Альрик вел лекцию как всегда непринужденно — в меру остроумно, в меру серьезно. Сыпал фактами и примерами, оживляя сухой лекционный материал, и все это время я ощущала его внимание. Он не смотрел в мою сторону и вообще забыл, что существует галерка, но волоски на коже приподнимались против воли. Лишь к концу лекции мне удалось успокоиться благодаря тесному прижиманию к Мэлу. Я бы стала его сиамским близнецом, если таковое возможно. Когда прогорнил звонок, Мэл поцеловал меня в висок. «Ты справилась,» — сказал его взгляд.

Профессора обступили фанатки, задававшие наперебой вопросы по поводу предстоящего промежуточного зачета, а мы с Мэлом протиснулись краем скопища. И все равно я чувствовала, как флюиды сильной мужской особи обволакивают меня и стекают за шиворот по загривку, поглаживая и лаская.

— Егорчик, ты идешь на обед? — снова пристала Эльзушка, не примкнувшая к лагерю поклонниц профессора, а терпеливо дожидавшаяся Мэла у выхода. — Наш столик покрылся пылью.

Не понимаю, чего она добивается. Чтобы ее хорошенько потрепали за египетскую челку? Я было дернулась, но Мэл удержал, прижав к себе крепко, аж кости хрустнули.

— Нашего столика нет, и уже давно, — сказал девице. — Если ты не в курсе, то я лечился в Моццо с Эвой. И она приняла от меня Коготь Дьявола. Мы живем вместе.

Штице как шла, так и превратилась в соляной столб.

— Пойдем, — потянул меня Мэл к охранникам.

По возвращении в общежитие я дала волю эмоциям. Держалась, крепилась, как полагается леди, чтобы не устраивать скандал прилюдно, и лишь в стенах со звукоизоляцией начался допрос с пристрастием и с кровожадными интонациями.

— Как это понимать, Мэл? — меня аж затрясло. В минуты неконтролируемого всплеска разношерстных эмоций я переходила на «Мэла», забывая о Гошике и Егоре. — Отстанет когда-нибудь эта египетская кобра или нет? Чего она добивается? Хочет, чтобы я сорвалась? Предупреждаю, Мэл, я не железная. Мое терпение — размером с горошину.

— Знаю. И улажу, — он попытался успокоить, обняв, но я вырвалась и заметалась по комнате.

— И ведь ничто ее не берет, даже Коготь Дьявола. Непробиваемая. Будто меня не существует — и все. Ты дал ей повод! — озарило меня. — Пообещал что-то, да? Поэтому она не дает проходу ни мне, ни тебе.

Мэл наконец-то поймал меня и обнял.

— Тише, успокойся. Поводов не давал, как и обещаний. Штице напрягает и меня. Я не предполагал, что она не отвяжется.

— Она ведет себя так... будто между вами до сих пор что-то есть, — не унималась я. Будто досадная помеха в моем лице — соринка в глазу Мэла.

— Давно ничего нет. С тех пор как мы с тобой... ну... ночевали у Севолода... А на защите у Теолини я использовал её, чтобы ты... в общем, назло тебе, — признался неохотно Мэл. — Но между нами ничего не было.

Еще одна бывшая Мэла, которая с завидным упорством хочет остаться настоящей. Немудрено. Он — парень хоть куда. Видный, перспективный.

— Ты долго с ней встречался?

— Эва... — сказал он умоляюще, но увял под красноречивым взглядом. — С конца первого курса...

Получается, их близкому знакомству — почти два года. За это время Эльзушка успела изучить Мэла вдоль и поперек и знает о нем гораздо больше меня. Поэтому считает, что у нее есть право быть надоедливой.

— Но не постоянно, — поспешил заверить Мэл, заметив мой сникший вид. — Хватало максимум на месяц. Я как бы... уставал от неё... Знаешь, когда девушка запрыгивает на тебя... Да и потом... Когда говоришь «черное», хотя это белое, и с тобой соглашаются... «Конечно, черное. И почему я раньше не замечала?.. » И так во всем, изо дня в день... Это бесит... Штице неглупа, но зациклилась на своем статусе. Быть подружкой сына начальника дэпов — это круто.

