здравствуй, мама, — сказал он.

Седая женщина посмотрела на него с удивлением.

— Исиро!

Ласковая улыбка засветилась на ее морщинистом лице.

Сано приветствовал горничную и компаньонку своей матери, которая работала в их семье, еще до его рождения:

— Здравствуйте, Хана-сан.

Еще до рождения Сано, сорок лет назад, его отец стал ренином, после того, как третий сегун Токугава конфисковал земли его хозяина господина Киа, предоставив клан Сано и других слуг опального господина самим себе. Перед своей кончиной, шесть лет назад, отец Сано, используя семейные связи, сумел устроить своего единственного сына на должность ерики в полиции Эдо. Последовавшая затем цепь событий подняла Сано с этой должности до его нынешнего положения.

— Рада тебя видеть, — сказала мать. — Ты не был дома уже больше двух месяцев.

— Я знаю, — сказал Сано, чувствуя себя виноватым, потому что пренебрегал своим долгом навещать ее.

Когда после краткого пребывания в полиции, когда он стал сесакан-сама сегуна, он переехал в замок Эдо и взял мать с собой. Но такое изменение ее сильно расстроило, что Сано согласился на ее переезд обратно в дом, в котором она прожила почти всю свою жизнь. Теперь она жила здесь довольная, на щедрое содержание, которое ей обеспечил сын.

— Как поживают мой внук и моя уважаемая невестка?

Его мать обожала Масахиро и гордилась Рейко, но несколько стеснялась ее. Когда Сано ответил, что с ними все хорошо, она сказала:

— Хана и я собирались пойти на рынок, но мы можем пойти позже. Заходи внутрь, покушай.

— Спасибо, мама, но я не могу остаться.

Она заметила, что его людей, что ожидали его внизу переулка возле лошадей:

— Ах. Ты очень занят. Я не должна задерживать тебя.

Они расстались, а Сано подошел к углу квартала. Там стояла Академия боевых искусств Сано, которая занимала длинное, низкое, деревянное здание, с коричневой черепицей и решетками на окнах. Как и многие ренины, отец Сано не обладал никакими умениями, кроме мастерского владения боевыми искусствами. Он основал эту Академию, которая давала ему скромный доход, позволяющий его семье жить. Когда Сано был молодым, эта школа не была достаточно престижной и могла привлекать только самураев низшего ранга. Но сегодня он увидел, что юноши и молодые мужчины, которые носили гербы Токугавы и других сильных кланов, гурьбой заходили в двери. Его имя, высокое положение, и то, что он здесь приобрел свои боевые навыки, увеличили репутацию школы. Теперь она стала одной из престижнейших школ в Эдо.

Сано вошел в школу. Внутри зала, ученики, одетые в свободные брюки и куртки проводили спарринги друг против друга. В зале стоял грохот от ударов деревянных мечей, топающих ног и боевых выкриков, команд и наставлений инструкторов. Сенсей, Аоки Коемон, поспешил к Сано.

— Привет, — сказал он с приветливой улыбкой.

Это был коренастый, добродушный самурай, примерно одного возраста с тридцатишестилетним Сано. Они выросли вместе, Коемон когда-то был учеником отца Сано, который оставил школу ему. Сано иногда завидовал своему другу и товарищу детских игр, из-за того что его жить не была отягощена дворцовыми интригами, которые грозили не только лишить его должности, но и опозорить. Ведь такая жизнь могла быть у него самого, если бы не амбиции его отца, который хотел, чтобы сын добился большего.

Коемон вытащил два деревянных меча из стойки на стене.

— Ты долго не появлялся на тренировках. Ты здесь для того, чтобы наверстать упущенное время?

— На самом деле, я пришел, потому что мне надо кое-кого найти, — сказал Сано.

Школа была сосредоточением всевозможных сплетен, касающихся боевых искусств и источник новостей, поэтому он не упускал возможности услышать что-то новое и интересное. Но когда Коемон бросил ему меч, он поймал его. Они встали в стойку, держа оружие в вертикальном положении. Сано больше месяца не проводил спаррингов, но меч держал с удовольствием.