«Когда девушка запрыгивает на тебя,» — закрыла я глаза от болезненного укола в сердце, а воображение услужливо подсунуло красочные картинки. Мэл и Эльзушка — в его квартире, в его спальне, на его кровати... Мэл и Эльзушка — в «Инновации», она послушно открывает рот, он кормит её мороженым с ложечки... Мэл и Эльзушка — в машине, и её рука лежит на его колене... Шутки, над которыми смеются оба, интимные жесты, мимолетные улыбки, понимание с полуслова, с взгляда... Два года — большой срок, пусть и с перерывами. Получается, Штице — долгоиграющая подружка Мэла со стажем. Не чета мне. Уставая от неё, он развлекался с разными Лялечками и Изабелками, но неизменно возвращался в приторно-карамельный рай, где для него перекрашивали черное в белое и наоборот.

— Значит, успевал и с ней, и с другими?

— Я им ничего не обещал. В отличие от тебя, — сказал Мэл, и в его голосе промелькнули нотки раздражения. «Что же, теперь встать на колени и каяться? Я и так чувствую себя по уши виноватым, но прошлого не изменить,» — читалось в его глазах. — Пошли обедать, мне скоро ехать на собеседование. А со Штице я разберусь.

И мы направились в кухню, но сперва самостоятельно приготовили обед за неимением личного повара. Пришлось Мэлу встать у плиты и разогревать грибное рагу, пока я нарезала ингридиенты для салата.

Нож в руках механически делил помидоры на дольки, а извилины продолжали закручиваться в прежнем напавлении. Эльзушка воспринимала меня как временный интерес Мэла, потому что была уверена — он развлечется и опять вернется к ней. Одного я не понимала: неужели гордость Штице позволила смиряться с его многочисленными загулами? Ревновала ли Эльзушка? Не сомневаюсь. Любила ли она самого Мэла или статус подружки Мелешина-младшего? Если бы отравили не меня, а Эльзушку, поступил бы он так же благородно, подарив годы своей жизни? Какими были их отношения? Он говорил: «Эльза, я устал от тебя. Отдохну месяцок-другой и вернусь,» — или не удосуживался предупреждать? Какие чувства испытывал к ней Мэл и почему возвращался обратно?

Я хотела знать все.

— Эва, слышишь меня? — Мэл поводил вилкой перед глазами призывая очнуться. Оказывается, мы сидели за столом и ели. — Провожу тебя до института и поеду на собеседование.

Ах да, его работа. Нельзя погружаться в пучину мазохистских переживаний и испепеляющей ревности. Мэл здесь и сейчас, и нужно поддержать его, ведь он бросил вызов родственникам, отказавшись от содержания, и поступил так из-за меня.

Ну, и куда делись благовоспитанность и приличия? Не удержавшись, я вскочила и обняла Мэла сзади, прижавшись щекой к вихрастой макушке.

— Что? — он оглянулся, забыв о соке.

— Ничего, — поцеловав Мэла, я вернулась на свое место. Сплошное бескультурье за столом. Человек мог подавиться от неожиданности, а мне подавай тесные обжимания. — Надолго уезжаешь?

— Как масть пойдет. Но к семи обязательно вернусь.

К семи?! Это же целая вечность без Мэла. Нужно занять чем-нибудь время, чтобы не свихнуться от ожидания.

— А Баста? Она хотела приехать в гости, — вспомнила я.

— Созвонюсь с ней и предупрежу тебя, — выдал он инструкцию.

После обеда я успела пробежать глазами брошюрку, выданную деканом. Мэл тоже увлекся чтением своей книжки. Как и в предыдущем семестре, первая половина учебного дня отводилась под лекции, зато во второй предстояли практические занятия, подобранные под мою персону. Например, сегодня у всех нормальных третьекурсников предполагался семинар по элементарной висорике, а мне предписывалось посетить занятие по развитию интуиции. Зато следом планировалась лабораторная работа у Ромашевичевского на общих основаниях.

— Бланки заполним вечером, чтобы наши допзанятия совпали максимально, — предупредил Мэл. — Без меня не ставь галочки.

Как скажешь. Я и не тороплюсь заполнять таблички. Гораздо лучше ходить на допы вместе с Мэлом, чем сейчас тащиться в неизвестность без него.

— Охране выдали дубликаты, — помахал он своей книжицей, — так что на занятиях не должно возникнуть проблем. Никого и ничего не бойся. Ты можешь быть сильной, когда захочешь.

— А можно тебе позвонить?