— Кого ты ищешь? — сказал Коемон, когда они кружили друг перед другом, готовя атаку.

— Мастеров боевых искусств, которые владеют техникой дим-мак. — Коемон рванулся, быстро нанеся удар мечом наискосок. Сано увернулся, едва избежав попадания в бедро.

— При всем уважении, твои рефлексы намного слабее, чем они были раньше, — сказал Коемон.

— Я не знаю никого, кто бы практиковал эту технику.

Они продолжали кружить.

— Но, один такой существует.

Сано провел серию выпадов, которые Коемон легко парировал, пока Сано рассказывал про убийства.

— И он в Эдо.

— Это удивительно, — сказал Коемон, затем быстро напал Сано, вынудив того отступить к стене.

Уже задыхаясь от напряжения, Сано контратаковал, получил пространство для маневра и нанес удар Коемону. Когда они столкнулись снова, пот стекал с его лба. Теперь меч стал тяжелым в его руках, с которых давно сошли мозоли.

— Слышали ли ты о каких-либо мастерах боевых искусств, приехавших в город?

Возможно, убийца был их тех ренинов, которые бродили по Японии, дрались на дуэлях, давали уроки и собирали учеников. После битвы при Сэкигахара девяносто четыре года назад, во время которого первый сегун Токугава Иэясу победил своего соперника, таких были тысячи, но постепенно, на протяжении десятилетий, их число сократилось.

— В последнее время такие не появлялись, — ответил Коемон.

— С другой стороны, он мог быть кто-то из местных. — Сано считал такую версию наиболее вероятной.

— Может быть, убийца враг или жертва правителя Мацудайра, который до сих пор скрывал свои тайные знания дим-мак.

Сано замахнулся и рубанул. Когда Коемон прыгнул в сторону, лезвие Сано задело его за рукав.

— Ты уже хорошо уже разогрелся, — сказал Коемон.

Мысль изменила выражение его лица.

— Я кое-что вспомнил. Знаешь ли ты, священника Оцумо?

— Мне это имя ничего не говорит, — ответил Сано, после того как нанес удар, который противник парировал.

— Кто он?

— Он раньше был самураем. Когда потерял своего хозяина, он пошел в монахи. Он поступил в монастырь при храме Энряку на горе Хиэй.

Гора Хией была священной возвышенностью вблизи имперской столицы Киото. Монастырь Энряку был могучим оплотом борьбы буддийских священников, несколько сотен лет его политическое влияние и военная мощь представляли значительную силу в Японии. Поэтому около ста лет военачальник Ода Нобунага взял его штурмом и разрушил его. Потом монастырь был восстановлен, но былого могущества уже достичь не мог.

— Священники обучили Оцумо своим древним тайнам.

Меч Коемона не давал Сано покоя.

— К тому времени, он спустился с горы, он был мастером боевых мистических искусств и как учитель пользовался большим спросом.

— Подобные истории рассказывают тысячи самураев, которые пытаются повысить свою репутацию или привлечь учеников. Но, если Оцумо действительно такой мастер, то почему он не знаменит?

— Он одиночка и избегает внимания к себе. Своих учеников он выбирает очень придирчиво. Он учит каждый раз только одного ученика и учит его в течение многих лет. Все его ученики клянутся не показывать, чему он их обучил и не разглашать изученные приемы.

Аура секретности соответствовала тому, что Сано знал о дим-мак. Защищаясь, Сано нырнул под лезвие Коемона, которое просвистело над головой:

— Где я могу найти Оцумо?

— Когда он находится в городе, он живет в одном из храмов. Я слышал, в них у него есть друзья, которые предоставляют ему место для проживания. Я не знаю, учит ли он сейчас кого-нибудь. Ему должно быть уже лет девяносто. Но он все еще бродит по стране, когда его одолевает страсть к путешествиям.